Агаев, Алиага Исмаил оглы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алиага Агаев
азерб. Əliağa İsmayıl oğlu Ağayev
Имя при рождении:

Алиага Исмаил оглы Агаев

Дата рождения:

9 марта 1913(1913-03-09)

Место рождения:

Баку

Дата смерти:

3 ноября 1983(1983-11-03) (70 лет)

Гражданство:

СССР СССР

Профессия:

актёр

Награды:
Заслуженный артист Азербайджанской ССР (1945)
Народный артист Азербайджанской ССР (1954)

Алиага Исмаил оглы Агаев (азерб. Əliağa İsmayıl oğlu Ağayev; 9 марта 1913 — 3 ноября 1983) — азербайджанский советский актёр, Заслуженный артист Азербайджанской ССР (1945), народный артист Азербайджанской ССР (1954).





Биография

Алиага Агев родился 9 (22) марта 1913 года в Баку. В раннем детстве потерял отца. После окончания 7-го класса в 1930 году начал учиться в профессиональном училище при судостроительном заводе имени Парижской коммуны. Через два года, окончив училище, начал работать в этом заводе. Через некоторое время записался в драматический кружок завода.

Его первой ролью стала роль Гаджи Гары в комедии Мирзы Фатали Ахундова «Гаджи Гара». В 1936 году вступил в коллектив Детского рабочего театра (ныне Театр юного зрителя в Баку). Первая роль на профессиональной сцене — роль Жака в драме «Дети капитана Гранта» (по мотивам одноимённого романа Жюля Верна). Впоследствии актёр стал играть как в театре, так и в фильмах. Славу за пределами Азербайджана принесла ему роль Мешади Ибада в фильме «Не та, так эта», снятая на основе одноимённой оперетты Узеира Гаджибекова. Осенью 1961 года был принят в коллектив Азербайджанского академического драматического театра, где его первой ролью стала роль Абыша Сурхаевича в комедии Шихали Курбанова «Вот тебе и на» (2 декабря 1961 года). Играл он в этом театре 22 года.

17 июня 1945 года актёру было присвоено имя Заслуженного артиста Азербайджанской ССР, а 27 февраля 1954 года — народного артиста Азербайджанской ССР.

Скончался актёр 3 ноября 1983 года, смеясь и рассказывая анекдот друзьям за праздничным столом. Похоронен на Ясамальском кладбище в Баку.

Награды и звания

Роли в театре

Азербайджанский академический театр

Роли в кино

  1. 1955 — Встреча — Шихали
  2. 1956 — Не та, так эта — Мешади Ибад
  3. 1956 — Чёрные скалы
  4. 1957 — Двое из одного квартала — Фейзи
  5. 1958 — Коробка "Казбека"
  6. 1958 — Последний дюйм — хозяин кафе
  7. 1960 — Кёроглы
  8. 1963 — Где Ахмед? — кассир
  9. 1964 — Волшебный халат — хан
  10. 1968 — Именем закона («Мехман») — оптовый торговец Мамедхан
  11. 1969 — Кура неукротимая
  12. 1969 — Наш учитель Джябиш — Абульфаз
  13. 1970 — Мой добрый папа
  14. 1973 — Парни нашей улицы
  15. 1983 — Похититель поневоле — Кербалай Зал
  16. 1983 — Хочу жениться

Напишите отзыв о статье "Агаев, Алиага Исмаил оглы"

Ссылки

  • Рамиль Алекперов. [www.kinozal.az/site/?name=person&adem_id=864 Əliağa Ağayev].  (азерб.)

Отрывок, характеризующий Агаев, Алиага Исмаил оглы

«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.