Автомат Фёдорова

Автомат Фёдорова
2,5-линейная автоматическая винтовка Федорова
Тип:	автоматическая винтовка
Страна:	Российская империя Российская империя
История службы
Годы эксплуатации:	1916 — 1928
На вооружении:	армия Российской империи, РККА
История производства
Конструктор:	Фёдоров, Владимир Григорьевич
Разработан:	1913
Производитель:	Сестрорецкий оружейный завод; Ковровский пулеметный завод
Годы производства:	1920 — 1924
Всего выпущено:	более 3 тыс.
Варианты:	ручной, танковый, авиационный пулеметы
Характеристики
Масса, кг:	4,93 (без патронов) 0,8 (снаряжённый магазин)
Длина, мм:	1045
Длина ствола, мм:	520
Патрон:	6,5-мм патрон Фёдорова (опытный) 6,5×50 мм Арисака (серийный)
Калибр, мм:	6,5
Принципы работы:	отдача ствола с коротким ходом, рычажное запирание
Скорострельность, выстрелов/мин:	600
Начальная скорость пули, м/с:	660
Прицельная дальность, м:	400
Максимальная дальность, м:	1400
Вид боепитания:	коробчатый магазин на 25 патронов
Прицел:	реечный (ранние версии) секторный (поздние)
Изображения на Викискладе?:	Автомат Фёдорова

Автомат ФёдороваАвтомат Фёдорова

АВФ (Автоматическая Винтовка Фёдорова), 2,5-линейная винтовка Федорова — российская автоматическая винтовка калибра 6,5 мм, разработанная оружейником Владимиром Григорьевичем Фёдоровым в 1913—1916 годах. Имела ограниченное боевое применение.

Является предшественником современного поколения автоматических винтовок (автоматов, «штурмовых винтовок»).

История

За несколько лет до Первой мировой войны все ведущие мировые державы обладали хотя бы опытными образцами самозарядных или автоматических винтовок. В России разработками в этом направлении занимались Я. У. Рощепей, П. Н. Фролов, Ф. В. Токарев, В. А. Дегтярев и другие конструкторы — исключительно в порядке личной инициативы, без государственной поддержки.

В 1907 году автоматическая винтовка системы В. Г. Фёдорова была испытана на Ружейном полигоне Офицерской стрелковой школы в Ораниенбауме. Конструкция винтовки улучшалась во время изготовления и испытаний оружейным мастером полигона В.А. Дегтярёвым.

В 1911 году русский оружейник Владимир Фёдоров испытал 5-зарядную автоматическую (по современной терминологии самозарядную) винтовку под отечественный патрон калибра 7,62×54 мм R. В этом случае Артиллерийский Комитет принял решение заказать партию этих винтовок для войсковых испытаний. В то же время Фёдоров вёл работу по созданию нового патрона, специально приспособленного для использования в автоматическом оружии.

В 1913 году он начал испытания новой автоматической (уже в современном смысле слова, то есть ведущей огонь очередями) винтовки под 6,5-мм патрон собственной разработки.

Патрон Фёдорова имел дульную энергию около 3100 Дж (против 3600-4000 Дж у штатного русского 7,62-мм патрона), что делало его более пригодным для автоматического оружия, и гильзу без выступающей закраины, что позволяло осуществить его надёжную подачу из магазина большой ёмкости. Но с началом Первой мировой войны не могло идти и речи об освоении и массовом производстве нового патрона. В 1915 году Фёдоров приспособил свою винтовку под ещё более слабый японский патрон 6,5×50 мм Арисака с дульной энергией 2615 Дж. Эти патроны были закуплены правительством вместе с японскими карабинами Арисака и имелись на складах в значительном количестве. Основными производителями патронов японского образца для России были английские фирмы — Кайнок, королевский арсенал Вулвича, а также Петроградский патронный завод (200—300 тысяч в месяц, по данным заводского музея).

Следует особо отметить, что и патрон Фёдорова, и патрон Арисака по своим баллистическим свойствам являются типичными винтовочными патронами, хоть и уменьшенного калибра и мощности, а вовсе не каким-либо подобием промежуточных, как утверждается в некоторых источниках. Правда, по таким «бумажным» характеристикам, как калибр и дульная энергия пули патрон Арисака в конкретном случае его использования в «автомате» Фёдорова (со сравнительно коротким против обычной винтовки стволом) действительно сравним с наиболее мощными из современных промежуточных патронов, созданными для специфической задачи поражения целей, защищённых средствами индивидуальной бронезащиты — такими, как 6,8×43 мм Remington SPC или 6,5 × 39 мм Grendel, — но при этом из-за использования в его конструкции значительно менее совершенных технологий и материалов конца XIX века по массе, габаритам и импульсу отдачи он соответствовал именно винтовочным патронам (патрон Арисака весил 21 грамм, патрон к винтовке Мосина — 22,7…25,1 грамма; размеры их также были весьма близки), а следовательно — всё ещё был излишне велик и тяжёл для успешного использования в ручном автоматическом оружии типа автомата в современном смысле слова.

Летом 1916 года в Офицерской стрелковой школе Ораниенбаума автоматическими винтовками Фёдорова вооружили роту 189-го Измаильского пехотного полка в составе 158 солдат и 4 офицеров, после завершения обучения 1 декабря 1916 года отправленную на Румынский фронт. На Румынском фронте автоматы Фёдорова были впервые применены в ходе боевых действий. Осенью того же года Сестрорецкий оружейный завод получил заказ на «2,5-линейные винтовки Фёдорова». Заказ выполнен не был, так как в условиях войны завод не справлялся даже с выпуском основной продукции. Тем не менее, в Сестрорецке строится специальный цех.

Серийное производство развернулось только после Октябрьской революции на Ковровском заводе (ныне завод им. Дегтярева). До этого автомат Фёдорова производился на Сестрорецком оружейном заводе, где был построен специальный цех. Из-за территориальных притязаний соседней Финляндии в начале 20-х годов эта территория стала по сути прифронтовой зоной, и нахождение там приоритетных предприятий было невозможным.

При первоначальном заказе на 15 тыс. штук реально с 1920 по 1924 год произведено 3200 автоматов (название «автомат» закрепилось за винтовкой Фёдорова уже в 1920-х годах, с легкой руки начальника стрелкового полигона Н. И. Филатова).

В ходе гражданской войны боевое применение автоматов Фёдорова имело место в Карелии и на Кавказе.

В 1922 году в РККА началось создание отдельных рот, вооружённых автоматами Фёдорова.

В 1923 году автомат Фёдорова подвергся модернизации: новые прицел, ударный механизм и магазин дают основание говорить об образце 1923 года против старого образца 1916 года.

На вооружении РККА автомат Фёдорова находился до 1928 года. В 1928 году наркомат вооружений СССР принял решение о прекращении всех работ над оружием под 6,5-мм патрон и разработке для РККА пулемётов под штатный патрон 7,62×54 мм R.

В 1940 году, во время Зимней войны с Финляндией, некоторое количество автоматов вновь поступило в войска, сражавшиеся в Карелии.

В целом автомат Фёдорова, как указывал сам автор, оказался недостаточно надежной и излишне сложной конструкцией, поэтому он не имел шансов стать массовым образцом вооружения. Впрочем, анализ единственного доступного на сегодняшний день достоверного источника по эксплуатации автомата — брошюры издания 1923 года — показывает, что основной проблемой автомата были не изъяны конструкции, а низкое качество конструкционных материалов — осадка деталей, наплывы металла и так далее, а также низкое качество поставляемых в войска боеприпасов.

Система

С точки зрения конструкции и исполнения «автомат» Фёдорова представляет собой достаточно типичную автоматическую винтовку своего времени, сравнительно тяжёлую и нетехнологичную, выполненную преимущественно с широким использованием металлорежущих станков и ручной обработки деталей. Ствольную коробку и тело затвора получают путём пайки медью стальных деталей простой формы в кондукторах. Детали обрабатывались напильниками, что определяет квалитет используемых сталей. Это делает автомат Фёдорова привлекательным для изготовления в кустарных или полукустарных условиях. В домашних условиях невозможно сделать только высверленный и протянутый ствол и патроны. Тем не менее, конечная масса оружия значительно меньше, чем ближайших зарубежных аналогов (Шоша обр. 1915 г., Браунинг M1918) и находится в диапазоне, типичном именно для индивидуального стрелкового оружия. Этим и объясняется появление в русском языке артефакта под названием «автомат» — не имеющего аналогов в других языках.

Автомат Фёдорова работает по принципу использования отдачи при коротком ходе ствола с ускорителем отхода затворной рамы. Затвор запирается двумя качающимися личинками, расположенными симметрично с двух сторон и вращающимися в вертикальных плоскостях.

Во время выстрела при отходе ствола назад эти личинки поворачиваются и освобождают затвор. После этого он может беспрепятственно отходить в крайнее заднее положение. При повороте личинок их задние концы нажимают на выступы затвора, ускоряя его отход и позволяя таким образом снять со сцеплённой пары «ствол-затвор» больше энергии.

Ударно-спусковой механизм куркового типа позволяет вести как одиночный, так и автоматический огонь. Ранние версии автомата (до 1923г) имели отъёмный переводчик огня. Эта деталь выдавалась бойцу после сдачи своеобразного экзамена. Усовершенствованная в 1923 году версия автомата (есть смысл говорить об образце 1923 года) съёмного переводчика огня не имела.

Магазин автомата представлял собой очень проблемный узел. Магазины ранних автоматов (до 1923) года могли быть невзаимозаменяемы, использовалась ручная осалка верхних патронов. Стрелок носил с собой флягу с маслом и кисть, которой смазывал верхние патроны снаряжённого магазина для улучшения работы автоматики оружия. В 1923 автомат получает новый магазин, с измененным радиусом изгиба и другими параметрами. По некоторым данным, он очень близок к магазину немецкого ручного пулемета MG-18, но без затворной задержки. Ёмкость магазина 25 патронов, но, судя по фотографиям, была попытка создания 50-зарядного магазина. Впоследствии разработан дисковый многоэтажный магазин по образцу пулемёта Lewis.

Варианты и модификации

• Автоматическая винтовка Фёдорова обр. 1907/13 г.
• Автомат Фёдорова обр. 1916 г.

Кроме того, в 1920-е годы на основе конструкции автомата Фёдорова было разработано семейство унифицированных опытных образцов стрелкового оружия (серийно не производившихся):

• 6,5-мм ручной пулемёт системы Фёдорова - Дегтярёва - опытный образец 1921 года, с водяным охлаждением ствола и сошками
• 6,5-мм ручной пулемёт системы Фёдорова - Дегтярёва - опытный образец 1922 года, с воздушным охлаждением ствола и сошками
• 6,5-мм авиационный пулемёт системы Фёдорова - Дегтярёва - опытный образец 1922 года
• 6,5-мм спаренный пулемёт системы Фёдорова - Дегтярёва - опытный образец 1922 года, с питанием из дисковых магазинов на 50 патронов
• 6,5-мм спаренный пулемёт системы Фёдорова - Шпагина - опытный образец 1922 года, с питанием из коробчатых магазинов на 25 патронов
• 6,5-мм строенный пулемёт системы Фёдорова - Шпагина - опытный образец 1925 года
• 6,5-мм спаренный танковый пулемёт системы Фёдорова - Иванова, усовершенствованный Г. С. Шпагиным - опытный образец 1925 года (с шаровой установкой, для установки в башне танка МС-1)

Литература

• Сверчков И. [weaponland.ru/blog/avtomat_fedorova/2009-09-08-26 Автомат Федорова]. — М.: Высший военный редакционный совет, 1923. — 41 с.
• Болотин Д. Н. История советского стрелкового оружия и патронов. — М.: Полигон, 1995.
• журнал "Оружие", № 4, 1999.
• Малимон А. А. Отечественные автоматы (записки испытателя-оружейника). — М.:Министерство обороны РФ, 2000, ISBN 5-203-01290-3
• Журавлёв В. В. Ораниенбаум. Хронограф Офицерской стрелковой школы. — Ораниенбаум, 2013. — ISBN 978-5-9903987-6-4

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/~книги/Стрелковое%20оружие/6,5-мм%20автомат%20Федорова/ Автомат Федорова. Подробное описание характеристик, устройства, работы узлов и деталей, сборки и разборки.]
• [opoccuu.com/af.htm Автомат Фёдорова на Русском Портале]
• [world.guns.ru/assault/as86-r.htm Современное стрелковое оружие и боеприпасы. Автомат Федорова]
• [armor.kiev.ua/Tanks/BeforeWWII/MS1/fedorov/index.html Автомат Фёдорова на сайте armor.kiev.ua]
• [dishmodels.ru/wshow.htm?p=1605 Фотографии автомата Фёдорова из собрания Военного музея (г. Хельсинки, Финляндия)]
• [dishmodels.ru/wshow.htm?p=1033 Фотографии автомата Фёдорова из собрания Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (г. Санкт-Петербург, Россия)]

Отрывок, характеризующий Автомат Фёдорова

«Чорт с ними, с этими мужиками и деньгами, и транспортами по странице, думал он. Еще от угла на шесть кушей я понимал когда то, но по странице транспорт – ничего не понимаю», сказал он сам себе и с тех пор более не вступался в дела. Только однажды графиня позвала к себе сына, сообщила ему о том, что у нее есть вексель Анны Михайловны на две тысячи и спросила у Николая, как он думает поступить с ним.
– А вот как, – отвечал Николай. – Вы мне сказали, что это от меня зависит; я не люблю Анну Михайловну и не люблю Бориса, но они были дружны с нами и бедны. Так вот как! – и он разорвал вексель, и этим поступком слезами радости заставил рыдать старую графиню. После этого молодой Ростов, уже не вступаясь более ни в какие дела, с страстным увлечением занялся еще новыми для него делами псовой охоты, которая в больших размерах была заведена у старого графа.


Уже были зазимки, утренние морозы заковывали смоченную осенними дождями землю, уже зелень уклочилась и ярко зелено отделялась от полос буреющего, выбитого скотом, озимого и светло желтого ярового жнивья с красными полосами гречихи. Вершины и леса, в конце августа еще бывшие зелеными островами между черными полями озимей и жнивами, стали золотистыми и ярко красными островами посреди ярко зеленых озимей. Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки. Было лучшее охотничье время. Собаки горячего, молодого охотника Ростова уже не только вошли в охотничье тело, но и подбились так, что в общем совете охотников решено было три дня дать отдохнуть собакам и 16 сентября итти в отъезд, начиная с дубравы, где был нетронутый волчий выводок.
В таком положении были дела 14 го сентября.
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.