Агафонов, Василий Афиногенович

Василий Афиногенович Агафонов
Дата рождения	12 декабря 1916(1916-12-12)
Место рождения	Тульская область
Дата смерти	11 мая 1995(1995-05-11) (78 лет)
Место смерти	Тульская область
Принадлежность	СССР СССР
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Василий Афиногенович Агафонов (12 декабря 1916, Тульская область — 11 мая 1995) — старшина стрелковой роты 1216-го стрелкового полка, старшина — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 12 декабря 1916 года в деревне Наумовка Плавского района Тульской области. Работал на шахте № 19 Щёкинского района Тульской области.

Весной 1941 года был призван в Красную Армию. На фронте в Великую Отечественную войну с июня 1941 года. Воевал в 364-й стрелковой дивизии. Защищал Ленинград.

31 марта 1944 года в бою у деревень Огнянниково, Загубье ординарец 1216-го стрелкового полка ефрейтор Агафонов первым поднялся в атаку, ворвался в блиндаж врага, уничтожил 2-х солдат, захватил ценные документы. Был ранен, но поля боя не покинул.

Приказом от 9 апреля 1944 года ефрейтор Агафонов Василий Афиногенович награждён орденом Славы 3-й степени.

24 апреля 1944 года в бою близ колхоза имени Кирова разведчик 1216-го стрелкового полка ефрейтор Агафонов при отражении контратаки врага огнём из автомата вывел из строя свыше 10 солдат противника и удержал свою позицию.

Приказом от 30 июня 1944 года ефрейтор Агафонов Василий Афиногенович награждён орденом Славы 2-й степени.

6 марта 1945 года в бою по ликвидации окруженной группировки противника близ населённого пункта Ринов старшина Агафонов под огнём вынес с поля боя раненого командира полка. Вернулся в расположение подразделения, уничтожил пулемет с расчётом.

В апреле-мае 1945 года старшина Агафонов участвовал в штурме Берлина. С разведчиками продвигался впереди наступавших подразделений по улицам столицы. На одной из улиц стрелки, попав под сильный пулеметный огонь противников с чердака трёхэтажного дома, залегли. Тогда Агафонов, пренебрегая опасностью, проник в дом, пробрался на чердак и гранатами уничтожил там двенадцать вражеских солдат, а трёх взял в плен.

День Победы разведчик Агафонов встретил в Берлине. К концу войны на его личном счету было пятьдесят два уничтоженных гитлеровца и десять захваченных пленных.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-вражескими захватчиками на заключительном этапе Великой Отечественной войны старшина Агафонов Василий Афиногенович награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

О высокой награде старшина Агафонов тогда не узнал. Вскоре после окончания боев был демобилизован. Только в конце 1966 года ему был вручен последний боевой орден.

Вернувшись на родину, более шести лет работал на шахте № 19 треста «Щёкинуголь», с которой ушёл в армию. Потом по состоянию здоровья сменил род занятий, трудился в колхозе, охранником в магазине города Щёкино Тульской области. Жил в городе Щёкино.

Скончался 11 мая 1995 года.

Награждён орденами Отечественной войны 1-й степени, Славы 3-х степеней, медалями, в том числе «За отвагу».

Литература

• Андреев Г. И., Вакуров И. Д. Солдатская слава. М., 1971. Кн. 3.
• Гришко Г. А. Жаворонкин М. Ю. Орденская книжка. Москва, 2005
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10446 Василий Афиногенович Агафонов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 22 августа 2014.

Отрывок, характеризующий Агафонов, Василий Афиногенович

– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.