Агапит Печерский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Агапит Печерский

Реконструкция по черепу С.А. Никитина (1986)
Рождение


Киев

Смерть

1 июня 1095(1095-06-01)
Киев

Почитается

в Русской православной церкви

В лике

преподобных

Главная святыня

мощи в Антониевых (Ближних) пещерах Киево-Печерской Лавры

День памяти

1 (14) июня и 28 сентября (11 октября)

Ага́пит Пече́рский (Безме́здник) (? — 1 июня 1095) — инок Киево-Печерского монастыря, врач безмездный.

Святой Русской православной церкви, почитается в лике преподобных, память совершается (по юлианскому календарю) 1 июня и 28 сентября (Собор преподобных отцов Киево-Печерских Ближних пещер).





Биография

Согласно Киево-Печерского патерика Агапит был родом из Киева, принял монашеский постриг в Киево-Печерском монастыре ещё при жизни преподобного Антония (т.е. не позднее 1073 г.). Агапит, считающийся первым лекарем (врачом) Киевской Руси, прославился своей безмездной помощью больным, приобрёл большую известность исцелением трудно больных посредством молитвы и вареного былия (трава), которое давал больному. Согласно житию, исцелил черниговского князя — Владимира Мономаха.

Имевший большую практику и враждовавший с Агапитом врач-армянин увидев многие исцеления посредством молитвы, перешёл в православие и принял монашество. Мощи Агапита почивают в Антониевых (Ближних) пещерах Киево-Печерской лавры.

Местная канонизация Агапита относится ко времени составления Киево-Печерского патерика (первая треть XIII века), общецерковное почитание началось после разрешения Святейшего Синода во второй половине XVIII века включать в общецерковные месяцесловы имена ряда киевских святых. Однако в современном Типиконе РПЦ память преподобного Агапита не отмечена.

Память

  • В 1993 году была выпущена почтовая марка Украины, посвященная Агапиту Печерскому.
  • Именем Агапита Печерского назван храм УПЦ МП в г. Донецке (Украина).

Напишите отзыв о статье "Агапит Печерский"

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Агапит Печерский

Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.