Агапит II
| Агапит II лат. Agapetus PP. II<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 10 мая 946 — 8 ноября 955 | ||
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | Марин II | |
| Преемник: | Иоанн XII | |
| Смерть: | 8 ноября 955 Рим, Италия | |
Ага́пит II (лат. Agapetus PP. II; ? — 8 ноября 955, Рим) — папа римский с 10 мая 946 по 8 ноября 955 года. Одиннадцатый папа периода порнократии. Призвал германского короля Оттона I Великого на помощь против Беренгара II Иврейского, провозгласившего себя королём Италии. Заботился о распространении христианства, в особенности на севере Европы.
Биография
Агапит родился в знатной римской семье, его отец был римлянин (потомок консула Аниция Фауста Альбина Василия), а мать гречанка. Агапит был избран папой 10 мая 946 года. Существование независимой республики Рим под управлением Альбериха II (932-954), сына Марозии и самозванного "принца и сенатора римлян", подразумевало, что Агапит был лишен возможности осуществлять реальную духовную или светскую власть в Рим и Папской области. Напряженность в отношениях между соперничающими королями Италии, Беренгаром II и Оттном I, позволили Альбериху осуществлять полный контроль над Римом, так что Агапит мог заниматься лишь внутренними делами церкви [1]. Даже приглашение Агапитом Оттона вмешаться в итальянские дела в 951 году было сделано по указанию Альбериха, которого настораживал рост влияния Беренгара II. Однако, когда послы Оттона, епископы Майнца и Кура, были отправлены к папе, чтобы обсудить прием Оттона в Риме и другие вопросы, Альберих их не принял [2].
Агапит был вынужден вмешаться в спор о вакантной кафедре Реймса. Он приказал Синод, который собрался в Ингельхайме в июне 948 года выяснить права конкурирующих кандидатов, Гуго де Вермандуа и Артольда. Он послал своего легата Марина де Бомарзо действовать от своего имени, в то время как Агапит написал ряду епископов, прося их присутствовать на совете [3]. Через своего легата папа заявил о своей поддержке королю Людовику IV Французскому и его стороннику Артольду [4]. Последовал ещё один синод в Трире, где Агапит был вновь представлен Марином де Бомарзо.
В 949 году Агапит провёл Синод в Риме, который подтвердил постановления двух советов. Он осудил бывшего епископа Гуго де Вермандуа и отлучили его отца, Герберта II де Вермандуа, за его оппозицию короля Людовику IV [5].
После получения обращений от Людовика IV и Оттона I Агапит подтвердил привилегии монастырей во Франции и Германии. Он также сочувствовал планам Оттона по реструктуризации епископства в пределах Германии, которая в конечном итоге была прервана из-за противодействия Вильгельма Майнцского [6]. Около 948 года Агапит предоставил архиепископу Гамбурга право рукоположения епископов в Дании и других северных европейских странах вместо себя [7]. Папа также ответил на просьбу король Фроде VI Ютландского послать миссионеров в его королевство [8].
Агапита также попросили вмешаться в спор между Эрхольдом, архиепископом Зальцбурга, и Герардом, епископом Энса, которые претендовал на титул митрополита всей Паннонии. Агапит направил письмо обоим претендентам, в которых он заявил, что епархия Энса была митрополией Паннонии до нашествия гуннов. Однако после разрушений, причиненных им, Энс зачах, а Зальцбург возвысился. Следовательно, архиепископ Зальцбурга имеет полное право на статус митрополита. При этом Агапит пришел к выводу, что юрисдикция западной Паннонии должна перейти к Эрхольду, а районы, занятые аварами, и Моравия - под юрисдикцию Герарда [9].
В Италии Агапит писал герцогам Беневенто и Капуи, требуя, чтобы монастыри были возвращены монахам, изгнанным оттуда. Он также низложил епископов Термоли и Тривенто, обвиненных в симонии [10].
Агапит умер 8 ноября 955 года, и ему наследовал сын Альбериха, Октавиан, который принял папское имя Иоанн XII. Он был похоронен в Латеранской базилике, за апсидой, рядом с могилами пап Льва V и Пасхалия II [11].
Напишите отзыв о статье "Агапит II"
Примечания
- ↑ Mann, pgs. 226-229
- ↑ Gregorovius, pgs 323-324
- ↑ Mann, pgs. 231-232
- ↑ Mann, pgs. 233-234
- ↑ Mann, pg. 234
- ↑ Mann, pg. 236
- ↑ Mann, pgs. 237-238
- ↑ Mann, pg. 238
- ↑ DeCormenin, Louis Marie; Gihon, James L., A Complete History of the Popes of Rome, from Saint Peter, the First Bishop to Pius the Ninth (1857), pg. 291
- ↑ Mann, pgs. 238-240
- ↑ Mann, pg. 240
Ссылки
- Агапит, римские папы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Gregorovius, Ferdinand, The History of Rome in the Middle Ages, Vol. III (1895)
- Mann, Horace K., The Lives of the Popes in the Early Middle Ages, Vol. IV: The Popes in the Days of Feudal Anarchy, 891-999 (1910)
Отрывок, характеризующий Агапит II
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
