Автономия

Автоно́мия (греч. αὐτονομία — «самозаконие») — самостоятельность, способность или право субъекта действовать на основании установленных (сделанных, составленных им самим) принципов.

История термина

Изначально автономией в эпоху античности - называлось даруемое греческим полисам Древним Римом, право жить по своим законам но под контролем римской администрации. В целом автономия была лишь более узкой частью права на самоуправление даровавшееся Римом под названием "Элефтерия".

Философия

В философии автономия — принцип самостоятельности бытия, направляемого собственным разумом и совестью (Кант); способность личности как морального субъекта к самоопределению на основе собственного законодательства. Противоположна гетерономии субъекта — то есть принятию норм поведения «извне» — без обоснования их необходимости собственным мышлением.

Необходимость автономии была осознана ещё в греческой философии Демокритом и Сократом. Как всеобщий принцип поведения автономия провозглашена Лютером, выступавшим против авторитаризма римско-католической церкви. Проблема автономии была этически осмыслена Шефтсбери, Хатчесоном, а в теоретически последовательной форме Кантом (автономная этика).

Моральная автономия позволяет, сохраняя человеческое достоинство и добродетель, быть свободным от произвольности социальных установлений, диктата власти, моды, мнения других и не терять самообладания перед лицом жизненных трудностей и опасностей.

Психология

Парный термин автономии-гетерономии в психологии и детском психоанализе был введён Жаном Пиаже для разграничения между гетерономией детей и автономией взрослых. По механике действия он основан на контрасте между инфантильной зависимостью и несамостоятельностью детей с одной стороны, и видимой независимостью (или стремлением к независимости) взрослых. Одновременно Пиаже указал на теснейшую взаимосвязь и взаимоперетекание автономии и гетерономии. Например, невротическая зависимость (гетерономия) — указывает на болезненное состояние, при котором взрослый человек, который (по внутренней ренте) должен быть автономным, при этом чувствует себя — гетерономным, то есть зависимым.

В 1963 году следом за Пиаже Эрик Эриксон ввёл сложный термин: «автономия против стыда и сомнения» — для наиболее точного и подробного обозначения второй из своих восьми сформулированных «стадий жизни человека». Приблизительным образом указанная стадия соответствует анальной стадии классической теории психоанализа, при которой (практически буквальным образом) контроль сфинктера означает — достижение автономии.

Государство и право

В правовом понимании, автономия — это право, предоставляемое объединениям, сословиям, корпорациям, руководствоваться собственными нормами и правилами в определённых пределах.

Теорией государственного управления выделяется самоуправление — реализация децентрализации государственной власти в форме закрепления в нормативно-правовой форме за административно-территориальными единицам государства прав по реализации от лица местного населения возможности и способности определения общественного порядка в вопросах местного значения в определённых сферах под собственную ответственность. Наряду с самоуправлением — равноправием всех административно-территориальных единиц — автономия подразумевает признание автономных прав на определение общественного порядка в некоторых сферах, возможно отличных от прав других единиц. По сферам выделяют автономии административные — в вопросах осуществления организации общественного управления и принятия решений, — и национальные — в реализации особых прав этнических групп.

В средние века были распространены самые обширные и разнообразные автономии. Но и теперь признается автономия общин, единений, союзов, корпораций в их внутренних, особенных делах и отношениях. Подобная автономия обеспечивает их свободное развитие, необходимый рост и порядок, благотворно действуя на развитие сил как отдельных членов, так и всей совокупности их в единении или союзе. Кроме того, государство может допускать дожившую до конца XIX — начала XX автономию династических родов и дворян-землевладельцев, в той степени, в которой она не противоречит государственному устройству и не выходит из области семейных институтов и наследственного права (фамильные постановления, фидеикомиссы, выдел дочерей и т. п.).

Христианство

Автономия — самостоятельность поместной церкви в вопросах внутреннего управления от той или иной автокефальной церкви, в состав которой данная автономная церковь входила ранее на правах экзархата или епархии. Глава автономной церкви избирается на поместном соборе с последующим утверждением предстоятелем кириархальной церкви.

Кибернетика

Когда говорится об автономии в человеческом организме, фирме или системе, имеется в виду, что та или иная её часть или определённая функция сама отвечает за своё регулирование. Это понятие можно перевести как «самоисполнение закона».

См. также

• Автономизм
• Культурная автономия
• Список автономий по странам
• Национально-территориальная автономия

Литература

• Гнейст. Verwaltung, Justiz, Rechtsweg, Staatswerwaltung u. Selbstvervvaltung u. s. w. B., 1870.
• Л. Штейн. Учение об управлении / Рус. пер. Спб., 1877.
• Д. Шовалиев. Автономия и её признаки. Москва 2011.

Ссылки

• Автономия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Автономия

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.
Но, кроме того, что отрезывание Наполеона с армией было бессмысленно, оно было невозможно.
Невозможно это было, во первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.