Агаджанян, Александр Сергеевич
Поделись знанием:
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
(перенаправлено с «Агаджанян Александр Сергеевич»)
| Алекса́ндр Серге́евич Агаджаня́н | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Страна: |
|
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Институт востоковедения АН СССР |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известные ученики: | |
| Известен как: |
религиовед, историк религии и востоковед |
Алекса́ндр Серге́евич Агаджаня́н (род. 13 мая 1958, Москва, СССР) — советский и российский религиовед, историк религии и востоковед. Доктор исторических наук (1993), профессор. Член Экспертного совета Высшей аттестационной комиссии при Министерства образования и науки Российской Федерации по теологии[1]
Содержание
Биография
В 1981 году окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ имени М. В. Ломоносова.[2]
В 1984 году в Институте востоковедения АН СССР под научным руководством доктора исторических наук В. Ф. Васильева защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата исторических наук по теме «Социально-политическая роль крестьянства в современной Бирме». (Специальность — 07.00.03 «Всеобщая история»).[2]
В 1986—1999 годы работал в Институте востоковедения РАН.[2]
В 1992 году в Институте востоковедения АН СССР защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора исторических наук. (Специальность — 09.00.06. «Научный атеизм, религия: история и современность»). Официальные оппоненты — доктор исторических наук В. И. Корнев, доктор исторических наук Д. Е. Фурман, доктор исторических наук В. Г. Хорос.[2]
В 2000—2003 годах преподавал в Аризонском университете.[2]
С 2004 года — профессор Центра изучения религий РГГУ.[2]
Преподаватель дисциплины «Глобальные проблемы» по программе магистратуруры в Институте бизнеса и делового администрирования РАНХиГС.[2]
Член редакции научного журнала «Государство, религия, Церковь в России и за рубежом».
Научные труды
Диссертации
- Агаджанян А. С. [www.dissercat.com/content/sotsialno-politicheskaya-rol-krestyanstva-v-sovremennoi-birme Социально-политическая роль крестьянства в современной Бирме] : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.03. — Москва, 1984. — 205 c. : ил.
- Агаджанян А. С. [cheloveknauka.com/mirovozzrenie-buddizma-i-sovremennaya-istoriya-stran-yugo-vostochnoy-azii Мировоззрение буддизма и современная история стран Юго-Восточной Азии : (Религиозные ценности и общественное развитие в XX веке)] : автореферат дис. ... доктора исторических наук : 09.00.06 / Ин-т востоковедения. — Москва, 1991. — 33 с.
Монографии
- на русском языке
- Агаджанян А. С. Бирма: крестьянский мир и государство / А. С. Агаджанян; АН СССР, Ин-т востоковедения. — М. : Наука, 1989. — 132,[2] с. ISBN 5-02-016493-3
- Агаджанян А. С. Буддийский путь в XX веке : Религ. ценности и современ. история стран тхеравады / А. С. Агаджанян; Рос. АН, Ин-т востоковедения. — М. : Наука : Изд. фирма "Восточная литература", 1993. — 294,[1] с. ISBN 5-02-017670-2
- Агаджанян А. С. Глава 4. Религиозный дискурс в российских масс-медиа: Энтропия, симфония, идеократия // [www.verigi.ru/?book=211&chapter=0 Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России.] / Под ред. Д. Е. Фурман, К. Каариайнен. — СПб.: Летний сад, 2000. — С. 116-149.
- на других языках
- Roudometof V., Agadjanian A. S., Pankhurst J. Eastern Orthodoxy in a Global Age / eds. Walnut Creek etc.: Altamira Press, 2005
Учебные пособия
- [books.google.ru/books?id=xDZXuUQrE7wC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Религии мира : история, культура, вероучение. 10-11 классы : учебное пособие] / [А. С. Агаджанян и др. ; под общ. ред. А. О. Чубарьяна и Г. М. Бонгард-Левина]. — М. : ОЛМА Медиа Групп, 2008. — 398, [1] с. : цв. ил. ISBN 978-5-373-00714-6
Статьи
- на русском языке
- Агаджанян А. С. Провинциальная бюрократия и государственный феодализм в Бирме». // Народы Азии и Африки. — № 3. — 1983.
- Агаджанян А. С. Независимая Бирма: проблемы ориентации».// «Юго-Восточная Азия в начале 1980-х: Тенденции и перспективы. /Отв. ред. В. Г. Шабалина. — М.: Наука, 1984.
- Агаджанян А. С. Идеология бирманского социализма как пример культурного синтеза. // Культурные процессы в развивающихся странах. Тезисы международной конференции. — М.,1986, т.1,ч.2. — С.153-155.
- Агаджанян А. С. Буддизм тхеравада и традиционная политическая культура. // Тезисы Всесоюзной буддологической конференции. — М.,1987. — С. 68-71.
- Агаджанян А. С. Государство и политическая культура Бирмы. // Государство в докапиталистических обществах Азии. — М.,1987. — С. 319-331
- Агаджанян А. С. Панорама религий Юго-Восточной Азии в XX веке. // Становление региона: интеграционные процессы в Юго-Восточной Азии. Тезисы научной конференции. — М.,1989. — С. 58-60.
- Агаджанян А. С. Преемственность и изменения в Юго-Восточной Азии: проблемы самобытного развития. // Первый советско-французский семинар по Юго-Восточной Азии. Доклады. На русск. и фр. яз. — М.,1989. — С. 183-189.
- Агаджанян А. С. Индивид и группа в буддийском мировоззрении и в современных обществах Таиланда и Бирмы. //Традиционный мир Юго-Восточной Азии: малая группа и социальная динамика. — М.,1991. — С. 176-198.
- Агаджанян А. С. Общая концепция традиций и традиционные структуры в Юго-Восточной Азии. // Традиционный мир Юго-Восточной Азии: малая группа и социальная динамика. — М.,1991. — С. 3-21.
- Агаджанян А. С. Буддизм как символ и источник самобытности. На примере обществ тхеравады в XX веке. // Культурное наследие: преемственность и перемены. — М.: ИНИОН, 1991. — С. 17-64.
- Агаджанян А. С. Буддизм и власть: религия и политическая культура в обществах тхеравады (Начало). // «Восток-Оriens». — № 1. — 1992.
- Агаджанян А. С. Буддизм и власть: религия и политическая культура в общества тхеравады (Окончание). // «Восток-Оriens». — № 3. — 1992.
- Агаджанян А. С. Понятие традиции: общие предварительные замечания. // Традиции и традиционные структуры в Юго-Восточной Азии./ Отв. ред. В. Г. Чуфрин. — М.: Наука, 1994.
- Агаджанян А. С. Юго-Восточная Азия: История идей в XX-м веке. Введение». // Юго-Восточная Азия: Идеи и идеологи в XX-м веке». / Отв. ред. В. И. Подберёзский. — М.:Наука, 2001.
- Агаджанян А. С. Буддийская герменевтика кармы и нирваны: социология религиозной реформы». // Юго-Восточная Азия: Идеи и идеологи в XX-м веке»./ Отв. ред. В. И. Подберёзский. — М.: Наука, 2001.
- Агаджанян А. С. [religioved.ucoz.ru/load/0-0-0-68-20 Буддизм и глобализация.] // Религия и глобализация в Евразии. / Под ред. А. В. Малашенко, С. Б. Филатов. — М: Московский центр Карнеги, 2004. — С. 222-255.
- Агаджанян А. С. [religioved.ucoz.ru/load/0-0-0-66-20 Дхарма и империя. Основы и пределы сакрализации власти в буддийской традиции.] // Сакрализация власти в истории цивилизаций. Часть 3. / Под ред. Д. Бондаренко, Л. Андреева, А. Коротаев. — М.:Центр цивилизационных и региональных исследований, 2005. — С. 149-180
- Агаджанян А. С. [religioved.ucoz.ru/load/0-0-0-67-20 Буддизм и политические конфликты в Юго-Восточной Азии] // Религия и конфликт / Под ред. А. В. Малашенко и С. Б. Филатова; Московский Центр Карнеги. — М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. С. 266–283.
- Агаджанян А. С. Необуддизм // Энциклопедия религий / Под ред. А. П. Забияко, А. Н. Красникова, Е. С. Элбакян. — М.: Академический проект, 2008. — С. 861—862. — 1520 с. — ISBN 978-5-8291-1084-0 ISBN 978-5-98426-067-1.
- Агаджанян А. С. Приход и община в русском православии. Современные процессы в ретроспективе последнего столетия”. // Приход и община в современном православии: Корневая система российской религиозности. / Под ред. А. С. Агаджанян, К. Русселе. — М.: Весь мир, 2011.— С. 15-36
- Агаджанян А. С. Реформа и возрождение в двух московских православных субкультурах: два способа сделать Православие «современным»”. // Приход и община в современном православии: Корневая система российской религиозности. / Под ред. А. С. Агаджанян, К. Русселе. — М.: Весь мир, 2011. — С. 155.
- Агаджанян А. С. [www.intelros.ru/pdf/GosRelTserkov/2012_1/5.pdf Множественные современности», российские «проклятые вопросы» и незыблемость секулярного Модерна.] // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. — №1. — 2012. — С. 83-110
- на других языках
- Agadjanian A. S. Les cultes orientaux et la nouvelle religiosité en Russie”. // Revue d’etudes comparatives Est-Ouest. — 1993. —№ 24 (3/4). — P. 155-172.
- Agadjanian A. S. Religious Pluralism in Orthodox Russia: Political Controversy and its Social Background. // The Future of Religion: East and West, edited by I. Borowik and P. Jablonski. — Krakow, Nomos Publishing House, Institute for the Scientific Study of Religion, 1995.
- Agadjanian A. S. Religious Responses to Social Changes in Russia: Traditional and New Religions Compared”. // Journal of Contemporary Religion. — 1996. — № 11(1). — P. 69-76.
- Agadjanian A. S. Religious Minorities During Russia’ s Transition from Atheism to Secularism.” // Research in the Social Scientific Study of Religion. Ed. by J. Greer and D. Moberg. — Vol.11. — 2000. — P. 65-79
- Agadjanian A. S. “The Public Religion in Russia and the Search for National Ideology.” // Journal of the Social Scientific Study of Religion. — № 3. — 2001.
- Agadjanian A. S. “Revising Pandora’s Gifts: Religious and National Identities in Post-Soviet Eurasia” // Europe-Asia Studies. — № 3. — 2001.
- Agadjanian A. S. Breakthrough to Modernity, Apologia for Traditionalism: the Russian Orthodox View of Society and Culture in Comparative Perspective. // Religion, State and Society. — № 4 (Winter). — 2003
- Agadjanian A. S. The Social Vision of Russian Orthodoxy: Balancing Between Identity and Relevance.” // Orthodox Christianity and Contemporary Europe. — Leiden: Peeters Publishers, 2003. — P. 163-182.
- Agadjanian A. S. Religions Between Universal and Particular: Eastern Europe After 1989. // S. Saha, ed.Religious Fundamentalism in the Contemporary World: Critical Social and Political Issues.Lanham etc.: Lexington Books, 2004. — P. 71-90
- Agadjanian A. S. Eastern Orthodoxy in the Global Age: Preliminary Considerations // Eastern Orthodoxy in a Global Age eds. Roudometof V., Agadjanian A. S., Pankhurst J. , Walnut Creek etc. : Altamira Press, 2005. — P. 1-28
- Agadjanian A. S., Rousselet K. Globalization and Identity Discourse in Russian Orthodoxy ). // Eastern Orthodoxy in a Global Age eds. Roudometof V., Agadjanian A. S., Pankhurst J. , Walnut Creek etc. : Altamira Press, 2005. — P. 29-57.
- Agadjanian A. S., Rousselet K. Pourquoi et comment étudier les pratiques religieuses? » // Etudes comparatives Est-Ouest, vol. 36, no. 4, décembre 2005. — P. 5-17.
- Agadjanian A. S. Why and How Study Russian Religious Practices? // A.Agadjanian and K. Rousselet, eds., Religious Practices in Today’s Russia, Moscow: Novoe Izdatel’stvo, 2006
- Agadjanian A. S., Rousselet K. The Search for Privacy and the Return of a Grand Narrative: Religion in a Post-Communist Society. // Social Compass. — Vol. 53. — 2006. — P. 169-184.
- Agadjanian A. S., Seligman Adam In difesa dell’universalitàe dell’individualismo. // Daimon. — Vol. 7. — 2007. — P. 239-254
- Agadjanian A. S. Eastern Christianities, chapter. // Routledge Encyclopedia: The World's Religions: Continuities and Transformations. — Routledge, 2008.
- Agadjanian A. S., Rousselet K. Individual and Collective Identities in Russian Orthodoxy // Eastern Christians in Anthropological Perspective. / eds C. Hann, G. Holtz. — University of California Press, 2010. — P. 265-279
- Agadjanian A. S. Liberal Individual and Christian Culture: Russian Orthodox Teaching on Human Rights in Social Theory Perspective // Religion, State and Society. — Vol. 38. — № 2. — June 2010. — P. 97-113
- Agadjanian A. S. Exploring Russian Religiosity as a Source of Morality Today. // Jarrett Zigon, ed. Multiple Moralities and Religion in Post-Soviet Russia. — Berghahn Books, 2011.
- Agadjanian A. S. [www.eui.eu/Projects/ReligioWest/Documents/conferencePapers/ The Anglican Archbishop, the Russian Patriarch, and the Global Debate on Religion and Secularity.”] European University Institute: Religiowest Project, 2011.
- Agadjanian A. S. Russian Orthodox Church in Europe: ‘Soft Other’ with Quadriple Identity. // Orthodox Christianity in Europe - Borders Constructed and Deconstructed' (Eastern Christian Studies series), Leuven: Peeters, 2012
Научная редакция
- на русском языке
- Религиозные практики в современной России. / Отв. ред. А. С. Агаджанян, К. Русселе. — М.: Новое издательство, 2006
- Светскость государства: Международный опыт и российские проблемы. / Отв. ред. А. С. Агаджанян, К. Русселе. —М.: Французско-российский центр гуманитарных и общественных наук, 2008
- Приход и община в современном православии: Корневая система российской религиозности. / Отв. ред. А. С. Агаджанян, К. Русселе. — М.: Весь мир, 201.
- на других языках
- Evangelical, Pentecostal and Charismatic Churches in Latin America and Eastern Europe. Special Issue. // Religion, State and Society, Vol. 40 (1), 2012.
Публицистика
- Агаджанян А. С. [www.ng.ru/ng_religii/2006-04-05/4_epoch.html Эпоха портативной веры] // Независимая газета, 05.04.2006 ([www.gazetaprotestant.ru/2006/05/epoha-portativnoy-very-religii-otryvayutsya-ot-istoricheskih-korney-i-vstupayut-v-svobodnuyu-konkurenciyu/копия статьи])
Интервью
- [rpod.ru/get/243767/204053/download/%D0%90%D0%B3%D0%B0%D0%B4%D0%B6%D0%B0%D0%BD%D1%8F%D0%BD._%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B3%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%80_%D0%B7%D0%B0_%D1%87%D0%B0%D0%B5%D0%BC_2011.05.31.mp3%20 Беседа с доктором исторических наук, профессором Александром Сергеевичем Агаджаняном о его научном пути, и о европейском буддизме] // Тхеравада.ру, 31.05.2011
Напишите отзыв о статье "Агаджанян, Александр Сергеевич"
Примечания
- ↑ Приказ Министерства образования и науки России №927 от 1 августа 2016 года [vak.ed.gov.ru/documents/10179/0/%25d0%259f%25d1%2580%25d0%25b8%25d0%25ba%25d0%25b0%25d0%25b7%2520%25d0%25be%25d1%2582%252001.08.2016%2520%25e2%2584%2596%2520927.pdf/a9e99790-dcb7-4655-9454-0efac5ccd943 «Об утверждении состава экспертного совета Высшей аттестационной комиссии при Министерстве образования и науки Российской Федерации по теологии»]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [ibda.ane.ru/about/about_teach/teach_cv/list1310.html Агаджанян Александр Сергеевич] // Института бизнеса и делового администрирования РАНХиГС
Отрывок, характеризующий Агаджанян, Александр Сергеевич
– Ваша светлость, – сказал кто то.Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
Категории:
- Родившиеся 13 мая
- Родившиеся в 1958 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Доктора исторических наук
- Учёные по алфавиту
- Религиоведы России
- Востоковеды России
- Буддологи России
- Авторы энциклопедий и словарей
- Преподаватели Российского государственного гуманитарного университета
- Преподаватели РАГС при Президенте РФ
- Сотрудники Института востоковедения РАН
- Выпускники Института стран Азии и Африки при МГУ
