Агеенков, Филипп Андреевич

Филипп Андреевич Агеенков
Дата рождения	1909(1909)
Место рождения	с. Любунь Калужская губерния (ныне Спас-Деменский район, Калужская область России)
Дата смерти	3 ноября 1946(1946-11-03)
Место смерти	Львов
Род войск	НКВД-СМЕРШ
Годы службы	1928—1946
Звание
Сражения/войны	Вторая мировая война
Награды и премии

Филипп Андреевич Агеенков (1909, с. Любунь Калужской губернии — 3 ноября 1946, Львов) — советский генерал-майор, сотрудник НКВД-СМЕРШ.

Биография

Родился в семье крестьянина-бедняка.

Батрачил. В 1926—1928 годах — секретарь волостного комитета комсомола. Член ВКП (б) с 1929 года.

В 1928—1931 годах служил рядовым красноармейцем в РККА. Затем обучался в пехотной школе им. Ленина Приволжского ВО, в 1931—1932 — командовал взводом, ротой 31 стрелкового полка 11 стрелковой дивизии Ленинградского военного округа.

С февраля 1939 — в органах НКВД-СМЕРШ: был заместителем начальника Особого отдела НКВД Приволжского ВО (до конца 1941).

С ноября 1941 по июль 1942 года — начальник Особого отдела НКВД 20-й армии (второго формирования).

Затем был назначен начальником Особого отдела НКВД 5 армии Западного фронта (до 1943).

С 1943 до марта 1944 — начальник отдела контрразведки СМЕРШ 33-й армии Западного фронта.

С мая 1944 по сентябрь 1945 года — начальник отдела контрразведки СМЕРШ 52-й армии, затем 2-го Украинского и 1 Украинского фронтов.

С 14.09.1945 по 8.07.1946 — начальник отдела контрразведки МГБ 52 армии Прикарпатского ВО, затем до смерти — руководил контрразведкой 13-й армии Прикарпатского ВО.

Погиб при исполнении служебных обязанностей. Похоронен во Львове на Лычаковском кладбище.

Звания

• старший лейтенант (1936);
• полковник (июнь 1941);
• майор ГБ (30.11.1941);
• полковник ГБ (14.02.1943);
• генерал-майор (2.11.1944).

Награды

• два ордена Красного Знамени (01.04.1943, 06.04.1945);
• Орден Отечественной войны I степени (13.09.1944);
• два ордена Красной Звезды (09.11.1941, 03.11.1944);
• медали СССР.

Литература

• Петров Н. В. Кто руководил органами госбезопастности 1941—1954. Изд. «Звенья». М. 2010

Ссылки

• [www.generals.dk/general/Ageenkov/Filipp_Andreevich/Soviet_Union.html Генералы Великой Отечественной войны] (англ.)

Отрывок, характеризующий Агеенков, Филипп Андреевич

Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.