Агазарян, Франсин
| Франсуаза Изабелла Агазарян | |
| фр. Francoise Isabella Agazarian | |
| Прозвище |
Франсин (фр. Francine) |
|---|---|
| Псевдоним |
Маргарит (фр. Marguerite), Франсин Фабр (фр. Francine Fabre) |
| Дата рождения | |
| Дата смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
разведка (Управление специальных операций) |
| Годы службы |
1940—1945 |
| Звание |
энсин, командир партизан |
| Часть |
отделение F, сеть «Проспер» |
| Сражения/войны | |
| Связи |
Джек Агазарян (муж) |
Франсуаза Изабелла «Франсин» Агазарян, в девичестве Андре[1] (фр. Françoise Isabella "Francine" Agazarian, née Andre; 8 мая 1913 — 1999) — французская разведчица, агент Управления специальных операций в годы Второй мировой войны.
Биография
Родилась 8 мая 1913 года. В Движении Сопротивления с 1940 года, работала в Женской транспортной службе (позднее — Женское йоменство по оказанию первой помощи). Завербована Управлением специальных операций под псевдонимом «Маргарит». Во Францию прибыла 17 марта 1943 на самолёте Westland Lysander вместе с Клодом де Бессаком и Франсом Антельмом[2]. Работала в разведывательной сети «Проспер» со своим мужем Джеком Агазаряном как курьер: среди британских агентов считалось странным, когда в одной разведывательной сети работала супружеская пара. Сама Франсин рассказывала следующее об этом:
Хоть и в одной сети, но я и мой муж работали по отдельности: он как радист работал в одиночку, передавая сообщения из разных уголков ежедневно. Я отчитывалась перед «Проспером» (Фрэнсис Саттил), которого мы все называли «Франсуа». Ему нравилось давать мне особые поручения, поскольку Франция — моя родина, а я могла легко обходить трудности, в том числе и в плане чиновничества.
Франсуа был выдающимся лидером с ясным умом, пунктуальным и верным. Мне нравилось работать под его управлением, и я радовалась небольшим испытаниям, которые он ставил передо мной. Например, обзвонить городские ратуши в разных округах Парижа, чтобы обменять истёкшие по времени действия талоны на еду (сделанные в Лондоне) на новые. В основном я доставляла сообщения его помощникам в Париж, в деревни или изолированные дома в сельской местности. Раз за разом я также доставляла взрывчатку из Англии. Однажды с гранатами в своей сумке я ехала в поезде, который был битком набит и мне пришлось стоять рядом с немецким офицером. Эта неудобная ситуация для меня была не новой: я уже сталкивалась с этим в первый раз после моего приезда во Францию, когда надо было ехать на поезде из Пуатье в Париж, и там тоже был заполненный поезд. Я села на свой чемоданчик в коридоре, рядом со мной вплотную стоял немец в форме. Но в первый раз под моими одеждами к талии был привязан широкий чёрный пояс с деньгами для «Проспера», множеством карточек идентификации и талонов на еду; в рукавах моего пальто были кристаллы для радиопередатчиков «Проспера», которые тщательно спрятала Вера Аткинс перед моим отъездом с Оршар-Кур. В чемодане были мой револьвер 32 калибра и боеприпасы. Эта нелепость ситуации как-то изгнала мысли об опасности.
Так или иначе, я верю, что никто из нас в поле деятельности не думал об опасности. Немцы были повсюду, особенно в Париже. При их виде люди обычно шли на работу, ведя себя так обыденно, насколько возможно, и занимаясь своей работой. Поскольку я работала в одиночку, мне больше нравилось, когда мы были вместе — «Проспер» (Фрэнсис Саттил), «Дениз» (Андре Боррель), «Аршамбо» (Жильбер Норман), «Марсель» (Джек Агаразян) и я сидели за столом, пока я расшифровывала радиосообщения из Лондона. Мы всегда надеялись получить заранее какой-то знак, который означал, что из Англии скоро начнётся освободительная операция[3].
16 июня 1943 Франсин и Джек покинули территорию Франции на самолёте Lysander, их место заняли Дайана Роуден, Сесили Лефорт и Нур Инайят Хан. 30 июля 1943 Джек вернулся во Францию, но попал в плен к немцам. После полугодовых пыток в тюрьме Френ он был сослан в концлагерь Флоссенбюрг, где был расстрелян 29 марта 1945 немцами.[4].
После войны Франсин жила в Лондоне и была отмечена в донесениях за свои действия во Франции. Вышла замуж во второй раз, взяв фамилию Кэ (фр. Cais). Скончалась в 1999 году.
Напишите отзыв о статье "Агазарян, Франсин"
Примечания
- ↑ [www.specialforcesroh.com/showthread.php?52474-DF-F-amp-RF-Section-women&highlight=agazarian DF, F & RF Section women] (англ.)
- ↑ Marucs Binney, The Women Who Lived for Danger: The Women Agents of SOE in the Second World War, London, Hodder and Stoughton, 2002. ISBN 0-340-81840-9
- ↑ [www.spartacus.schoolnet.co.uk/SOEprosper.htm Prosper Network] (англ.)
- ↑ Liane Jones, A Quiet Courage: Women Agents in the French Resistance, London, Transworld Publishers Ltd, 1990. ISBN 0-593-01663-7
Ссылки
- [www.specialforcesroh.com/showthread.php?31654-Agazarian-Francoise-Isabella-(Francine)&highlight=agazarian Agazarian, Francoise Isabella (Francine)] (англ.)
Отрывок, характеризующий Агазарян, Франсин
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.
От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
