Автомобильные дороги Азербайджана

Автомобильные дороги Азербайджана — сеть автомобильных дорог на территории Азербайджана, объединяющая между собой населённые пункты и отдельные объекты и предназначена для движения транспортных средств, перевоза пассажиров и грузов.

История

Своё развитие дорожная сеть в Азербайджане, начала с середины XIX-го века строительством гужевых мощенных дорог, большая часть дорожной сети была сосредоточена в пределах Бакинской губернии, и предназначалась для облегчения транспортировки нефти и нефтепродуктов, перевозившимися на арбах, караванным методом. Тогда же, в 1850 году была построена первая шоссейная дорога в Азербайджане Елизаветпольской губернии вблизи посёлка Абдаляр. В 1860 году построена шоссейная дорога Евлах — Шуша — Нахичевань — Эривань. Большая часть автогужевых дорог на начало XX-го века были грунтовыми, только 209 км имели твёрдое покрытие. Основным видом передвижения по гужевым дорогам были легковые извозчики — фаэтоны.

В нынешнее время

Общая протяжённость: 59 141 км. Из них 29 210 км с твёрдым покрытием. Департаментом «Йолнаглиййетсервис» (азерб. Yolnəqliyyatservis) Министерства транспорта Азербайджана, эксплуатируется и обслуживается 22 134 км магистральных дорог страны. Из них 1 684 км составляют международные магистрали, 2 669 — стратегически важные, 13 тыс. км — местной важности, 1,5 км — на территории Баку, 3,3 тыс. км — на территории регионов. Общее число мостов на территории страны составляет 1 201.

См. также

• Транспорт в Азербайджане
• Индекс автомобильных номеров Азербайджана

Отрывок, характеризующий Автомобильные дороги Азербайджана

Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.