Агафонов, Валериан Константинович
Поделись знанием:
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
| Валериан Константинович Агафонов | ||
 1892 | ||
| Научная сфера: | ||
|---|---|---|
| Место работы: | ||
| Альма-матер: | ||
| Научный руководитель: | ||
| Известен как: |
Минералог, почвовед, революционер | |
| Награды и премии: |
| |
Валериа́н Константи́нович Агафо́нов (31 июля 1863, Лесное, Санкт-Петербургская губерния — 27 января 1955, Ницца) — русский геолог, писатель и почвовед, участник революционного движения. Последние 33 года жизни проживал во Франции.
Содержание
Биография
Родился около Санкт-Петербурга в Лесном[1]. Происходил из дворянской семьи православного вероисповедания.
С 1872 года учился во второй Петербургской гимназии. В восемнадцатилетнем возрасте, после кончины матери и внезапного паралича отца, был вынужден оставить учёбу и два года давать частные уроки, служить воспитателем в училище для глухонемых. В 1885 году сдал экзамены экстерном при 10-й Петербургской гимназии.
В 1885 году поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета, по I-разряду. В процессе учебы проявил больший интерес к минералогии. После окончания университета в 1889 году с отличием был оставлен на кафедре для подготовки к профессорскому званию[2]. В 1893 году Агафонов был назначен консерватором минералогического кабинета университета и занимал эту должность до 1895 года. Одновременно начал писать очерки в ряде журналов, в 1893 году вошёл в редколлегию Мир Божий (журнал).
Участвовал в экспедиции профессора В. В. Докучаева по почвенно-геологическому изучению Полтавской губернии и напечатал очерк Прилукского уезда.
В 1895 году Агафонов был командирован за границу (на 2,5 года) для продолжения образования и подготовки диссертации. В 1896-97 годах жил в Женеве, где работал под руководством профессора Соре. По возвращении 2 года проработал в Министерстве финансов. В 1903 году защитил магистерскую диссертацию о полихроизме кристаллов[3].
Политическая деятельность
В студенческие годы В. К. Агафонов участвовал в политических кружках. Учился вместе с будущим основателем «Союза освобождения» и кадетской партии В. И. Вернадским. Принимал участие в демонстрациях, был на плохом счету у полиции. В 1901 году за участие в демонстрации на Казанской площади выселен из Санкт-Петербурга, но вскоре вернулся.
В 1903 году Агафонов был назначен преподавателем Петербургского политехнического института. Однако, в январе 1905 он подал заявление об увольнении, в знак протеста против событий Девятого января. С этого времени Агафонов занялся активной революционной деятельностью. Работал в Совете объединённых землячеств, участвовал в издании «Накануне», «Известий крестьянских депутатов», «Трудовой России». На втором съезде партии социалистов-революционеров, проходившем в Финляндии, вступил в партию.
В. К. Агафонов был редактором ряда газет и журналов запрещённых цензурой:
- Крестьянский депутат. 1905. В 1905 г. газета запрещена цензурой
- Накануне. 1905. В 1905 г. журнал запрещён цензурой
- Рабочая Россия. 1905. В 1905 г. газета запрещена цензурой
- Мир Божий. 1893—1906. В 1906 г. журнал запрещён цензурой. Переименован в «Современный мир»].
В 1906 году из-за преследования полиции он выехал в Париж, где вошёл в эсеровскую группу. В конце 1907 вместе с Я. Л. Делевским возглавил эсеровскую группу «инициативного меньшинства», которая в 1909 году была преобразована в Союз левых социалистов-революционеров. Вместе с Делевским был редактором-издателем газеты «Революционная мысль», которая выходила в Лондоне, а затем в Париже в 1908—1909 годах. Свои статьи в это время подписывал псевдонимом Северский. Основным мотивом его публикаций был призыв к усилению террористической деятельности.
|
В руках русских революционеров судьбы России… Только героические акты, только предсмертная песнь борцов за бессмертные идеалы может поднять передовые отряды масс и вдохновить их на бой. Эти грозные мстители - прообраз грядущего нового человека. Для них "я хочу" сливается с "я творю". Проявление "я" — есть творчество новой ценности. И в этом творчестве "я" сливается с миром. Во имя утверждения такой ценности герой жертвует своей жизнью. | 
|
В Париже изучал секретные материалы полиции, по возвращении в Россию издал сенсационную книгу «Заграничная охранка», составленную на основе секретных документов заграничной агентуры.[4].
После Февральской революции в 1917 года Агафонов входил в Центральный комитет русских беженцев во Франции, много сделав для отправки революционеров-эмигрантов в Россию. По распоряжению Керенского в Париже была создана комиссия по разбору архивов бывшей заграничной агентуры Департамента полиции во главе с Е. П. Раппом, в состав которой вошёл и В. К. Агафонов.
В сентябре 1917 года вернулся в Россию. Основал газету «Народ», выступал против пораженчества и большевиков.
В 1920 году В. К. Агафонов переехал в Крым, в Симферопольском Таврическом университете ему было предоставлено место профессора на кафедре физической географии. В 1921 г. был избран депутатом в Париж для установления научных связей с Сорбонной.
В эмиграции
В 1921 году не вернулся из командировки в Париж.
В 1920-х гг. по поручению Парижской Академии наук и Французского института агрономических исследований провел ряд экспедиций по изучению почв территории Франции. На основе собранных материалов была составлена почвенная карта Франции.
В Париже Агафонов входил в учредительный комитет лиги по борьбе с антисемитизмом, был товарищем председателя Русского академического союза. В 1930—1935 годах — член правления Тургеневской библиотеки.
Скончался в 1955 году. Похоронен на кладбище Caucade в Ницце [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=84457903 ].
Видное место в трудах Агафонова занимала популяризация успехов современного естествознания. Им написан ряд научно-популярных книг: «Наука и жизнь» (1906), «Настоящее и прошлое Земли» (1895, последнее издание — 1926), «Землетрясения» (1915), «Вулканы» (1916), «Образование Земли» (1917) и др. На протяжении ряда лет он редактировал научно-популярный раздел журнала «Мир Божий», на страницах которого знакомил читателей с достижениями современной науки.
Масонство
Посвящён в ложу «Северная звезда» Великого востока Франции по рекомендации Б. Миркина-Гецевича и Н. Пораделова — 6.5.1925 года. Возведен во 2-ю степень — 15.1.1926, в 3-ю степень — 15.11.1926. хранитель печати с 7.12.1927 по 1928, с 5.11.1931 по 1932 и в 1934—1936. 2-й страж в 1929—1931. Юридический делегат (судья) с 3.11.1932 по 1935. Член ложи до кончины, но по окончании Второй мировой войны почти не посещал её заседаний по возрасту.[5]
Семья
Первая жена Лидия Андреевна Величко (скончалась в 1939 (возможно в 1940) в Ленинграде). Не эмигрировала вместе с бывшим мужем во Францию.
От этого брака у них была дочь Инна (в замужестве Саранчина) (1889—1976, скончалась в Ленинграде) — врач по профессии, много лет заведовала стоматологической клиникой Путиловского (Кировского) завода
Внучка В. К. Агафонова — известный геолог-петрограф Галина Михайловна [geology.spbu.ru/department/history/?curPos=2 Саранчина] (1911—2004) — профессор геологического факультета ЛГУ
В 1886 году (видимо, речь идёт о второй жене и год женитьбы указан ошибочно, так как дочь от первого брака родилась в 1889) Валериан Константинович женился на Юлии Михайловне Спиро (скончалась 30.03.1922), изучавшей тогда в университете медицину.
От этого брака у них было трое сыновей: Сергей, Михаил (1901,Санкт-Петербург — 1980,Брюссель), Владимир — участник белого движения, штабс-капитан (18.07.1895,Санкт-Петербург — 24.12.1981,Париж, похоронен на кладбище Sainte-Geneviève-des-Bois).
Награды
- Большая золотая медаль АН.
- Кавалер Ордена Почётного легиона[6].
Был награждён премиями и медалями различных научных учреждений Франции: Французского геологического и Французского минералогического обществ, а также Международной ассоциации науки о почвах.
Членство в организациях
- 1891 — Действительный член Минералогического общества
- 1925 — Масонская ложа «Северная звезда»
Библиография
Основные труды В. К. Агафонова c 1889 по 1946 гг.:[7].
- 1889
- Агафонов В. К. [Рец.] Краткое изложение теории кристаллических группировок Малляра (Mallard) // ЖРФХО. 1889, Т. 21. Вып. 3. С. 65-70.
- 1890
- Агафонов В. К. Борацит, как оптически аномальный кристалл // Тр. 8 съезда рус. естествоисп. и врачей. Отд. 4. СПб.: тип. В. Демакова, 1890. С. 15-20.
- Агафонов В. К. О новом метеорите из Белокриничья // Вестн. естествознания. 1890. № 7. С. 326.
- Агафонов В. К. Обзор существующих методов определения возраста почв и т. п. образований // Там же. № 1/7. С. 136.
- Агафонов В. К. Попытки определить возраст почв и аналогичных им образований // Тр. Вольн. эконом. об-ва. 1890. Т. 1. № 2. С. 183—195; То же. // Материалы по изучению русских почв; Вып. 6. 1890. С. 14-26. Отд. изд. СПб.: тип. В. Демакова, 1890. 13 с.
- 1891
- Агафонов В. К. Заметки о гипсе из Константиноградского уезда Полтавской губ. // Вестн. естеств. 1891. № 7. С. 35-36.
- Агафонов В. К. Краткое наставление для приготовления моделей кристаллов // Программы и наставления для наблюдений и собирания коллекций по геологии, почвоведению, зоологии, ботанике, сельскому хозяйству, метеорологии, гидрологии, нивелировке, и фотографии. 3-е изд. СПб.: СПб. об-во естествоисп., 1891. С. 31-38; 5-е изд. 1902. С. 30-35; 6-е изд. испр. и доп. 1908. С. 33-38; 7-е изд. испр. и доп. 1912. С. 30-41.
- Агафонов В. К. О результатах гониометрических изысканий над кристаллами диоптаза из Алтын-Тюбе в Киргизской спепи // Горн. журнал. 1891. Т. 3. № 9. С. 364; То же // Вестн. естествознания. 1891. № 4. С. 169—170; То же // Зап. СПб. мин. об-ва. 1891. Ч. 28. Засед. 9 апр. С. 499—500.
- Агафонов В. К. Падающие звёзды и метеориты // Детский сборник. СПб.: изд. В. Лесевич, 1891. С. 179—197.
- 1892
- Агафонов В. К. Буровые скважины Полтавской губернии // Тр. СПб. об-ва естествоисп. Отд. геол и мин. 1892. Т. 22. Вып. 1. С. 10-15.
- Агафонов В. К. Прилукский уезд. СПб.: изд. Полтавск. губ. земства, 1892. 141 с. (Материалы к оценке земель Полтавской губ. Естественно-историческая часть: Отчет Полтавскому губернскому земству; Вып. 11).
- 1893
- Агафонов В. К. Наблюдение природы // Мир Божий. 1893. № 3. C. 110—139.
- Агафонов В. К., Адамов Н. П., Богушевский С. К. и др. Почвенная карта Полтавской губернии. Масштаб 1:420 000. СПб.: Полтавск. губ. земство, картогр. зав. А. Ильина, 1893. 1 л. цв.; То же. 1894. (Материалы к оценке земель Полтавской губ. . Естественно-историческая часть: Отчет Полтавскому губ. земству; Вып. 16).
- Агафонов В. К. Явления полиморфизма в неорганизованном мире: Ст. 1-3 // Вестн. естествознания. 1893. Ст. 1. № 3/4. С. 65-92; Ст. 2. № 7/8. С. 325—332; Ст. 3. № 9. С. 65-100.
- 1894
- Агафонов В. К. IX съезд естествоиспытателей и врачей в Москве // Мир Божий. 1894. № 2. С. 139—155.
- Агафонов В. К. Карта ледниковых отложений Полтавской губернии. Масштаб 1:1 680 000. СПб.: изд. Полтавск. губ. земства. 1894. 1 л. цв. (Материалы к оценке земель Полтавской губернии. Естественно-историческая часть: Отчет Полтавскому губ. земству; Вып. 16).
- Агафонов В. К. По поводу IX съезда естествоиспытателей и врачей // Русское богатство. 1894. № 2. С. 79-100.
- Агафонов В. К. Третичные и ледниковые образования Полтавской губернии. СПб.: изд. Полтавск. губ. земства, 1894. 133 с.
- Агафонов В. К. [Ред.] Настоящее и прошлое земли: Популярная геология и минералогия: Ст. 1-12 // Мир Божий. 1894. Ст. 1. № 1. С. 1-16; Ст. 2. № 2. С. 17-48; Ст. 3 № 3. С. 49-88; Ст. 4. № 4. С. 89-112; Ст. 5. № 5. С. 113—128; Ст. 6. № 6. С. 129—164; Ст. 7. № 7. С. 165—200; Ст. 8. № 8. С. 207—248; Ст. 9. № 9. С. 249—292; Ст. 10. № 10. С. 293—324; Ст. 11. № 11. С. 325—356; Ст. 12. № 12. С. 357—399; Отд. изд. СПб.: Павленков. 1894. 404 с.; СПб.: изд. И. Н. Скороходова, 1895. V, [5], 459 с.; 2-е изд. СПб.: тип. Меркушева, 1906. 556 с.; 3-е изд. СПб.: тип. П. Луковников, 1915. XVII, [2], 864 с.; Рец. В. П. Амалицкий // Ежегодник по геологии и минералогии России. 1897. Т. 1. Вып. 1. Отд. 2. С. 187
- 1895
- Агафонов В. К. Карл Фохт // Мир Божий. 1895. № 9. С. 70-102 : порт.
- 1896
- Агафонов В. К. В стране свободного и среднего человека // Мир Божий. 1896. № 11. Отд. 1. С. 37-57.
- Агафонов В. К. О поглощении ультрафиолетовых лучей кристаллами и о «полихроизме» в ультрафиолетовой части спектра: предварительное сообщение // ЖРФХО. 1896. Т. 28. Вып. 8. Физ. часть. С. 200—215. Отд. изд. СПб.: тип. В. Демакова, 1896. 16 с.; То же на фр. яз. Absortion des rayons ultra-violets par les cristaux et polychroisme dans la partie ultra-violette du spectre // Arch. sci. phys. natur. Génève. 4me per. 1896. Vol. 2. P. 349—364.
- Агафонов В. К. Тобольские почвы (Курганского округа) в физико-механическом отношении // Материалы по изучению русских почв. Вып. 10. 1896. С. 115—128.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3079&I=490&M=tdm Sur l’absorption du spectre ultra-violet par les corps cristallisés] // C. R. Acad. sci. Paris. 1896. T. 123. P. 490—492.
- 1897
- Агафонов В. К. Причина магнетизма горныx пород // Метерологический вестн. 1897. № 12. С. 529—530.
- Агафонов В. К. Седьмой международный геологический конгресс // Мир Божий. 1897. № 11. С. 51-59.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3080&I=855&M=tdm Comparaison de l’absorption par les milieux cristallisés des rayons luminuex et des rayons Röntgen] // C. R. Acad. sci. Paris. 1897, T. 124. P. 855—857.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3081&I=87&M=tdm Sur l’absorption de la lumière par les cristaux] // Ibid. 1897. T. 125. P. 87-90.
- Агафонов В. К. [Ред.] Ф. Даннеманн. Очерк истории естествознания в отрывках из подлинных работ: Ст. 1-3 // Мир Божий. 1897. Ст. 1. № 1/9. С. 1-210; Ст. 2. № 11. С. 211—226; Ст. 3. № 12. С. 529—530.
- 1898
- Агафонов В. К. Вероятная причина магнитности горных пород по исследованиям г.г. Поккеля и Фолькгерайтера // Мир Божий. 1898. № 1. С. 57-58.
- Агафонов В. К. Научная хроника: фергюдонит — эндотермический минерал; Замечательный новый грот Арман (Франция) // Там же. № 6. С. 59-61.
- Агафонов В. К. Новые данные о строении льда и движении ледников: (резюме исследования Дригельского в Гренландии) // Там же. № 8. С. 73-76.
- Агафонов В. К. Образование алмазов в силикатах // Там же. С. 76-77.
- Агафонов В. К. Полиморфизм // ЭСБЕ. П/т. 47. 1898. С. 290—294.
- Агафонов В. К. [ru.wikisource.org/wiki/%D0%AD%D0%A1%D0%91%D0%95/%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%85%D1%80%D0%BE%D0%B8%D0%B7%D0%BC Полихроизм] // Там же. С. 315—317.
- Агафонов В. К. [Ред.] Л. Кено. Влияние среды на организм. СПб.: Ф. Павленков, 1898. 96 с.
- Агафонов В. К. [Ред.] Ф. Ле-Дантек. Живое вещество: Жизнь и смерть. М.: изд. маг. Кн. дело, 1898. 220 с.
- Агафонов В. К. [Ред.] Ф. Мориц. Чудеса воздушного океана. СПб.: тип. И. Н. Скороходова, 1898. 114 с.
- 1899
- Агафонов В. К. Минералогия и кристаллография [в ст. «Россия»] // ЭСБЕ. П/т. 55. 1899. С. 746—750.
- 1900
- Агафонов В. К. Н. М. Сибирцев: [Некролог] // Мир Божий. 1900. № 9. Отд. 2. С. 32-34.
- Агафонов В. К. Спектр и эфир: Ст. 1-2 // Научное обозрение. 1900. Ст. 1. № 6. С. 1085—1100; Ст. 2. № 7. С. 1247—1263.
- Агафонов В. К. А. С. Фаминцын // Мир Божий. 1900. № 11. Отд. 2. С. 30-32.
- 1901
- Агафонов В. К. 80 летняя годовщина Рудольфа Вирхова // Мир Божий. 1901. № 11. С. 66-68.
- Агафонов В. К. Адольф-Эрик Норденшельд // Там же. С. 68-69.
- Агафонов В. К. К вопросу об образовании видов и разновидностей // Там же. С. 69-71.
- Агафонов В. К., Баранов П. Ф., Глинка К. Д. и др. Н. М. Сибирцев: его жизнь и деятельность: [Некролог]. СПб., 1901. 40 с.
- Агафонов В. К. [Рец.] Ол. Лодж. Пионеры науки: Лекции по истории астрономии // Мир Божий. 1901. Отд. 2. С. 98-101.
- Агафонов В. К. [Ред.] В. В. Рокхиль. В страну лам: Путешествие по Китаю и Тибету. СПб.: тип. И. Н. Скороходова, 1901. 196 с. (Прил. к журн. Мир Божий).
- Агафонов В. К. [Ред.] Дж. Томсон. Жизнь животных. М.: изд. маг. Кн. дело, 1901. VI, 446 с.
- 1902
- Агафонов В. К. Вирхов // Мир Божий. 1902. № 10. Отд. 2. С. 81.
- Агафонов В. К. И. В. Мушкетов: [Некролог] // Мир Божий. 1902. № 2. С. 75-77.
- Агафонов В. К. К вопросу о поглощении света кристаллами и о плеохроизме в ультрафиолетовой части спектра // Зап. СПб. мин. об-ва, 1902. Ч. 39. № 2. С. 497—626. Отд. изд. О поглощении ультрафиолетовых лучей кристаллами и о «полихроизме» в ультрафиолетовой части спектра. СПб.: типо-лит. К. Биркенфельда, 1902. 130 с.
- Агафонов В. К. Микроскопические наблюдения над ростом кристаллов: (Наблюдения Т. В. Ричарда и Е. Арчибальда): Ст. 1-2 // Мир Божий. 1902. Ст. 1. № 4. С. 262—280; Ст. 2. № 5. С. 107—108.
- Агафонов В. К. О вековых колебаниях земного магнетизма // Там же. № 5. С.101-107.
- Агафонов В. К. По поводу XI съезда естествоиспытателей и врачей в С.Петербурге // Там же. № 2. С. 265—286.
- Агафонов В. К. Электричество в растениях // Там же. С. 108—109.
- Агафонов В. К. Электрохимические производства // Там же. С. 93-106.
- Агафонов В. К. [Рец.] Э. Р. Томпсон. Рассказы из жизни животных // Там же. С. 95-97.
- 1903
- Агафонов В. К. Василий Васильевич Докучаев: [Некролог] // Мир Божий. 1903. № 2. С. 93-96.
- Агафонов В. К. Беспроволочное телеграфирование через океан; Кататипия // Там же. № 4. Успехи техники. С. 33-38.
- Агафонов В. К. Вселенная-организм и «новые лучи»; Золото и фосфор в метеоритах // Там же. № 4. Науч. хроника. С. 26-33.
- Агафонов В. К. Газы фумарол «Мон Пэлэ»; Гипотезы Готье и Зюсса; Международная анкета // Там же. № 3. С. 71-75.
- Агафонов В. К. Действие различных лучей на организмы; Изменяемость видовых признаков под влиянием внешних воздействий; Неорганическая искусственная протоплазма // Там же. С. 62-71.
- Агафонов В. К. Научная метеорология и игра в орлянку; О влиянии высоких давлений на микроорганизмы // Там же. № 12. С. 79-92.
- Агафонов В. К. Новое о радиоактивности // Там же. № 11. С. 115—128.
- Агафонов В. К. О влиянии некоторых астрономических факторов на метеорологические явления; О круговороте атмосферы и обмене теплоты на земном шаре; О вращении; О температуре звёзд и размере вселенной; О твёрдом фторе // Там же. № 10. С. 85-100.
- Агафонов В. К. О природе человека и о «сущности» жизни": Ст. 1-2 // Там же. Ст. 1. № 6. С. 61-77; Ст. 2. № 8. С. 75-93.
- Агафонов В. К. О размерах микробов, о размножении низших организмов и о действии на них жидкого воздуха // Там же. № 5. Отд. 1. С. 84-86.
- Агафонов В. К. Пыльный дождь 21-22 февраля 1903 г.: Роль пыли в жизни земли и человека // Там же. № 5. Отд. 2. С. 73-84.
- Агафонов В. К. Радиоактивность материи // Там же. № 2. С. 79-94.
- Агафонов В. К. Увеличение силы микроскопа; Спаивание стекла с металлами; Искусственные рубины // Там же. № 3. С. 73-75.
- Агафонов В. К. [Ред.] Воздухоплавание в его прошлом и настоящем / Сост. по Лекорню, Линке, Поморцеву, Тисандье и др. СПб.: тип. И. Н. Скороходова, 1903. 236 с.
- Агафонов В. К. [Ред.] К. Запперт. Земная кора: Ст. 1-6 // Мир Божий. 1903. Ст. 1. № 1. С. 1-32; Ст. 2. № 2. С. 33-64; Ст. 3. № 3. С. 65-88; Ст. 4. № 4/5. С. 39-152; Ст. 5. № 6. С. 153—168; Ст. 6. № 7. С. 169—180; Отд. изд. СПб.: тип. И. Н. Скороходова, 1903. 180 с.
- 1904
- Агафонов В. К. В. В. Марковников, К. А. Циттель, Ф. Фукэ, Э. Дюкло: [Некрологи] // Мир божий. 1904. № 7. C. 113—116.
- Агафонов В. К. Обзор изданий пямяти В. В. Докучаева // Там же. № 10. С. 109—112.
- Агафонов В. К. Ретроспективный взгляд на некоторые стороны «университетского вопроса»: Ст. 1-2 // Вестн. права. 1904: Ст. 1. Май. С. 148—149; Ст. 2. Июнь. С. 2-35.
- Агафонов В. К. Химические элементы и их распределение в земном шаре, его коре, его морях и в его атмосфере // Мир Божий. 1904. № 6. С. 121—141.
- Агафонов В. К. [Ред.] Ф. Ратцель. Земля и жизнь: Сравнительное землеведение: В 2 т. СПб.: АО Брокгауз-Ефрон, 1904.
- 1905
- Агафонов В. К. Педагогические мечтания и действительность // Мир Божий. 1905. № 4. С. 65-77.
- Агафонов В. К. Профессиональные союзы // Там же. № 6. С. 124—128.
- Агафонов В. К. [Ред.] М. В. Усков. Первые уроки естествоведения: Воздух, вода и земля // Мир Божий. 1905. № 1. C. 115—116.
- 1906
- Агафонов В. К. Индивидуализм и социализм. СПб.: тип. В. И. Яковенко, 1906. 63 с.
- Агафонов В. К. Наука и жизнь. СПб.: тип. т-ва Обществ. польза, 1906. 336 с.
- Агафонов В. К. О радио-теории, о превращениях радия, распаде атомов и об опытах Бурке // Мир Божий. 1906. № 4. С. 107—114.
- 1907
- Агафонов В. К. Геология // ЭСБЕ. T. 1. Вып. 2. СПб. 1907. С. 86.
- 1908
- Агафонов В. К. Грядущая революция в области мирового производства: Дешёвый кислород и азот // Современный мир. 1908. № 1. С. 1-32.
- Агафонов В. К. Победа над расстоянием // Там же. 1908. № 7. С. 1-21.
- Агафонов В. К. Половой вопрос: Ст. 1-2 // Там же. Ст. 1. № 3. С. 1-38; Ст. 2. № 4. С. 1-28.
- Агафонов В. К. Человек двойник: Гипотеза двойственности природы человека: Ст. 1-2 // Там же. 1908. Ст. 1. №. 9. С. 1-16; Ст. 2. № 10. С. 1-15.
- 1909
- Агафонов В. К. От атома Канада и Демокрита до электрона наших дней: Ст. 1-3 // Современный мир. 1909. Ст. 1. № 3. С. 1-16; Ст. 2. № 5. С. 1-23; Ст. 3. № 8. С. 1-23.
- Агафонов В. К. [Ред.] К. Штерне. Эволюция мира: история мироздания и начатков культуры. В 3 т. М.: изд. тов. Мир, 1909—1911. Т 1. 490 с. Т. 2. 474 с. Т. 3. 460 с.; 2-е изд. 1915. Т. 1. 490 с.; Т. 2. 474 с.; Т. 3. 460 с.
- 1910
- Агафонов В. К. 606 // Современный мир. 1910. № 12. С. 1-26.
- Агафонов В. К. Заразные болезни металлов // Там же. № 9. С. 1-15.
- 1911
- Агафонов В. К. Глубины земного шара и его кора // Речь. 1911. № 73. С. 2.
- Агафонов В. К. Землетрясения // Вестн. Европы. 1911. Кн. 4. С. 112—140.
- Агафонов В. К. Землетрясения // Речь. 1911. № 4. С. 2.
- Агафонов В. К. Победа радия // Русская мысль. 1911. № 6. С. 77-102.
- Агафонов В. К. Современные вулканические теории // Вестн. Европы. 1911. Кн. 10. С. 264—286.
- 1912
- Агафонов В. К. Наука и техника в 1911 г. // Ежегодник газеты Речь на 1912 г. СПб.: тип. Труд, 1912. С. 484—504.
- Агафонов В. К. Последние экспедиции в полярные области и открытие северного и южного полюсов // Русская мысль. 1912. № 9. Отд. 2. С. 121—149.
- 1913
- Агафонов В. К. Борьба газовых двигателей с паровыми // Русская мысль. 1913. Кн. 1. Разд. 2. С. 119—127.
- Агафонов В. К. Передача силы на расстояние и «белый уголь» // Там же. Кн. 6. Разд. 2. С. 41-55.
- 1915
- Агафонов В. К. [dlib.rsl.ru/01004202034 Землетрясения]. Пг.: изд. П. П. Сойкин, 1915. 32 с. (Знание для всех; № 5).
- 1916
- Агафонов В. К. Вулканы. Пг.: тип. П. П. Сойкин, 1916. 40 с. (Знание для всех; № 2).
- 1917
- Агафонов В. К. Образование земли. Пг: тип. П. П. Сойкин, 1917. 32 с. (Знание для всех; № 11).
- 1918
- Агафонов В. К. Заграничная охранка: Составлено по секретным документам заграничной агентуры и Департамента полиции (с приложением очерка «Евно Азеф» и списка секретных сотрудников заграничной агентуры). Пг.: Книга, 1918. 388 с.; То же. Парижские тайны царской охранки. М.: Русь, 2004. 413, [2] с. (Сер. Из секретных и личных архивов).
- 1923
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3130&I=446&M=chemindefer Etude comparative de quelques méthodes d’analyse chimique de l’humus dans les sols] // C. R. Acad. sci. Paris. 1923. T. 177. P. 404—409.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3130&I=962&M=chemindefer Sur la limite d’accumulation de l’humus dans des sols, à prodos d’observations des sols de la Nièvre] // Ibid. P. 828—836.
- 1924
- Agafonoff V., Vernadsky W. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3131&I=1082&M=tdm Le produit de la déshydratation du kaolin] // C. R. Acad. sci. Paris. 1924. T. 178. P. 1082—1084.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3131&I=103&M=tdm Sur quelques propriétés des loess] // Ibid. P. 103—105.
- 1925
- Agafonoff V., Malichef V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3134&I=251&M=tdm La terre à brique et l’ergeron (loess récent) du plateau de VilleJuif] // Ibid. 1925. T. 181. P. 251—253.
- Agafonoff V., Malichef V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3134&I=300&M=tdm Quelques considérations sur les limons inférieurs (loess anciens) des environs de Paris] // Ibid. P. 300—302.
- 1926
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3136&I=224&M=tdm La genèse des terres noires et des autres sols des environs de Clermont-Ferrand] // Ibid. 1926. T. l83. P. 224—226.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3136&I=425&M=tdm Processus podsolique dans les sols sableux de Landes] // Ibid. P. 425—427.
- Agafonoff V. Quelques réflexions sur l’histoire de la pédologie // An. Soc. agr. Fr. étrang. 1926. P. 132—153.
- 1927
- Agafonoff V. . [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3138&I=139&M=tdm Les zones des sols de France] // C. R. Acad. sci. Paris. 1927. T. 185. N 2. P. 139—142; [www.persee.fr/web/revues/home/prescript/article/jatba_0370-3681_1927_num_7_72_4550 Idem] // Rev. Bot. appl., agr. colonial. 1927. Vol. 7. N 72. P. 513—517.
- 1928
- Agafonoff V. Les types des sols de France // International Society of Soil Science: Proceedings. Supplement. Vol. 1. N 2. 1928. P. 67-92; Idem // An. Soc. agr. Fr. étrang. 1928. P. 97-120.
- Agafonoff V. Les sols du globe terrestre et leur répartition en zones // Bull. Soc. encour. pour ind. nation. 1928. N 7/8. P. 585—602.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3140&I=428&M=tdm Sur quelques sols de Cochinchine] // C. R. Acad. sci. Paris. 1928. T. 187. P. 428—431.
- 1929
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3141&I=1000&M=chemindefer Détermination de la masse de carbone et d’eau constitutionnelle contenue dans les sols du globe terrestre] // C. R. Acad. sci. Paris. 1929. T. 188. P. 1000—1001.
- Agafonoff V., Malycheff V. Le loess et les autres limons du plateau de Villejuif // Bull. Soc. géol. France. 1929. Sér. 4. T. 29. P. 109—145 : map : phot.
- Agafonoff V. [www.persee.fr/web/revues/home/prescript/article/jatba_0370-3681_1929_num_9_95_4758 L'étude des sols des colonies françaises] // Rev. Bot. appl., agr. colonial. 1929. Vol. 9. N 95. P. 434—440.
- Agafonoff V. Sur quelques sols rouges et Bienhoa de l’Indochine // Ibid. 1929. Vol. 9 N 89/90. P. 434—440.
- 1930
- Agafonoff V. [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k108920v/f586.image La carte des sols-types du globe terrestre et la determination de la masse de carbone et d’eau constitutionnelle contenus dans tous ces sols] // Bull. Soc. française minéral., cristallogr. 1930. T. 53. P. 529—533.
- Agafonoff V. [gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k108920v/f49.tableDesMatieres Les propriétés physique et cristallographiques de l’acide hémimellitique et l’influence des impuretés sur quelgues-unes de propriétés] // Ibid. P. 25-34.
- 1931
- Agafonoff V., Brioux Ch. Etude sur les sols de limon de la Seine-Inférieure et en particulier sur le limon des plateaux de Blosseville-Bonsecours. Paris: Dunod, 1931. 12 p.
- 1933
- Agafonoff V., Pavlovitch St. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3149&I=166&M=tdm L’analyse dite thermique, appliquée à l’étude du sol] // C. R. Acad. sci. Paris. 1933. T. 197. P. l66-l68.
- Agafonoff V. . [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3149&I=693&M=tdm Les sols rouges méditerranéens de France et leurs roches-mères] // Ibid. P. 693—695
- Agafonoff V. Jouravsky G. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3150&I=1356&M=tdm L’analyse thermique des sols de Tunisie] // C. R. Acad. sci. Paris. 1934. T. 198. P. 1356—1358.
- 1934
- Agafonoff V. Les Croûtes carbonates et les sols-types de Tunisie // Bull. Soc. etud. sol. France. etud. sol. 1934. Vol. 2. N 4. P. 270—276.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3150&I=2266&M=tdm Sur la question des sols enterrés d’Alsace] // C. R. Acad. sci. Paris. 1934. T. 198. P. 2266—2270.
- 1936
- Agafonoff V. Etude minéralogique du sol // 3rd International congress of soil science: Transactions. Oxford. London: T. Murby & Co., 1936. P. 74-78.
- ‘’Agafonoff V., Jouravsky G., Malycheff V. Etude pédologique d’un coupe du sol en Tunisie septentrionale // Rev. géogr. phys., géol. dynamique. 1936. Vol. 8. P. 105—107.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3154&I=1597&M=chemindefer Les sols bruns et rouges à croûte carbo-natée en Tunisie] // C. R. Acad. sci. Paris. 1936. T. 202. P. 1597—1599.
- Agafonoff V. Les sols de France au point de vue pédologique. Paris: Dunod, 1936. XIII, 154 p. : carte schématique pédologique de France. 1:2 500 000.
- Agafonoff V. Les sols types de Tunisie // An. serv. bot., agr. Tunis. 1936. Vol. 12/13. P. 43-413 : pl. : cart.
- Agafonoff V. [visualiseur.bnf.fr/CadresFenetre?O=NUMM-3154&I=2000&M=chemindefer Les sols-types de la Tunisie] // C. R. Acad. sci. Paris. 1936. T. 202. P. 2000—2002.
- Agafonoff V. Les types de sols de France et leur répartition (avec la carte pédologique de France) // Congres international des mines, de la métallurgie et de la géologie appliquée. T. 2. Paris: Béranger, 1936. P. 597—610.
- Agafonoff V. Quelques mots sur les sols de la Tunisie // 3rd International congress of soil science: Transactions. Oxford; London: T. Murby & Co., 1936. P. 137—138.
- 1938
- Agafonoff V. La pédologie et la France d’outre-mer // Bull. As. colon. sci. 1938. N 153. P. 33-51.
- 1939
- Agafonoff V. Les sols de Tunisie au point de vue pédolooique // Bureau d'études géologique et minière coloniales. Publication. N 12. 1939. P 17-38.
- Agafonoff V. Les étapes de l’analyse mineralogique du sol // Bull. As. France. pour etude des sols. 1939. Vol. 2. P. 125—133.
- 1946
- Агафонов В. К. Академик В. И. Вернадский: [Некролог] // Новоселье. Нью-Йорк, 1946. C. 129—146.
- 1963
- Агафонов В. К. Личные впечатления и воспоминания о Владимире Ивановиче Вернадском // Воспоминания о В. И. Вернадском: (к 100-летию со дня рождения). М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 107—123 : ил. (Очерки по истории геологических знаний; Вып. 11).
Напишите отзыв о статье "Агафонов, Валериан Константинович"
Литература
- Серков А. И. Русское масонство. 1731—2000 гг. // Энциклопедический словарь. М.: РОССПЭН, 2001.
- Тихомиров В. В., Воскресенская Н. А. 100 лет со дня рождения В. К. Агафонова // Сов. геология. 1964. № 4. С. 136—137.
- Lacroix A., Lutaud L. Demolon A. Préfaces // V. Agafonoff. Les sols de France au point de vue pédologique. Paris: Dunod, 1936. P. I—XIII.
- Malycheff V., Deicha G. Valérien Agafonoff / (1863—1955) // Bull. Soc. géol. France. 1956. Vol. 6. N 4/5. P. 453—459.
Примечания
- ↑ Краткий биографический словарь. 1904. С. 310—313.
- ↑ [bibl.e-distant.ru/book/192/files/assets/basic-html/index.html#19 История геологической службы России (1700-2000), с. 19]
- ↑ ‘‘Агафонов В. К.’’ К вопросу о поглощении света кристаллами и о плеохроизме в ультрафиолетовой части спектра // Зап. СПб. мин. об-ва, 1902. Ч. 39. № 2. С. 497—626.
- ↑ ‘‘Агафонов В. К.’’ Заграничная охранка: Составлено по секретным документам заграничной агентуры и Департамента полиции (с приложением очерка «Евно Азеф» и списка секретных сотрудников заграничной агентуры). Пг.: Книга, 1918. 388 с.
- ↑ [samisdat.com/5/23/523f-lsz.htm Париж. Ложа Северная звезда]
- ↑ [data.bnf.fr/11166560/valerian_agafonoff/ Valerian Agafonoff (1863—1955)]
- ↑ Информационная система ГГМ [www.sgm.ru/182/ История геологии и горного дела], 2014.
Отрывок, характеризующий Агафонов, Валериан Константинович
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.
ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.
У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.
Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
