Увилингийимана, Агата

Агата Увилингийимана Agathe Uwilingiyimana<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр Руанды
18 июля 1993 года — 7 апреля 1994 года
Предшественник:	Дисмас Нсенгияремье
Рождение:	23 мая 1953(1953-05-23) (70 лет) Ньярихендгери, Руанда-Урунди
Партия:	Демократическое республиканское движение

Агата Увилингийимана (23 мая 1953 — 7 апреля 1994), также известная как мадам Агата, — руандийская политическая деятельница. Была премьер-министром Руанды с 18 июля 1993 года до своей смерти 7 апреля 1994 года. Была убита в самом начале руандийского геноцида. Является первой и до настоящего времени единственной женщиной, занимавшей пост премьер-министра Руанды.

Детство и юность

Агата Увилингийимана, хуту по национальности, родилась в 1953 году в селе Ньярихендгери в 140 км к юго-востоку от Кигали, будущей столицы независимой Руанды, в семье крестьян. Незадолго до её рождения семья перебралась в Руанду-Урунди из пограничной области Бутаре в Бельгийском Конго с целью поисков работы. Её отец перевёз семью обратно в Бутаре, когда Увилингийимане было четыре года. После успешной сдачи государственных экзаменов она получила образование в средней школе Нотр-Дам-де-Сите и получила сертификат, дающий право преподавать гуманитарные науки, в возрасте двадцати лет.

В 1976 году она получила сертификат, дающий право на преподавание математики и химии, после чего стала учительницей математики в социальной школе в Бутаре. В том же году она вышла замуж за Игнатия Барахиру, её сокурсника из её же деревни. Их первый ребёнок появился в конце года, всего в браке родилось пятеро детей.

Когда ей было тридцать лет (в 1983 году), она преподавала химию в Национальном университете Руанды. Финансовых проблем она при этом не испытывала, поскольу её муж получил должность в университетской лаборатории, оклад на которой в два раза превышал заработную плату учителя математики. Она получила степень бакалавра в 1985 году, изучая химию в течение четырёх лет в академических школах Бутаре. Руандийские СМИ впоследствии критически отзывались о её научном образовании, так как считалось, что девушки не должны заниматься наукой.

Путь к должности премьер-министра

В 1986 году она создала экономический и кредитный кооператив из сотрудников академической школы Бутаре, после чего её важная роль в организации взаимопомощи стала известна властям в Кигали, которые стремились назначить на ответственные государственные посты лиц, происходящих из проблемных южных районов страны. В 1989 году она стала чиновником в Министерстве торговли.

В 1992 году она вступила в Демократическое республиканское движение (MDR), оппозиционную партию, и спустя четыре месяца была назначена министром образования в правительстве Дисмаса Нсенгияремье , первого премьер-министра от оппозиции, занявшего пост по схеме разделения власти, принятой по итогам переговоров между президентом Жювеналем Хабиариманой и пятью основными оппозиционными партиями. На посту министра образования она отменила систему этнических квот, введя доступ в государственные школы и к получению стипендий, который был связан лишь с показателями учащихся. Это решение привело к враждебному отношению к ней со стороны партий радикальных хуту.

17 июля 1993 года, после встречи президента Хабиариманы и представителей всех пяти партий, Агата Увилингийимана стала первой женщиной на посту премьер-министра Руанды, заменив доктора Нсенгияремье — человека, который назначил её министром образования и чьи попытки оправдания президента были непопулярны среди остальных партий. Поскольку Увилингийимана не имела столь мощной платформы, как другие кандидаты, и не была союзником Хабиариманы, считается, что её назначение премьер-министром было основано на политическом расчёте: со стороны президента — относительно того, что её назначение расколет оппозицию, со стороны оппозиции — что она будет управляема. В день её назначения Нсенгияремье приостановил членство Увилингийиманы в MDR (MDR выступила против формирования любого временного правительства, исключающего повстанцев РПФ).

Арушское соглашение

Правительство Хабиариманы-Увилингийиманы ещё было правительством с доминированием хуту и имело сложную задачу провести успешные переговоры о мирном соглашении с повстанцами Руандийского патриотичского фронта (РПФ), партизанского движения, в котором доминировали тутси. Соглашение между Хабиариманой, пятью оппозиционными партиями (формально во главе с Увилингийиманой) и РПФ, было в итоге заключено 4 августа 1993 года. В соответствии с этим так называемым «Арушским соглашением» руководимая Хабиариманой партия MRND должна была сформировать переходное президентство, тогда как премьер-министром должен быть назначен член MDR. Поскольку MDR приостановила членство Увилингийиманы в своих рядах, на замену ей они выбрали Твагирамунгу, Фаустин (который сыграл важную роль в приостановке её членства в партии).

Временный премьер-министр

Президент Хабиаримана официально отправил её в отставку с поста премьер-министра спустя восемнадцать дней после назначения на эту должность, но она оставалась временным премьер-министром в течение ещё восьми месяцев, вплоть до своего убийства в апреле 1994 года. Она сохраняла власть, несмотря на враждебное отношение со стороны всех партий с преобладанием хуту, в том числе её «родной» MDR, и правящая партия президента Хабиариманы, на пресс-конференции, состоявшейся в январе 1994 года, выступила с нападками на Увилингийиману, назвав её «политическим обманщиком».

Приведение к присяге «переходного правительства на широкой основе», или BBTG, произошло 25 марта 1994 года. После этого Увилингийимана должна была уйти в отставку, уступив кресло премьер-министра Фаустину Твагирамунге, с гарантией получения для себя министерского поста более низкого уровня в новом правительстве. Однако представители РПФ не появились на церемонии, откладывая тем самым создание нового режима. Она договорилась с ними о том, что новое правительство будет приведено к присяге на следующий день.

Убийство

Переговоры между президентом Хабиариманой, Увилингийиманой и Руандийским патриотическим фронтом так и не были закончены, поскольку самолёт президента был сбит ракетами приблизительно в 8:30 вечера 6 апреля 1994 года. С момента смерти Хабиариманы до её убийства на следующее утро (примерно в 14 часов) премьер-министр Увилингийимана являлась конституционным главой правительства Руанды.

В интервью Радио Франции в ночь после убийства президента Хабиариманы Увилингийимана заявила, что будет организовано немедленное расследование. Она также произнесла свои последние записанные слова:

Это стрельба, людей терроризируют, люди в собственных домах лежат на полу. Мы, я полагаю, страдаем от последствий смерти главы государства. Мы, гражданские, ни в коей мере не ответственны за смерть нашего главы государства.

Миротворческие силы ООН направили бельгийский эскорт к её дому до 3 утра следующего дня; они предназначались для её сопровождения на Радио Руанды, откуда она собиралась с утра прочитать речь, призывающую к национальному спокойствию. Дом Увилингийиманы после этого охранялся снаружи пятью ганскими солдатами войск ООН в дополнение к десяти бельгийским солдатам. Внутри дома её семья охранялась президентской гвардией Руанды, но между 6:55 и 7:15 утра президентская охрана окружила войска ООН и потребовала от них сложить оружие. Голубые каски в конечном счёте согласились сделать это, передав своё оружие руандийцам до 9 часов утра, что имело в итоге фатальные последствия.

Увидев противостояние около своего дома, Агата Увилингийимана и её семья укрылись на базе волонтёров ООН в Кигали около 8 утра. По словам людей, которые были свидетелями во время расследования действий Организации Объединённых Наций, руандийские солдаты вошли на базу в 10 часов утра и стали искать Агату Увилингийиману. Опасаясь за жизнь своих детей, Агата и её муж вышли к ним и были застрелены президентской гвардией утром 7 апреля 1994 года. Её дети бежали и в конце концов нашли убежище в Швейцарии. В своей книге «Me Against My Brother» Скотт Петерсон писал, что солдаты войск ООН, посланные для защиты Увилингийиманы, были кастрированы, после чего им заткнули рты их собственными гениталиями, а затем убили.

В своей книге «Shake Hands with the Devil» командир сил ООН Ромео Даллер писал, что Увилингийимана и её муж принесли себя в жертву сторонникам геноцида, чтобы спасти своих детей, которые были успешно спрятаны в прилегающем жилом комплексе для сотрудников Программы развития Организации Объединённых Наций. Дети выжили и были подобраны капитаном Мбайе Дианем, военным наблюдателем ООН, который доставил их нелегальным путём в отель des Mille Collines. В конечном счёте они были переселены в Швейцарию.

Майору Бернарду Нтияхаге Международным трибуналом по Руанде (МТР) было предъявлено обвинение в убийстве Увилингийиманы и миротворцев ООН, но затем оно было снято . Он был в конечном счёте признан виновным только в убийстве миротворцев. 18 декабря 2008 года МТР признал полковника Теонесте Багосору виновным в геноциде, преступлениях против человечности и военных преступлениях и приговорил его к пожизненному заключению, в частности, в связи с его участием в убийствах Увилингийиманы и бельгийских миротворцев.

Наследие

Несмотря на небольшую продолжительность, её политическая карьера стала прецедентом, поскольку она была одной из немногих женщин-политических деятелей в Африке. Она занимала должность в одно время с Сильви Киниги, премьер-министром Бурунди. В память о покойном премьер-министре Руанды организация Форум африканских женщин-педагогов (FAWE) учредила конкурс на премию её имени — The Agathe Innovative Award Competition. Премия финансирует образовательные и капиталообразующие проекты, направленные на улучшение перспектив образования африканских девочек. Одним из членов-учредителей FAWE была Агата Увилингийимана.

Библиография

• Hill Kevin A. Agathe Uwilingiyimana // Women and the Law: A Bio-Bibliographical Sourcebook. — ill.. — Westport, CT: Greenwood Press, 1996. — P. 323–328. — ISBN 978-0-313-29410-5..
• Gunhild Hoogensen and Bruce O. Solheim (2006) 'Agathe Uwilingiyimana', page 48-50, «Women in power — women leaders since 1960», Westport, CT: Praeger ISBN 0-275-98190-8.
• Torild Skard (2014) 'Agathe Uwilingiyimana', page 291-2, «Women of power — half a century of female presidents and prime ministers worldwide», Bristol: Policy Press ISBN 978-1-44731-578-0.

Ссылки

• [www.fawe.org/publications/Role%20Models/Agathein.pdf Полная биография на сайте организации FAWE] (Поскольку эта организация учредила в её честь премию, данная биография не содержит критики Агаты Увилингийиманы.)
• [www.un.org/Docs/journal/asp/ws.asp?m=S/1999/1257/ Доклад независимого расследования деятельности Организации Объединённых Наций в течение геноцида 1994 года в Руанде] — содержит полные результаты расследования об утре убийства в разделе «крушение президентского самолёта; геноцид начинается». Хотя лейтенант Лотин, командир голубых касок, приказал не сдавать своё оружие, его приказы также включают соблюдение директивы ООН не стрелять, если миротворцев не обстреливают, и к тому времени, когда его командир приказал ему вести переговоры (но не сдаваться), четверо из его людей уже были разоружены.

Отрывок, характеризующий Увилингийимана, Агата

– Легли? – спросил князь.
Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьем направление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.
– Изволили лечь и огонь потушили, ваше сиятельство.
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.
Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.