Аминов, Ага Агакерим оглы
| Ага Аминов Ağa Əminov | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 14 апреля 1919 — 22 декабря 1919 | |||
| Предшественник: | Ага Ашуров | ||
| Вероисповедание: | Ислам | ||
| Рождение: | 1888 Баку, Российская империя 
| ||
| Смерть: | 1921 Баку, Азербайджанская ССР, СССР 
| ||
| Партия: | Мусават—1912) | ||
| Образование: | Петербургский политехнический институт (1916) | ||
| Профессия: | инженер | ||
Ага Мешеди Агакерим оглы Аминов (1888 - 1921/22) — министр торговли и промышленности АДР.
Ага Аминов родился в Баку в 1888 году. В 1907 году с отличием закончил Бакинскую гимназию. В 1916 году закончил Петербургский политехнический институт. В 1912 году будучи студентом, проходил практику в Пятигорске. После окончания института, вернувшись в Баку работает как специалист в Сабунчи-Сураханинском нефтяном промысле. Прошёл курсы совершенствования в Лондоне.
В 1912 году вступил в подпольную партию «Мусават». Принимал участие в работе съезда Кавказских мусульман в Баку в апреле 1917 года и первого съезда партии «Мусават» в том же году. В 1918 году, с образованием АДР, был избран членом парламента. 14 апреля 1919 года становится министром торговли и промышленности АДР. В мае 1919 года при его активном участии был создан Союз мусульманской трудящейся интеллигенции. После советизации Азербайджана, работал в системе объединения «Азнефть». Умер от тяжёлой болезни.
Напишите отзыв о статье "Аминов, Ага Агакерим оглы"
Ссылки
- [www.adam.az/az.php?subaction=showfull&id=1304082295&archive=&start_from=&ucat=8,29,37&go=headlines&category=37 Ağa Əminov]
Отрывок, характеризующий Аминов, Ага Агакерим оглы
– А вы кто же, не из докторов?– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
