Автосимулятор

Эта статья — обо всех компьютерных играх с автомобилем в главной роли. О реалистичных симуляторах см. Симрейсинг; о тренажёрах см. Автомобильный тренажёр.

Гоночная компьютерная игра (или автосимулятор в широком смысле) — жанр компьютерных игр, в котором игрок управляет автомобилем. Для игры в автосимуляторы применяется специальный контроллер — компьютерный руль.

История

1970-е

В 1973 г. Space Race компании Atari стала первой игрой с гонками — правда, не на гоночной трассе, а в космосе. Два космических корабля вели гонку против управляемых автоматом кораблей и друг против друга, избегая столкновений с кометами и метеорами. Игрок мог рулить кораблём в одной плоскости. В том же году Taito выпустила аналогичную игру Astro Race уже с четырёхпозиционным джойстиком. В следующем году та же Taito выпустила Speed Race, первую игру с гонками по дороге. Автором был Томохиро Нисикадо, известный по Space Invaders. Игра была в перспективе «с птичьего полёта» и с прокручивающейся графикой. Дорога расширялась и сужалась; против игрока были машины, управлявшиеся автоматом, которых становилось всё больше, когда количество очков увеличивалось. Автомат был снабжён рулём и педалями. В США игра вышла под названием Wheels, переизданная Midway Games. В том же 1974 году Atari выпустила свою гоночную игру, Gran Trak 10, в которой была видна вся трасса целиком. Надо было ездить на время (но не друг против друга).

В 1976 году та же Taito выпустила Crashing Race, автомат на двух игроков, в котором надо было не избегать вражеских машин, а сталкиваться с ними, чтобы набирать очки; игрок, получивший больше очков, выигрывает. В том же году вышел Moto-Cross (впоследствии переименованный в Fonz, по аналогии с тогдашним ситкомом «Счастливые дни») компании Sega с перспективой «сверху-сзади». Задача была ехать на мотоцикле, уклоняясь от препятствий и других мотоциклистов. В игре были зачатки force feedback: руль вибрировал от столкновения. В том же 1976 году Sega выпустила аналогичную по харакретистикам автогонку Road Race. Night Driver компании Atari показал вид из кабины. Аналогично Gran Trak 10, была только гонка на время.

В 1977 году Micronetics выпустила Night Racer, гонку с видом из кабины, аналогичную Night Driver. Twin Course T.T. от Sega дал возможность двоим соревноваться друг с другом. Road Champion компании Taito стал первой гонкой против управляемых компьютером машин — надо было пересечь финишную черту раньше них. Head On (Sega, 1979) был «игрой в машинки» в лабиринте; игру можно назвать предтечей Pac-Man’а. Monaco GP (Sega, 1979) отличался от предыдущих игр вертикальной прокруткой и цветной графикой. Гонка-боевик The Driver (Kasco) проецировала на экран видео с 16-мм плёнки; игрок должен был повторять рулём и педалями движения машины (позднее это было переизобретено в виде Quick Time Events).

1980-е

В игре Rally-X (Namco, 1980) появились фоновая музыка и прокрутка в обоих направлениях. На миникарте отображалось положение соперников. Игра Alpine Ski (Taito, 1981), хоть и не гонка, позволяла маневрировать лыжником на слаломной трассе. Turbo (Sega, 1981) дала гоночным играм классический вид «с хвоста» и псевдотрёхмерную спрайтовую графику.

Самым удачным автоматом своего времени был Pole Position (Namco/Atari, 1982). В игре была одна, но настоящая трасса (Фудзи), сначала надо было пройти квалификационный круг, затем гонку. Хоть и не первая гонка с видом «с хвоста», Pole Position стала эталоном для многочисленных подражаний. Pole Position II улучшил графику и добавил ещё несколько трасс.

TX-1 (Tatsumi, 1983) была интересна тем, что перед поворотами приходилось тормозить, а при потере управления можно было войти в управляемый занос. В руле была вибрация, а дорога была с развилками.

Change Lanes (Taito, 1983) ввела расход топлива. Roller Aces/Fighting Roller (Kaneko, 1983) стал первой гонкой на роликах. Первой попыткой принести рулевой контроллер в дом стал Turnin' Turbo Dashboard (Tomy, 1983). В 1984 году выпустили первые игры на лазерных дисках с «живым» видео. Продолжались эксперименты с геймплеем: например, Excitebike (Nintendo, 1984), трюковая мотогонка в боковой проекции, позволяла строить собственные трассы.

Гонки того времени больше тяготели к аркадному управлению, в первую очередь из-за аппаратных ограничений. Впрочем, находились люди, пытавшиеся сделать компьютерные гонки настолько реалистичными, насколько это можно; в их числе был Джефф Крэммонд. Игра REVS, выпущенная для BBC Micro представляла собой гонку «Формулы-3» и обеспечивала предельно реалистичное (по тем временам) управление машиной.

В 1985 году CRL Group PLC выпускает игру Juggernaut, которая стала первым симулятором грузовика. В данной игре используется векторная графика, а игрок управляет грузовиком, который ездит по городу и развозит различные грузы. При этом игровая механика включала в себя симуляцию автопоезда из двух звеньев.

Игровой автомат Hang-On (Sega, 1985) управлялся наклонами корпуса, как настоящий мотоцикл, и считался первым мотосимулятором как за реализм, так и за искусственный интеллект компьютерных мотоциклов. Автомат использовал 16-битный процессор и псевдотрёхмерную графику с высокой кадровой частотой. Turbo Esprit (Durell, 1986) стал первой игрой с ездой по городу и первой игрой, в которой у машины работали «поворотники». Out Run (Sega, 1986), с двумя процессорами Motorola 68000 на борту, стал одной из самых красивых гоночных игр своего времени. WEC Le Mans (Konami, 1986) стал попыткой точно воспроизвести известную гонку, со сменой дня и ночи, удачным управлением и вибрирующим рулём. Final Lap (Namco, 1987) позволял соединить до 8 автоматов между собой. В игре имелся «автодогон» (catch-up, rubber-banding): чем быстрее ездил игрок, тем быстрее ездят соперники. В дальнейшем автодогон станет одной из визитных карточек Mario Kart. Rad Racer (Square, 1987) стал первой стереоскопической гонкой. RoadBlasters (Atari, 1987) стала одной из первых гонок со стрельбой.

Chase H.Q. (Taito, 1988) мог похвастаться увлекательным динамичным геймплеем. Namco в том же году ответила игрой Winning Run с примитивной трёхмерной графикой.

Автомат Hard Drivin' (Atari, 1989) давал полноценную трёхмерную графику и настоящий force feedback — на поворотах руль вырывался из рук игрока. При столкновении запускался повтор с другой точки. В том же году Papyrus Design Group, в лице Дэвида Каэммера и Омара Худари, разработала наиболее реалистичную игру своего времени — Indianapolis 500: The Simulation. Впервые реализовали настойку подвески, телеметрию, распределение веса между колёсами. Модель повреждений, хоть и нереалистичная по современным меркам, давала зрелищные завалы.

1990-е

Formula One Grand Prix Крэммонда в 1992 году стала лучшей игрой в симрейсинге — пока в 1993 не вышел IndyCar Racing. Formula One Grand Prix могла похвастаться деталями, которых тогда в компьютерных играх ещё не было: хорошей симуляцией, удобным управлением и полностью воспроизведённым сезоном 1991 «Формулы-1».

Лучшей аркадной гонкой того времени стал Virtua Racing (Sega, 1992). Хоть и не первая гонка с трёхмерной графикой (до этого были Winning Run, Hard Drivin' и Stunts), она сочетала лучшие черты этих игр: позволяла играть на нескольких автоматах друг против друга, имела чёткую трёхмерную графику — в общем, стала эталоном гоночных игр. Nintendo предложила на SNES игру Super Mario Kart. Знакомые персонажи из серии Super Mario гоняли друг против друга на маленьких манёвренных аппаратах, с яркой, разноцветной графикой и бонусами, разгонявшими игрока и тормозившими противников.

В 1993 году Namco нанесли ответный удар с Ridge Racer, тем самым начав полигональную войну гоночных игр. В этом же году Sega выпустила Daytona USA, одну из первых видеоигр, включавшую фильтрацию, текстурированных полигонов, давая самую детализированную графику, доселе невиданную в видеоиграх . Через год Electronic Arts выпустила The Need for Speed, которая позднее породила самую успешную в мире серию гоночных игр и одну из десяти самых успешных видеоигровых серий. В этом же году Midway представили Crusin' USA. В 1995 году была выпущена Sega Rally Championship,представлявшая игрокам раллийные гонки и включавшая кооперативную игру вместе с обычным соревновательным мультиплеером. Sega Rally была также первой игрой, включавшей вождение на разных поверхностях (включая асфальт, гравий и грязь) с различными свойствами трения, соответственно меняя поведение машины, что делает игру важной вехой жанра. В 1996 году Konami представили GTI Club,позволявшую свободно ездить в игровом мире. Atari не присоединялась к 3D мании до 1997 года, когда была выпущена San Francisco Rush.

В 1997 году для PlayStation выходит Gran Turismo, которая разрабатывалась в течение пяти лет с 1992. Она была признана наиболее реалистичным автосимулятором того времени, в котором реалистичность сочеталась с играбельностью, благодаря чему игрок любого уровня мог управлять автомобилем. Игра предоставляла большие возможности для тюнинга, а также представила свой собственный открытый режим карьеры в котором игрокам необходимо было сдавать водительские экзамены для получения лицензий на вождение, попадать на гонки и выбирать свой собственный стиль ведения карьеры. С тех пор серия Gran Turismo стала второй самой популярной игровой франшизой в мире, с 61.41 миллионов проданных копий по всему миру.

В 1997 рядовой ПК имел графические характеристики, сравнимые с графикой аркадных автоматов, в основном благодаря появлению различных 3D акселераторов, таких как 3DFX Voodoo. Более быстрые процессоры способны были симулировать более реальную физику, контроль автомобиля, и графику. В 1998 году на PC выходит Colin McRae Rally, который становится успешным частично симулятором мира ралли, который раньше был доступен лишь в менее реалистичных Sega Rally Championship. Motorhead, компьютерная игра, позже была адаптирована для аркадных автоматов.

В 1999 игры начинают склоняться к более свободным мирам. Midtown Madness для PC позволяет исследовать Чикаго на различных автомобилях по различным дорогам. В аркадном мире Sega представила Crazy Taxi, игру с открытым миром, в которой игрок является таксистом, который должен доставить клиента к точке назначения за наиболее короткое время. Похожая игра от Sega — Emergency Ambulance Driver, практически с таким же геймплеем (подобрать пациента — доставить в больницу за наиболее короткое время). Игры выглядят всё более и более реалистично. Некоторые аркадные игры поддерживают 3 экрана для того, чтобы обеспечить окружающий вид.

2000-е

В 2000 г. Angel Studios (нынешняя Rockstar San Diego) представила первую гоночную игру со свободным перемещением для игровых консолей и портативных игровых консолей Midnight Club: Street Racing, которая была выпущена для PlayStation 2 и Game Boy Advance. Игра позволяла игроку свободно перемещаться по улицам Лондона и Нью-Йорка. Вместо того чтобы использовать закрытые трассы, игра использует различные контрольно-пропускные пункты на открытой карте как маршрут для гонки, давая игроку возможность срезать углы или выбирать любой другой путь.

В 2003 году Midnight Club 2 от Rockstar San Diego была первой гоночной игрой, в которой можно было использовать как автомобили, так и мотоциклы.

Существует широкий диапазон гоночных игр, который начинается от простых аркадных гонок, таких как The Crew, Mario Kart: Double Dash!! (для Nintendo GameCube), и Nick Toon Racers, серии Need for Speed, Driver и Test Drive, и заканчивается ультрареалистичными симуляторами, такими как Grand Prix Legends, iRacing , Virtual Grand Prix 3, Live for Speed, NetKar Pro, rFactor, GT Legends, X Motor Racing, серия Gran Turismo и iPad 3D racer «Exhilarace». Также из реалистичных симуляторов заслуживают внимания вышедшие после 2010-го Assetto Corsa, RaceRoom, rFactor-2 и Project Cars. Отдельной строкой стоит выделить автосимуляторы вождения в городских условиях, такие как City Car Driving и Euro Truck Simulator 2 (симулятор вождения грузовиков).

Вообще говоря, касаемо симуляторов на тему автоспорта, учитывая мнение большинства игроков, можно выделить 2 ступеней реалистичности гоночных симуляторов:

1. Гоночные симуляторы, которые способствуют менее резкому переходу от аркадных гонок к симуляторам, то есть физика поведения автомобилей в них не так сложна и прощает ошибки и неопытность, но всё же несколько близка к реальности. В данной вехе можно выделить: Project CARS, GTR: FIA GT Racing Game, GTR 2: FIA GT Racing Game, GT Legends, Race: The WTCC Game, Race 07: The Official WTCC Game (и аддоны к нему), серии Forza Motorsport и Forza Horizon, Shift, Shift 2 Unleashed.
2. Реалистичные гоночные симуляторы, такие как: серия Gran Turismo, серия Formula One от Sony, серия Geoff Crammond's Grand Prix от Microprose, rFactor, rFactor 2, iRacing, Assetto Corsa.

Указанные выше игры обеих категорий требуют наличие гоночного руля, в противном случае игрок не получит ни должного удовольствия, ни скорости на трассе.

Отрывок, характеризующий Автосимулятор

– Да, ma chere, – сказал старый граф, обращаясь к гостье и указывая на своего Николая. – Вот его друг Борис произведен в офицеры, и он из дружбы не хочет отставать от него; бросает и университет и меня старика: идет в военную службу, ma chere. А уж ему место в архиве было готово, и всё. Вот дружба то? – сказал граф вопросительно.
– Да ведь война, говорят, объявлена, – сказала гостья.
– Давно говорят, – сказал граф. – Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chere, вот дружба то! – повторил он. – Он идет в гусары.
Гостья, не зная, что сказать, покачала головой.
– Совсем не из дружбы, – отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь как будто от постыдного на него наклепа. – Совсем не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.
Он оглянулся на кузину и на гостью барышню: обе смотрели на него с улыбкой одобрения.
– Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? – сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
– Я уж вам говорил, папенька, – сказал сын, – что ежели вам не хочется меня отпустить, я останусь. Но я знаю, что я никуда не гожусь, кроме как в военную службу; я не дипломат, не чиновник, не умею скрывать того, что чувствую, – говорил он, всё поглядывая с кокетством красивой молодости на Соню и гостью барышню.
Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.