Агафья Святославовна
Агафья Святославовна<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Конрад Мазовецкий с супругой. Художественная фантазия Яна Матейко (XIX век)</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1229 — 1232 | ||
| Предшественник: | Люсия Рюгенская | |
| Преемник: | Едвига Андекская | |
| ||
| 1241 — 1243 | ||
| Предшественник: | Анна Богемская | |
| Преемник: | Кунигунда Венгерская | |
| Рождение: | межд. 1190 и 1195 Новгород-Северское княжество | |
| Смерть: | после 31.08.1247 ок. 2.06.1248 Плоцк, Польша | |
| Род: | Ольговичи, Пясты | |
| Отец: | Святослав Игоревич | |
| Мать: | Ярослава Рюриковна | |
| Супруг: | Конрад I Мазовецкий | |
Агафья Святославовна (род. между 1190 и 1195 — ум. 31 августа 1247/2 июня 1248) — представительница династии Рюриковичей по рождению и княгиня Мазовецкая по браку.
Биография
Агафья была дочерью волынского князя Святослава Игоревича и его жены Ярославы Рюриковны, дочери киевского князя Рюрика Ростиславича.
По различным датировкам между 1207 и 1210 годами Агафья прибыла в Польшу, чтобы вступить в брак с князем Конрадом Мазовецким. Брак был следствием политических игр — отец Агафьи в то время стал союзником польского князя Лешека Белого и нуждался в этом браке, чтобы закрепить союз с польской знатью. Брак Агафьи и Конрада продлился тридцать лет.
Агафья активно поддерживала стремление мужа сблизиться с Тевтонским орденом, стремления вскоре увенчались успехом и в 1227 году княжеская пара встречала при своем дворе Германа Балка.
В 1239 году было совершено преступление, повлиявшее на членов семьи княгини. Все началось, когда сын Агафьи Казимир женился на дочери Генриха Набожного Констанции. Иоан Херон, воспитатель сыновей Агафьи и Конрада, выказал своё отрицательное отношение к браку воспитанника и Констанции, а также, вероятно, нелестно отзывался о правлении Конрада. В конце концов Иона предали суду, признали виновным и казнили через публичное повешение. Ян Длугош пишет: «А когда он умер, его тело сняли с виселицы и несколько братьев доминиканцев унесли его с намерением похоронить. Иоана похоронить так и не удалось, Агафья и Конрад приказали повесить его в кафедральном соборе Плоцка». Поскольку Агафья была причастна к обвинительному приговору, её стали называть второй Иезавелью. Также, по некоторым свидетельствам, княжеская пара была проклята архиепископом Гнезно.
Новость о казни быстро разлетелась по всей стране. Архиепископ Пелка Лис не только наложил проклятие на Агафью и её мужа, но также запретил церковные службы по всей Мазовии. Церковные колокола молчали и жители не могли ходить к мессе, ни свадьбы, ни похороны не проводились. От Конрада отвернулись практически все союзники и друзья. Тогда Конрад отправился в Лович и вымолил там прощение себе и Агафье.
В Плоцке выставлена гравюра, на которой изображена Агафья, её муж и двое старших сыновей.
Точная дата смерти Агафьи не определена, но доподлинно известно, что она пережила Конрада, умершего 31 августа 1247 года.
Потомство
У Агафьи и Конрада было 10 детей:
- Болеслав Мазовецкий (ок. 1210-17 апреля 1248) Князь Мазовский (1247—1248)
- Казимир Куявский (между 1210 и 1213 — 14 декабря 1267) Князь Кулявский (1247—1267)
- Земовит Мазовецкий (ок.1213-24 июня 1262), унаследовал от старшего брата титул Князя Мазовецкого (1248—1262)
- Евдоксия(1215—1240) жена графа Брени Веттина
- Людмила (родилась до 1225)
- Земомысл (между 1216 и 4 июля 1228 — между 10 июля и 18 сентября 1241)
- Саломея (между 1220 и 1225 — после 30 августа 1268) монахиня
- Юдита (между 1222 и 1227 — 4 декабря между 1257 и 1263) замужем сначала за Межко Фатом, потом за Генрихом Вайтом
- Дубравка (ок. 1230—1265)
- Мешко (род. 1235)умер в младенчестве.
Источники
- Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси, Москва, 1950
- [wap.gromovnik.forum24.ru/?1-15-0-00000015-000-0-0 Какими были древнерусские женщины]
- [www.wladcy.myslenice.net.pl/Polska/opisy/Agafia%20Rurykowicz.htm Agafia Rurykowiczówna]
Напишите отзыв о статье "Агафья Святославовна"
Отрывок, характеризующий Агафья Святославовна
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
