Автопортрет с отрезанным ухом и трубкой

Винсент ван Гог

Автопортрет с перевязанным ухом и трубкой. 1889

масло. 51 × 45 см

Цюрих Кунстхаус музей, Частная коллекция Ниархоса

К:Картины 1889 года

«Автопортрет с отрезанным ухом и трубкой» — картина нидерландского и французского художника Винсента ван Гога. Написана во время пребывания ван Гога в Арле в январе 1889 года.

Обстоятельства создания

Обостренное восприятие действительности и душевная неуравновешенность приводят Ван Гога к психическому заболеванию. Гоген приезжает погостить в Арль, но творческие разногласия вызывают ссору. Ван Гог кидает стакан в голову художника, затем, после заявления Гогена о намерении уехать, бросается на него с бритвой. В припадке сумасшествия вечером этого же дня художник отрезает себе мочку уха.

Описание картины

Лицо Ван Гога занимает большую часть картины. Голова повёрнута на три четверти в левую сторону. Он одет в теплую куртку, поношенную шапку. На голове повязка. Ван Гог курит трубку (дым прорисован). Чёрная трубка контрастирует с белой повязкой. Картина создаёт впечатление смирения и успокоения. На картине у художника искажены черты лица, взгляд потерянный, направленный вдаль. Ван Гогу во время написания картины было только 35 лет, но выглядит он на ней пятидесятилетним. Фон картины — двухцветная стена, в красно-оранжевых оттенках.

Цветовое решение

Если рассматривать картину, можно заметить, что фон разделен на две равные зоны: нижняя часть — красная, верхняя большей частью оранжевая, с небольшими жёлтыми вкраплениями. Шапка синяя в передней (меховой) части, сзади фиолетового цвета. Куртка, в которую он одет, — зелёная. Дым, его рубашка и его повязка белые, в то время как трубка, глаза и волосы очень тёмные, почти чёрные. Ван Гог расположил рядом близкие на хроматическом круге цвета (фиолетовый цвет и синий цвет, красный цвет и оранжевый цвет).

Литература

• Federica Armiraglio, Van Gogh, Skira, Milano 2003.
• Hammacher, A. M.: Van Gogh: Selbstbildnisse, Philipp Reclam jun., Stuttgart 1960; 2nd edition 1970
• Van Lindert, Juleke, & Van Uitert, Evert: Een eigentijdse expressie: Vincent van Gogh en zijn portretten, Meulenhoff/Landshoff, Amsterdam 1990 ISBN 90-290-8350-6
• Dorn, Roland: Vincent, portraitiste: Bemerkungen zu ein paar heissen Eisen, in: Lukas Gloor, ed.: Van Gogh echt falsch: Zwei Selbstbildnisse der Sammlung Emil Bührle, Zürich 2005, pp. 7 — 21

Отрывок, характеризующий Автопортрет с отрезанным ухом и трубкой

«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.