Агеев, Григорий Антонович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Григорий Антонович Агеев
Дата рождения

4 (17) марта 1902(1902-03-17)

Место рождения

город Вильна,
Виленская губерния,
Российская империя[1]

Дата смерти

30 октября 1941(1941-10-30) (39 лет)

Место смерти

посёлок Красный Перекоп, Тульская область, РСФСР, СССР[2]

Принадлежность

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Род войск

пехота

Звание

старший унтер-офицер (Российская Императорская армия),
комиссар (РККА)

Часть

Тульский рабочий полк

Сражения/войны

Первая мировая война,
Гражданская война в России,
Великая Отечественная война

Награды и премии

Награды Российской империи:

Григо́рий Анто́нович Аге́ев (4 [17] марта 1902 — 30 октября 1941) — советский военный и политический деятель, один из создателей народного ополчения Тулы в годы Великой Отечественной войны, комиссар Тульского рабочего полка. Герой Советского Союза (1965).





Биография

Родился 4 (17) марта 1902 года в городе Вильна (ныне Вильнюс, Литва) в семье рабочего. Всего в семье было четверо детей: Григорий, Владислав, Аграфена и Варвара. Русский.

В 1912 году окончил городское училище. Когда Григорию было 13 лет (1915 год), семья переехала в Донбасс. В Донбассе работал на местных предприятиях разнорабочим.

Первая мировая война

12-летний Гриша Агеев, услышавший проповедь священника в церкви, призывавшую к защите и спасению России от наступавшего немца, решил отправиться на войну «бить германца». Оставив своим родным записку «Не ищите меня, я сам объявлюсь», мальчик отправился на вокзал. В 1915—1916 годах служил в царской армии, дослужившись до старшего унтер-офицера.

В ходе войны стал полным Георгиевским кавалером. Свой первый Георгиевский крест IV степени Г. А. Агеев получил за эпизод, когда он забрался в немецкий окоп и, вытащив вместе с лентами немецкий пулемёт, доставил его к своим. Второй крест он получил за пленение немецкого командира роты и его ординарца. Третий Георгиевский крест — награда за то, что «унтер Агеев в составе пулемётной команды месяц не выходил из боя.» Четвёртым крестом святого Георгия награждён за тяжёлые бои на румынском фронте под Яссами.

Три месяца тяжело болел, находясь в холерных бараках. Выжил и снова решил отправиться на фронт. Но в стране менялась обстановка и, услышав однажды слова солдатского агитатора-большевика: «Убегай! Царю нужен такой верноподданный холуй…», старший унтер-офицер решил: «Может правда заключена в этих словах…» и ушёл с фронта. Работал на руднике.

Гражданская война

С 1918 по 1920 год принимал участие в боях на фронтах гражданской войны в составе Красной Армии. Сражался в составе первой Московской народной дружины. На Украине, оккупированной немцами, был связным партизанских отрядов, политруком конной разведки, военным комиссаром. Был трижды ранен. Член ВКП(б) с 1918 года.

Партийная деятельность

После гражданской войны был на партийной работе. В разные годы работал секретарём Скопинского райкома партии в Мосбассе, заместителем секретаря Подмосковного бюро МК партии, начальником Главугля Наркомата топливной промышленности СССР, редактором многотиражки. Участвовал в восстановлении рудников Донбасса, строительстве Днепрогэса, проведении коллективизации, строительстве шахт Дальнего Востока и Подмосковья.

За строительство шахт Г. А. Агеев был награждён орденом Трудового Красного Знамени. В 1930-х годах избежал репрессий, хотя по свидетельству его дочерей Клары Григорьевны и Татьяны Григорьевны, у него были конфликты с Л. М. Кагановичем. С 1938 года находился на хозяйственной работе[3].

На Дальнем Востоке

В 1939 году был направлен Наркоматом тяжёлой промышленности на Дальний Восток в рабочий поселок Чегдомын, административный центр Вехнебурейского района[4] качестве уполномоченного по восстановлению и строительству новых угольных шахт. В ноябре 1939 года вступил в должность управляющего трестом БШС (Бурейшахтострой). Здесь на реке Ургал разворачивалась большая работа: за годы 3-й пятилетки планировалось построить 12 шахт. Необходимо было создать топливную базу для обслуживания Байкало-Амурской магистрали, для развития промышленности Дальнего Востока. Многое приходилось начинать с нуля.

Однако по решению бюро Чекундинского райкома партии, Г. А. Агеев вскоре был отстранён от работы под предлогом невыполнения пуска шахт в строй. В апреле 1941 года он был отозван в Москву и вскоре назначен на точно такую же должность на строительство шахт в Подмосковье.

Возглавлял управление по строительству новых шахт в Черепетском (ныне Суворовском) районе Тульской области, где намечалось строительство ГРЭС. Проявил себя на этой работе как опытный руководитель и знаток промышленного производства в угольной отрасли.

Начало Великой Отечественной войны

В годы Великой Отечественной войны начальник управление нового шахтного строительства (УНШ) Г. А. Агеев — один из создателей народного ополчения Тулы. В первые дни войны приступил к формированию из шахтёров истребительных батальонов, в цели которого входила борьба с диверсантами, ракетчиками, работа по обезвреживанию авиационных бомб и уничтожение листовок противника. Также истребительные батальоны возникли и на других предприятиях района. С приближением фронта к границам Тульской области Г. А. Агеев предложил объединить истребительные батальоны и создать из них сводный отряд с единым штабом. Райком партии поручил ему руководство сводным отрядом истребительных батальонов черепетских шахтёров и шахтостроителей.

Командовал сводным отрядом истребительных батальонов, действующих на территории Суворовского района. Тесно взаимодействовал с действующими в этом районе батальоном 156-го полка НКВД (командир — капитан В. Ф. Понизник) и объединёнными истребительными батальонами (под командованием капитана пограничных войск А. П. Горшкова и 1-го секретаря Черепетского районного комитета ВКП(б) С. А. Васильева).

В первом же бою проявил мужество и умение руководить бойцами. 20 октября 1941 года между селом Рождествено и станцией Черепеть (ныне Суворовский район) истребительные батальоны приняли бой, дав возможность отступающим воинам 50-й армии советских войск оторваться от наступающего противника и сосредоточиться на новых рубежах[3].

23 октября комитет обороны города Тулы утвердил постановление об объединении истребительных батальонов, отрядов народного ополчения и создании на их основе 26 октября Тульского рабочего полка, который должен был сразу же перейти на казарменное положение и разместиться в помещении Механического института. Полк был создан в составе пяти батальонов под командованием капитана пограничных войск А. П. Горшкова. К указанному сроку в формирующийся рабочий полк влились 600 бойцов истребительных батальонов, остальной состав пополнялся рабочими и служащими «по партийной мобилизации» из числа представителей местных предприятий и учреждений. Вместо первоначально назначенного П. А. Баранова за день до ожесточённых боев в предместьях Тулы, 28 октября комиссаром полка был утверждён Г. А. Агеев[3].

Последний бой

30 октября началось наступление немецких танков на позиции Тульского рабочего полка по парку Осоавиахима на южной окраине Рогожинского посёлка. Одна из двух штурмовых групп пыталась прорваться в город через посёлок Красный Перекоп.

Согласно официальной версии, комиссар Агеев был на передовой, беседовал с командирами и бойцами, поддерживал ещё необстрелянных новичков, а в трудные минуты сражения брал винтовку и сам ходил в контратаку, воодушевляя личным примером бойцов. Около 3 часов дня, когда вермахт очередной раз усилил натиск, Агеев заметил, что под угрозой оказался медицинский пункт, в котором находились раненые. Комиссар с группой бойцов под обстрелом лично выносил и выводил раненых с поля боя, несмотря на приказ командира полка А. П. Горшкова оставить раненых на поле боя до темноты. Семь раз комиссар Г. А. Агеев предпринимал вылазки, спасая жизнь своим боевым товарищам[3].

На восьмой раз комиссар Агеев был убит пулемётной очередью. Тело комиссара вынесли с поля боя, как только стало возможно. Похоронен с воинскими почестями в Туле на Всехсвятском кладбище[3].

Согласно докладу начальника Южного боевого участка города Тулы Героя Советского Союза майора И. Я. Кравченко, противник атаковал 30 октября 1941 года в 8:00 силами 34-х средних и тяжёлых танков и до батальона мотопехоты с направления Гостеевка. Тульский рабочий полк был рассеян и бежал в неизвестном направлении, после чего немецкие танки и мотопехота прорвались к городу, и танки овладели парком Осоавиахима (на южной окраине Рогожинского посёлка, ныне парк имени 250-летия оружейного завода), подойдя вплотную к церкви. Эту критическую ситуацию удалось выправить только с помощью трёх групп истребителей танков и личного состава подошедшего 1005-го стрелкового полка 173-й стрелковой дивизии. Об участии Тульского рабочего полка в дальнейших боях 30 октября — 1 ноября 1941 года сведений нет[5].

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года в канун 20-летия Победы советского народа над Германией «за образцовое выполнение заданий командования в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм», Агееву Григорию Антоновичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза[3].

Награды и звания

Семья

Около 1919—1920 года женился на Федосье Васильевне (урождённая Штерхун). В браке родились три дочери — Эдвига Захарова (1926—1991), Клара Гладковская (1933—2012) и Татьяна Брехова (род. 1937). Внуки: Алексей Захаров, Дмитрий Брехов, Мария Ипаева(Гладковская)(1966-2015) и Владимир Курбатов(погиб в 1979). Правнуки: Ольга Стрелкова(Захарова) и Григорий Ипаев.

Память

Внешние изображения
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=16864 Мемориальная доска на углу улицы Агеева и проспекта Ленина, д. 80 (2011)]
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?id=16865 Мемориальная доска на углу улицы Агеева и проспекта Ленина, д. 91 (2011)]
  • На месте гибели (ныне парк им. 250-летия Тульского Оружейного завода в районе Красного Перекопа, сейчас часть Тулы) установлен обелиск.
  • На доме, где формировался Тульский рабочий полк, установлена мемориальная доска. Его именем названы улица и школа № 58 в Туле, улица в г. Суворове, в посёлке Чегдомын. В школе № 58 города-героя Тулы есть музей, посвящённый комиссару Тульского рабочего полка.
  • В ноябре 2004 года в посёлке Чегдомын установлена мемориальная доска начальнику «Бурейшахтостроя» Г. А. Агееву, расположена она на улице его имени.
  • 28 августа 2015 года в п. Чегдомын открыт бюст[6] первому управляющему «Бурейшахтостроя», фронтовику - Герою Советского Союза Григорию Агееву.

Оценки и мнения

По воспоминаниям старожила Верхнебуреинского района Ф. В. Лештаева, Г. А. Агеев был внимателен к людям, умел убеждать в правильности принятого решения, организовать работу, в его характере — полная самоотдача делу, которым занимался:

В октябре 10-го 1939 года приехали с Хабаровска до Кульдура начальство: Агеев Григорий Антонович, Гуськов Александр Михайлович… С Кульдура я их привёз на автомашине, на эмке легковой (ГАЗ-М-1) до Усть-Ургала. Тут наш край.

11 октября 1939 года я… на автомашине повёз по мари своих пассажиров… Агеев встал на восход солнца, перекрестился. «Поехали, — сказал, — с богом». Мне стало смешно. Он сказал: «Что Федя смеётся? Это меня бабушка учила и я помню такие тяжёлые дел. Но несмотря, что я тяжёлую войну прошёл, это мне помогало»… Наш путь был тяжёлый. Во многих местах пришлось толкать машину и рубить ветки для настила. Через ключи пришлось делать переезды. У меня были скобы, проволока. Агеев за это похвалил и руку пожал.

Приехали мы на Средний Ургал… в нижний Чегдомын и тут они пешком все исходили, были на городке, а там было несколько бараков. … на Среднем Ургале знакомились с народом. Агеев с ними говорил как со старыми знакомыми. У него были анекдоты, поговорки и даже песни подпевал. Агеев, когда принял производство, написал приказ, кто, где должен работать. Стал организовывать лесозаготовки вместе с Гуськовым А. М. Заготавливали лес на Сатанках, Морском ключе, в верховье Ургала, где теперь пионерлагерь, на Таландже, в верховье Чегдомына.

В 1940 году стали строить шоссейную дорогу от Среднего Ургала до Соцгородка. Одновременно в Нижний Чегдомын по улице Рабочей и крутому спуску. И где бы не появлялся Агеев на лошади, пешком или автомобиле, всегда поднимал дух молодёжи. Дороги, дороги, встречи с людьми, жилье в конторе Бурейшахтостроя, пока на крутом берегу Ургала не было построено жилье для него и Гуськова, куда можно было перевезти семью.

И. Исаев, в дни обороны города Тулы - помощник командира рабочего полка по материально-техническому обеспечению[3]:

Всегда скромный и деятельный,… сразу же взялся за практическую работу по сколачиванию в боевые подразделения всех истребительных батальонов, сведенных в рабочий полк. …29 октября отправился на позиции, занятые полком.

Напишите отзыв о статье "Агеев, Григорий Антонович"

Примечания

  1. Ныне город Вильнюс, Литва
  2. Ныне в черте города Тулы, Россия
  3. 1 2 3 4 5 6 7 Васильева, ТОУНБ.
  4. [debri-dv.ru/article/12123/v_habarovskom_krae_uvekovechili_pamyat_pervogo_upravlyayushchego_bureyshahtostroya В Хабаровском крае увековечили память первого управляющего «Бурейшахтостроя» << Новости | Дебри-ДВ]. debri-dv.ru. Проверено 1 июня 2016.
  5. Доклад начальника Южного боевого участка г. Тулы Героя Советского Союза майора И. Я. Кравченко командующему 50-й армии
  6. [debri-dv.com/article/12123/v_habarovskom_krae_uvekovechili_pamyat_pervogo_upravlyayushchego_bureyshahtostroya В Хабаровском крае увековечили память первого управляющего «Бурейшахтостроя»]. «Дебри-ДВ» (28.08.2015).

Литература

  • Агеев Г. А. // Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — С. 27. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.
  • Бессмертен подвиг их высокий. — Тула: Приокское кн. изд., 1983.
  • Агеев Григорий Антонович // Тульский биографический словарь. — Тула, 1996.— Т.1. — С. 13.
  • Агеев Григорий Антонович // Туляки — Герои Советского Союза. — Тула, 1967. — С. 12-13.
  • Калиновский А. Комиссар рабочего полка // Бессмертен подвиг их высокий. — Тула, 1983. — С. 35-37.
  • Лаврик А. Сердце комиссара.— Тула: Приок. кн. изд-во, 1974. — 191 с.
  • Большаков В. Комиссар рабочего полка // Тула вечерняя. — 2000. — 25 апр. — С. 1.
  • Варфоломеев В. Гибель комиссара // Тула вечерняя. — 1996. — 5 дек.
  • Варфоломеев В. Комиссар Агеев // Тульские известия.— 1998. — 4 дек.
  • Михайлин А. Комиссар // Тула вечерняя. — 1997. — 16, 17, 18 дек.
  • Верцанова Т. 90 лет со дня рождения (1902) Г. А. Агеева // Тульский край. Памятные даты на 1992 год. — Тула, 1991. — С. 54-55.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6007 Агеев, Григорий Антонович]. Сайт «Герои Страны».

  • [tula-school58.narod.ru/ageev.htm Краткая биография Г. А. Агеева] на сайте средней школы № 58 г. Тулы.
  • Васильева В. В. [www.tounb.ru/library/tula_region/history/ArticleByName.aspx?ArticleId=159&CategoryId=10 Агеев Григорий Антонович]. Тульская областная универсальная научная библиотека. Проверено 25 марта 2012. [www.webcitation.org/67gQ6IIb8 Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].
  • [letopisi.ru/index.php/Агеев,_Григорий_Антонович Агеев, Григорий Антонович]. Letopisi.ru. Проверено 25 марта 2012. [www.webcitation.org/67gUhiJYz Архивировано из первоисточника 15 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Агеев, Григорий Антонович

«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.