Агафья Коровница

Агафья Коровница
</td>
Обряд «Опахивание от Смерти»
Тип	народно-христианский
Иначе	Агафья Скотница, Заступница, Поминальница, Коровятницы, Голиндуха (голодуха), Коровья смерть
также	Агафья (церк.)
Значение	подготовка к отёлу
Отмечается	славянами
Дата	5 (18) февраля
Традиции	доят корову «верхом» на сковороднике, совершают обряд опахивания

Ага́фья Коро́вница (Коровья смерть) — день в народном календаре у славян, приходящийся на 5 (18) февраля. У славян день посвящён «корове-кормилице», предстоящему отёлу, и поминовению отошедших в иной мир «отцов-дедов».

Другие названия

рус. Агафья Скотница, Заступница, Агафья Поминальница, Коровница, Агафьи-коровницы, Агафьи-коровятницы, Агафья голодуха, Трубы, белор. Агаф'я, Агата, Хвядос, Макар.

Обряды и поверья

Святая Агафья считалась покровительницей коров, поэтому и заботу к кормилице в этот день проявляли особую. У коров начинаются отёлы. Приговаривали: «Пригрей солнышко, и нашей коровушке бока! Не опростай хлева, поставь на ноги телкá!».

Чтобы стельная корова принесла телушку (не бычка), хозяйка шла доить её в последний раз «верхом» на сковороднике. После дойки она поджигала на сковороде вересковые ветки и пахучие колючие травы: чертополох, осот — и дымом, чадом очищала хлев.

Существовало поверье, что в этот день из лесу выходят лихорадки-лихоманки, в деревни пробирается Коровья смерть — это нечистая сила в образе уродливой старухи с граблями в руках, в котомке которой водятся болезни. По старинному поверью, она никогда сама в село не приходит, а непременно завозится кем-либо из заезжих, или проезжих, людей. Совершенное осенью «опахиванье» деревни отгоняет это чудище от огражденного выполнением упомянутой обрядности места; и старуха бегает всю зиму по лесным дебрям, скитается по болотам да по оврагам. Но это продолжается только до той поры, покуда февраль не обогреет солнышком животине бока. Тогда-то лиходейка и подбирается к сёлам, высматривает: нет ли где-нибудь отпертого хлева.

В этот день (иногда на Власия) по случаю падежа скота или для предотвращения его совершали обряд опахивания для отгона Коровьей смерти. Для этого выбиралась «повещалка», которая повещала по всем домам: «Пора унять лихость коровью!». Женщины омывали руки водой и утирали их рушником, который носила повещалка. Затем повещалка приказывала мужскому полу «не выходить из избы ради беды великия». Ночью повещалка с воплем: «Ай! Ай!» била в сковороду и выходила из села. За ней шли женщины с ухватами, помелками, серпами и дубинами. Повещалка, сбросивала с себя рубаху, произносила с неистовством клятву на Коровью смерть. Повещалке (или вдове) одевали хомут, подвозили соху и запрягали. Затем, с зажжёнными лучинами трижды опахивали селение «межеводной» бороздой. Во время опахивания в южной части Руси выкрикивали: «Смерть, смерь коровья — не губи нашу скотину; мы зароем тебя с кошкой, собакой и кочетом в землю!» Женщины следуют за повещалкой на помелах в одних рубашках с распущенными волосами.

Горе тому, кто во время шествия попадется навстречу, будь то животное или человек. Его били палками без пощады, предполагая, что в его образе скрывается Коровья смерть. Когда-то в старину, попавшихся навстречу убивали насмерть. Иных женщин заподозренных в злом умысле, завязывали в мешок с кошкой и петухом, а затем зарывали в землю или топили.

Обращались к Власию, покровителю скота, с просьбой оградить от напасти, не пустить болезнь. В жертву приносили масло, молоко, в самых тяжёлых случаях — саму корову. Вот одна из поздних (двоеверческих) обрядовых песен на изгнание Коровьей Смерти.

В этот же день старались защитить хату от вторжения «летающей нечистой силы», имеющей, по словам сведущих в этом деле людей, обыкновение забираться к православным как раз через трое суток после Сретения. Вечером этого дня печные трубы наглухо-накрепко закрываются вьюшками и даже, для большей надежности, замазываются тонким слоем глины и окуриваются чертополохом. Нечисть вылетает, по народному поверью, в это время из преисподней в виде птицы «заглядывает в трубы»: там, где не позаботятся оградить себя от вторжения этих незваных гостей, злые духи поселяются до тех пор, пока их не выкурят с помощью знахаря. До появления же в хате этого последнего с его заговорами и причетами, они всегда успеют наделать всевозможных хлопот неосмотрительным хозяевам. «Бывает, – говорят в деревне, — что весь дом вверх дном перевернут, все перебьют, переломают, — хозяева хоть беги вон!» Достаётся не только хозяевам, но и соседям и даже случайным прохожим, замешкавшимся возле такого неблагополучного дома. «Чёрные да лукавые – не то, что мыши: с ними потруднее сладить!» — говорят знахари.

Святую Агату белорусы считали охранительницей от пожара. В этот день освящали хлеб с солью, которые хранились в хате на протяжении года и служили оберегом от огня. Во время пожара освящённые хлеб с солью бросали в огонь, чтобы погасить пламя.

В Белоруссии в этот, третий после Громниц, день присматривались к погоде: если стало тепло, то больше уже великих холодов не предвидится.

Поговорки и приметы

• Ночью не туши фонарь, Агафья, скот проведывай!
• Корова без клички — мясо.
• Корова на дворе — харч на столе (южн. рус.).
• Соль святой Агаты защищает от огня хаты (белор. Соль святой Агаты баронiць ад агню хаты).
• Домашний телёнок лучше заморской коровы.
• Избыл дед бычка, да хватился молочка.

См. также

• Корова

Литература

1. Бобров А. А. Русский месяцеслов на все времена. Памятные даты, праздники, обряды, именины. — М.: Вече, 2004. — 526 с. — ISBN 5-7838-1304-4.
2. Грушко Е. А. Энциклопедия русских примет. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. — 432 с. — ISBN 5-04-004217-5.
3. Корова // Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. / авт.-сост. В. И. Даль. — 2-е изд. — СПб. : Типография М. О. Вольфа, 1880—1882. — Т. 2.</span>
4. Золотые правила народной культуры / О. В. Котович, И. И. Крук. — Мн.: Адукацыя i выхаванне, 2010. — 592 с. — 3000 экз. — ISBN 978-985-471-335-9.
5. Колесникова В. [books.google.ru/books?id=fEF-7meECqYC&pg=PA302&dq=%D0%90%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B5%D0%BD%D0%B0+%D0%9A%D1%83%D0%BF%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D1%86%D0%B0+%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9&hl=ru&sa=X&ei=_TB0U9HTBZSK4gSp_IHYDA&ved=0CCwQ6AEwAA#v=onepage&q=%D0%90%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B5%D0%BD%D0%B0%20%D0%9A%D1%83%D0%BF%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D1%86%D0%B0%20%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9&f=false Русь православная. Праздники и обряды]. — М.: Олма-Пресс, 2005. — 606 с. — ISBN 5-224-05162-2.
6. Коринфский А. А. Народная Русь. — М.: Издание книгопродавца М. В. Клюкина, 1901. — 723 с.
7. Некрылова А. Ф. Круглый год. — М.: Правда, 1991. — 496 с. — ISBN 5-253-00598-6.
8. Некрылова А. Ф. Русский традиционный календарь: на каждый день и для каждого дома. — СПб.: Азбука-классика, 2007. — 765 с. — ISBN 5352021408.
9. Пропп В. Я. [www.philol.msu.ru/~folk/files/lib/Propp_1995.pdf Русские аграрные праздники]. — СПб.: Терра — Азбука, 1995. — 176 с. — ISBN 5-300-00114-7.
10. Рожнова П. К. Радоница. Русский народный календарь: обряды, обычаи, травы, заговорные слова. — М.: Дружба народов, 1992. — 174 с. — ISBN 5-285-00135-8.
11. [books.google.ru/books?id=L2NH9beXZ4sC&printsec=frontcover&dq=Будур+Наталья.+Русский+народный+календарь&hl=ru&sa=X&ei=6xNYU4TkEoOS4ASXiIGACA&ved=0CCwQ6AEwAA#v=onepage&q=Будур%20Наталья.%20Русский%20народный%20календарь&f=false Русский народный календарь] / Авт.-сост. Н. Будур. — М.: Олма-пресс, 2005. — С. 198–199. — 608 с. — ISBN 5-224-05128-2.
12. Сахаров И. П. [www.bibliotekar.ru/rusSaharov/144.htm Сказания русского народа. Народный дневник. Праздники и обычаи]. — СПб.: Издательство МГУ, 1885. — 245 с.
13. Усов В. В. Русский народный православный календарь. — М.: Издательский Дом МСП, 1997. — Т. 1. — 512 с. — ISBN 5-7578-0028-3.
14. Юдина Н. А. Энциклопедия русских обычаев. — М.: Вече, 2000. — 510 с. — ISBN 578380813X.
15. Васілевіч Ул. А. [starbel.narod.ru/kalendar.htm Беларускі народны каляндар] (белор.) // Паэзія беларускага земляробчага календара. Склад. Ліс А.С.. — Мн., 1992. — С. 554—612.  (белор.)
16. Полуянов И.Д. Деревенские святцы по устным народным календарям. — М.: «Технологическая школа бизнеса», 1998. — 352 с.

Ссылки

• [days.pravoslavie.ru/Days/20120205.htm 18 февраля в православном календаре] (pravoslavie.ru)

Отрывок, характеризующий Агафья Коровница

В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.