Автомобильные дороги Белоруссии
Поделись знанием:
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
Правовые, экономические и организационные основы регулирования отношений, связанных с осуществлением дорожной деятельности, обеспечением сохранности автомобильных дорог, улучшением их технического уровня и эксплуатационного состояния, пользованием автомобильными дорогами, в целях удовлетворения потребностей экономики и населения в транспортных услугах определяются Законом Республики Беларусь от 2 декабря 1994 г. № 3434-XІІ «Об автомобильных дорогах и дорожной деятельности»[1].
Владельцами автомобильных дорог могут быть Республика Беларусь, её административно-территориальные единицы, юридические и физические лица, в собственности которых находятся автомобильные дороги, а также юридические лица, за которыми автомобильные дороги закреплены на праве хозяйственного ведения или оперативного управления.
Республиканским органом государственного управления в области автомобильных дорог и дорожной деятельности является Министерство транспорта и коммуникаций Республики Беларусь.
Всего в Белоруссии более чем 94 тыс. км дорог общего пользования и около 200 тыс. км ведомственных (сельскохозяйственных, промышленных предприятий, лесных и др.), в том числе 10 тыс. км в городах и населённых пунктах. При этом плотность загородных дорог с твёрдым покрытием пока довольно низкая — 337 км на 1000 км² территории, — для сравнения: в европейских странах с развитой сетью автомобильных дорог этот показатель равен в среднем 906 км.
Содержание
Классификация автомобильных дорог
В зависимости от функционального назначения автомобильные дороги Белоруссии подразделяются на республиканские и местные.
К республиканским автомобильным дорогам относятся:
- Автомобильные дороги на территории Республики Беларусь, включенные в сеть международных автомобильных дорог (европейской транспортной системы), дороги, соединяющие столицу Республики Беларусь г. Минск с административными центрами областей, Национальным аэропортом «Минск» и административные центры областей между собой (магистральные автомобильные дороги);
- Автомобильные дороги, соединяющие административные центры областей с административными центрами районов;
- Автомобильные дороги, соединяющие административные центры районов между собой по одному из направлений;
- Автомобильные дороги, соединяющие города областного подчинения с административным центром области, на территории которой эти города расположены;
- Автомобильные дороги, соединяющие спортивные комплексы, заповедники, национальные парки, исторические памятники, памятники природы и культуры, курортные зоны, имеющие республиканское значение, со столицей Республики Беларусь г. Минском;
- Автомобильные дороги, соединяющие административные центры областей с аэропортами, находящимися вне городской черты этих административных центров;
- Подъезды от республиканских автомобильных дорог к железнодорожным станциям (внеклассным и I класса), расположенным вне городов, к международным и межгосударственным пунктам пропуска через Государственную границу Республики Беларусь.
К местным автомобильным дорогам относятся автомобильные дороги, обеспечивающие транспортные связи:
- административных центров сельсоветов, городов районного подчинения, городских, курортных и рабочих посёлков, сельских населённых пунктов с административными центрами районов, на территории которых они размещены, а также городов районного подчинения, городских, курортных и рабочих посёлков между собой и с ближайшими железнодорожными станциями, аэропортами, речными портами и пристанями вне городской черты;
- мест массового отдыха, туризма, спортивных комплексов, курортов, больниц, школ-общежитий, домов отдыха, оздоровительных лагерей, кладбищ, исторических памятников, памятников природы и культуры с административными центрами областей и районов, на территории которых находятся эти объекты, а также с ближайшими железнодорожными станциями, аэропортами, речными портами, пристанями и республиканскими автомобильными дорогами;
- административных центров сельсоветов между собой, сельских населённых пунктов (в том числе дороги, которые проходят по территории этих населённых пунктов) с автомобильными дорогами общего пользования;
- районов индивидуального жилищного строительства, размещённых в сельской местности, и садоводческих товариществ с автомобильными дорогами общего пользования.
К автомобильным дорогам необщего пользования относятся автомобильные дороги, предназначенные для внутрихозяйственных и технологических перевозок, служебные и патрульные автомобильные дороги вдоль каналов, трубопроводов, линий электропередач, других коммуникаций и построек, а также служебные автомобильные дороги к гидротехническим и другим постройкам.
Особую категорию автомобильных дорог необщего пользования составляют автомобильные дороги, которые находятся в ведении Министерства обороны Республики Беларусь, Министерства внутренних дел Республики Беларусь и Государственного комитета пограничных войск Республики Беларусь. На эти дороги не распространяется действие Закона[1].
Республиканские автомобильные дороги с литерой "М"
| Номер | Маршрут |
|---|---|
| М1 E 30 | Брест (Козловичи) — Минск — граница Российской Федерации (Редьки); подъезды к городам Бресту, Пружанам, Кобрину, Дзержинску, аэропорту Брест |
| М2 | Минск — Национальный аэропорт Минск |
| М3 | Минск — Витебск; подъезды к Мемориальному Комплексу Хатынь, г.п. Бешенковичи, г. Логойск, д. Малиновка |
| М4 | Минск — Могилёв; подъезд к аэропорту Могилев |
| М5 E 271 | Минск — Гомель; подъезды к городам Осиповичи, Бобруйск и Жлобин |
| М6 E 28 | Минск — Гродно - граница Республики Польша (Брузги); подъезды к городам Лида, Воложин, Гродно, аэропорту Гродно |
| М7 E 28 | Минск — Ошмяны — граница Литовской Республики (Каменный Лог); подъезд к городу Воложин |
| М8 E 95 | Граница Российской Федерации (Езерище) — Витебск — Гомель — граница Украины (Новая Гута); подъезды к городам Шклов, Могилев, Быхов, Гомель, Орша, г.п. Копысь (до Р76), аэропорту Витебск |
| М9 | Кольцевая автомобильная дорога вокруг г. Минска (МКАД). 08.02.2013 года передана в ведение Мингорисполкома (как улица) |
| М10 | Граница Российской Федерации (Селище) — Гомель — Кобрин; подъезды к городам Пинск, Житковичи, Лунинец, Петриков, Гомель |
| М11 E 85 | Граница Литовской Республики (Бенякони) — Лида — Слоним — Бытень; подъезд к санаторию Радон |
| М12 E 85 | Кобрин — граница Украины (Мокраны) |
| М14 | Вторая кольцевая автомобильная дорога вокруг г. Минска (МКАД-2) |
Республиканские автомобильные дороги с литерой "Р"
| Номер | Маршрут |
|---|---|
| Р1 | Минск — Дзержинск — подъезд к М1 |
| Р2 E 85 | Столбцы — Ивацевичи — Кобрин |
| Р3 | Логойск — Зембин — Глубокое — граница Латвийской Республики (Урбаны) |
| Р4 | Барановичи — Ляховичи (до Р43); подъезд к городу Ляховичи |
| Р5 | Барановичи — Новогрудок — Ивье |
| Р6 | Ивацевичи — Пинск — Столин; подъезд к Р2 |
| Р7 | Каменец — Жабинка — Федьковичи |
| Р8 | Лунинец — Пинск |
| Р9 | Высокое — Волчин — граница Республики Польша |
| Р10 | Любча — Новогрудок — Дятлово |
| Р11 | Поречаны (от М6) — Новогрудок — Несвиж |
| Р12 | Несвиж — Клецк |
| Р13 | Клецк — Синявка — Ганцевичи — Лунинец |
| Р14 | Полоцк — Миоры — Браслав |
| Р15 | Кричев — Орша — Лепель; подъезд к городу Горки |
| Р16 | Тюхиничи — Высокое — граница Республики Польша (Песчатка) |
| Р17 | Брест — граница Украины (Олтуш); подъзд к городу Малорита |
| Р18 | Верхнедвинск — Шарковщина — Козяны |
| Р19 | Толочин — Крупки |
| Р20 | Витебск — Полоцк — граница Латвийской Республики (Григоровщина); подъезды к городам: Полоцку, Новополоцку, Верхнедвинску |
| Р21 | Витебск — Лиозно — граница Российской Федерации (Заольша) |
| Р22 | Орша — Дубровно — до М1 (Буда) |
| Р23 | Минск — Микашевичи; подъезды к городам: Слуцку, Солигорску |
| Р24 | Полоцк — Россоны |
| Р25 | Витебск — Сенно — Толочин |
| Р26 | Толочин — Круглое — Нежково |
| Р27 | Браслав — Поставы — Мядель; подъезд к границе Литовской Республики (Видзы) |
| Р28 | Минск — Молодечно — Нарочь; подъезды: к г. Вилейке, к дер. Гатовичи |
| Р29 | Ушачи — Вилейка |
| Р30 | Гомель — Ветка — Чечерск — Ямное |
| Р31 | Бобруйск — Мозырь — граница Украины (Новая Рудня); подъезд к городам Бобруйску (от Р31) , Ельску, Мозырю (до Р36) |
| Р32 | Речица — Лоев |
| Р33 | Речица — Хойники |
| Р34 | Осиповичи — Глуск — Озаричи |
| Р35 | Калинковичи — Брагин — Комарин — граница Украины (Комарин); подъезд к городу Брагин |
| Р36 | Мозырь — Лельчицы — Милошевичи — граница Украины (Глушкевичи) |
| Р37 | Михалки — Наровля — граница Украины (Александровка) |
| Р38 | Буда-Кошелево (от М5) — Чечерск — Краснополье |
| Р39 | Рогачёв — Жлобин (до М5) |
| Р40 | Боровляны — Логойск; подъезд к комплексу «Озерный» |
| Р41 | Слоним — Мосты — Скидель — граница Литовской Республики (Поречье); подъезд к дер. Лунно |
| Р42 | Гродно — Гожа — граница Литовской Республики (Привалки) |
| Р43 | Граница Российской Федерации (Звенчатка) — Кричев — Бобруйск — Ивацевичи (до Р2); подъезды к городам: Славгороду, Черикову |
| Р44 | Гродно — Ружаны — Ивацевичи |
| Р45 | Полоцк — Глубокое — граница Литовской Республики (Котловка) |
| Р46 | Лепель — Полоцк — граница Российской Федерации (Юхновичи) |
| Р48 | Ворняны — Ошмяны — Юратишки — Ивье; подъезд к границе Литовской Республики (Лоша) |
| Р50 | Мосты — Зельва — Ружаны |
| Р51 | Острино — Щучин — Волковыск |
| Р52 | (от Р45 (Гоза)) - АЭС — Ошмяны; подъезд к г.п. Островец |
| Р53 | Слобода — Новосады; подъезд к Кургану Славы |
| Р54 | Першаи — Ивенец — Столбцы — Несвиж |
| Р55 | Бобруйск — Глуск — Любань (до Р23) |
| Р56 | Молодечно — Воложин |
| Р57 | Кучино — Любань — Ветчин (до М10) |
| Р58 | Минск — Калачи — Мядель |
| Р59 | Логойск — Смолевичи — Червень — Марьина Горка |
| Р60 | Купа — Занарочь — Брусы |
| Р61 | Узда — Копыль — Гулевичи (через Старицу) |
| Р62 | Чашники — Бобр — Бобруйск (через Кличев) |
| Р63 | Борисов — Вилейка — Ошмяны |
| Р64 | Столбцы — Мир |
| Р65 | Заславль — Дзержинск — Озеро |
| Р66 | Калачи — Логойск |
| Р67 | Борисов — Березино — Бобруйск |
| Р68 | Пуховичи — Узда — Негорелое |
| Р69 | Смолевичи — Смиловичи — Правдинский — Шацк |
| Р70 | Княжицы — Горки — Ленино - граница Российской Федерации (Дружная) |
| Р71 | Могилёв — Славгород |
| Р72 | Осиповичи — Свислочь |
| Р73 | Чаусы — Мстиславль — граница Российской Федерации (Коськово) |
| Р74 | Чериков — Краснополье — Хотимск - граница Российской Федерации (Горня) |
| Р75 | Климовичи (от Р43) — Костюковичи — граница Российской Федерации (Смольки); подъезд к городам Костюковичи, Климовичи |
| Р76 | Орша — Шклов — Могилёв |
| Р77 | Шклов — Белыничи (через Пригани) |
| Р78 | Олекшицы — Волковыск — Порозово — Пружаны |
| Р79 | Кличев — Чечевичи |
| Р80 | Слобода — Паперня |
| Р81 | Пружаны — граница Республики Польша; подъезд к дер. Вискули |
| Р82 | Октябрьский — Паричи — Речица; подъезд к г. Светлогорску |
| Р83 | Брест — Каменец — Национальный парк «Беловежская пуща»; подъезд к городу Каменец |
| Р84 | Береза — Дрогичин |
| Р85 | Слоним — Высокое |
| Р86 | Богушевск (от М8) — Сенно — Лепель — Мядель |
| Р87 | Витебск — Орша |
| Р88 | Житковичи — Давид-Городок — граница Украины (Верхний Теребежов) |
| Р89 | Лида — Трокели — Геранены — граница Литовской Республики (Геранены) |
| Р90 | Паричи — Красный Берег (до М5) |
| Р91 | Осиповичи — Барановичи; подъезд к Р11 (Рудовка) |
| Р92 | Марьина Горка — Старые Дороги |
| Р93 | Могилёв — Бобруйск |
| Р94 | Брест — граница Республики Польша (Домачево); подъезд к границе Республики Польша (Томашовка) со създом к границе Украины |
| Р95 | Лынтупы — Свирь — Сморгонь — Крево — Гольшаны |
| Р96 | Могилёв — Рясна — Мстиславль; подъезды к городу Чаусы, г.п. Дрибин |
| Р97 | Могилёв — Быхов — Рогачёв |
| Р98 | Граница Республики Польша (Песчатка) — Каменец — Шерешово — Свислочь; подъезд к деревне Волкоставец, дороге Р78 |
| Р99 | Барановичи — Волковыск — Пограничный — Гродно; подъезд к границе Республики Польша (Берестовица), городу Слоним, до Р44 (Горница) |
| Р100 | Мосты — Большая Берестовица |
| Р101 | Пружаны — Береза |
| Р102 | Высокое — Каменец — Кобрин |
| Р103 | Клецк — Ляховичи |
| Р104 | Жабинка — Кобрин |
| Р105 | Ганцевичи — Логишин |
| Р106 | Молодечно — Сморгонь; подъезд к г. Сморгонь |
| Р107 | Несвиж — Тимковичи |
| Р108 | Барановичи — Молчадь — Дятлово |
| Р109 | Лиозно — Ореховск (до М8) |
| Р110 | Глубокое — Поставы — Лынтупы — граница Литовской Республики (Лынтупы); подъезд к границе Литовской Республики (Мольдевичи) |
| Р111 | Бешенковичи — Чашники |
| Р112 | Витебск — Сураж — граница Российской Федерации (Стайки) |
| Р113 | Сенно — Бешенковичи — Ушачи |
| Р114 | Городок — Улла — Камень |
| Р115 | Витебск — Городок (до М8) |
| Р116 | Ушачи — Лепель |
| Р117 | Граница Российской Федерации (Кострово) — Кохановичи — Верхнедвинск |
| Р118 | Любоничи (от Р62) — Кировск |
| Р119 | Славгород — Никоновичи (до М8) |
| Р120 | Быхов — Белыничи |
| Р121 | Шклов — Круглое |
| Р122 | Могилёв — Чериков — Костюковичи |
| Р123 | Селец (от Р93) — Мосток — Дрибин — Горки |
| Р124 | Ветка — Добруш — Тереховка — граница Российской Федерации и граница Украины (Веселовка) |
| Р125 | Лоев — Брагин |
| Р126 | Ельск — Наровля |
| Р127 | Кобрин — граница Украины (Дивин) |
| Р128 | Туров — Лельчицы — Словечно (до Р31) |
| Р129 | Гомель — аэропорт Гомель |
| Р130 | Буда-Кошелево — Уваровичи — Калинино |
| Р131 | Калинковичи — Мозырь (до Р31) |
| Р132 | Граница Российской Федерации (Горбачево) — Россоны — Кохановичи |
| Р133 | Минск — Пансионат[2] |
| Р134 | Большая Берестовица — Кваторы — Свислочь |
| Р135 | Ивье — Трокели — Радунь |
| Р136 | Войтешин (от Р2) — Белоозерск — Хомск — Дрогичин |
| Р138 | Чаусы — Славгород (до Р71) |
| Р139 | Хотимск — Родня |
| Р140 | Славгород — Краснополье |
| Р141 | Белица — Желудок — Рожанка |
| P142 | Зельва - Деречин - Медвиновичи |
| Р144 | Иваново — граница Украины (Мохро) |
| Р145 | Гродно — Острино — Радунь — граница Литовской Республики (Дотишки) |
| Р146 | Ошмяны — Клевица — граница Литовской Республики (Клевица) |
| Р147 | Стытычево (от Р6) — Местковичи — Малая Вулька — Жидче — Невель — граница Украины (КПП Невель/КПП Прикладники, до Т-1805) |
| Р148 | Ельск — Махновичи (до Р36) |
| Р149 | Жлобин (от М5) — Светлогорск (до Р82) |
| Р150 | Хутор (от подъезда к г. Гомель) — Гомель (до ул. Мележа) |
| Р151 | Витебск - Полоцк (старое направление) |
Платные дороги
В Белоруссии платными являются в общей сложности 1189 километра республиканских дорог.
| Дорога | Начало платного участка дороги, км | Конец платного участка дороги, км | Платный отрезок, км |
|---|---|---|---|
| М-1/ E 30 Брест (Козловичи) – Минск – граница Российской Федерации (Редьки) | |
|
|
| M-2 Минск – Национальный аэропорт Минск | |
|
|
| M-3 Минск – Витебск | |
|
|
| M-4 Минск – Могилев | |
|
|
| M-5/E 271 Минск – Гомель | |
|
|
| M-6/E 28 Минск – Гродно – граница Республики Польша (Брузги) | |
|
|
| M-6/E 28 Минск – Гродно – граница Республики Польша (Брузги) | |
|
|
| M-7/E 28 Минск - Ошмяны - граница с Литвой (Каменный Лог) | |
|
|
| P1 Минск - Дзержинск | |
|
|
С 1 августа 2013 года в Белоруссии действует электронная система сбора платы за проезд BelToll. Система платы за проезд BelToll работает на основе специализированной радиосвязи на коротких расстояниях (DSRC), используемой во многих странах. Эта технология позволяет оплачивать пользование дорогой без остановки транспортного средства в пунктах взимания дорожных сборов (возле шлагбаумов). Платить должны водители автомобилей с технически допустимой общей массой более 3,5 т независимо от страны регистрации, в том числе тяжелые джипы, такие как, например, Ford Excursion, Chevrolet Tahoe, Lincoln Navigator, Hummer H1 и H2, а также автомобилей с технически допустимой общей массой не более 3,5 т, зарегистрированные за пределами Таможенного союза. Для передвижения по платным дорогам необходимо получить бортовое устройство. Подробнее о системе можно узнать на официальном сайте [www.beltoll.by/ru.aspx www.beltoll.by]
Напишите отзыв о статье "Автомобильные дороги Белоруссии"
Примечания
- ↑ 1 2 [pravo.by/main.aspx?guid=3961&p0=V19403434 Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь]. pravo.by. Проверено 22 июня 2016.
- ↑ [beldor.centr.by/wp-content/uploads/2016/03/ord-mtk-6_05.03.2016.pdf О введении в 2016 году временных ограничений нагрузок на оси транспортных средств, самоходных машин в отношении республиканских автомобильных дорог общего пользования].
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Автомобильные дороги Белоруссии
– Слушаю с.Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
