Агентство федеральных расследований

Журналистское агентство Free Lance Bureau (FLB) (Агентство федеральных расследований) — российское интернет-издание

История

Создано 29 декабря 1999 года. Соучредителями агентства являются журналисты, известные своими публикациями в жанре расследования — С. В. Соколов и С. Б. Плужников и Алексей Челноков.

Рашенгейт

Громким скандалом сопровождалась публикация FLB информации, которая стала известна под общим названием «База данных Службы безопасности Группы МОСТ». Массив размещенного на сайте агентства компрометирующего материала был беспрецедентным, поскольку содержит почти 600 файлов объёмом примерно 20 тысяч страниц машинописи: расшифровки телефонных разговоров, сообщений на пейджер, результаты «наружных наблюдений» и «оперативные справки» на сотни российских политиков, бизнесменов, журналистов, актёров, общественных деятелей и деятелей преступного мира — более трёхсот имён известных граждан РФ.

«База данных» содержала «распечатку» телефонных разговоров председателя Госкомимущества РФ Альфреда Коха, министра финансов Алексея Кудрина и замминистра финансов Андрея Вавилова, мэра Москвы Юрия Лужкова, генпрокурора РФ Юрия Чайки, министра культуры Михаила Швыдкого, министра информации и печати Михаила Лесина, бывшего министра информации и печати правительства Москвы Анатолия Лысенко, президента группы «ОНЭКСИМ» Владимира Потанина, финансистов Аркадия Евстафьева, Михаила Фридмана, Бориса Йордана, Бориса Иванишвили, депутата Госдумы Александра Коржакова и т. д. Кроме того велась тщательная слежка и прослушка журналистов — Михаила Леонтьева, Сергея Доренко, Александра Хинштейна, Елены Эрикссен. Под наблюдением находились Наталья Геворкян, Лев Колодный, Владимир Яковлев, Александр Минкин, Александр Будберг, Николай Долгополов. Велось наружное наблюдение за бывшим главным редактором газеты "Коммерсант" Рафом Шакировым. Прослушивались разговоры Анатолия Лысенко с президентом ТВ-6 Эдуардом Сагалаевым, главой АТВ Анатолием Малкиным, режиссёром Николем Досталем, актёрами Олегом Басилашвили и Леонидом Ярмольником.

Все материалы относились к периоду с начала 90-х по конец 1998 года. Были «представлены» скандальные эпизоды так называемого «дела писателей» — скандал с гонорарами за книгу «История приватизации в России» Анатолия Чубайса, Альфреда Коха, Максима Бойко и Александра Казакова, история с публикацией книги Александра Коржакова «От рассвета до заката», а также история строительства дачи Анатолия Чубайса в посёлке Жаворонки и история эротических похождений на базе отдыха ОНЭКСИМ-банка Лужки». Кроме того в материалах, связанных с бывшим председателем комитета по управлению имуществом Санкт-Петербурга Михаилой Маневичем имеется небольшая «оперативная справка» по Владимиру Путину.

В интервью «Независимой газете» главный редактор интернет-издания Сергей Соколов сообщил, что публикация материалов, которые он назвал «рашенгейтом», не является целенаправленным «сливом» компромата. По его словам FLB преследовало единственную цель — вынести на общественный суд картину массового незаконного вмешательства в личную жизнь граждан, а также глубину коррупционных связей в министерствах и государственных ведомствах.

Издательская группа FLB

В 2007 году было создано ЗАО «Издательская группа FLB». Помимо Журналистского агентства FLB, в издательскую группу вошли печатные издания — журналы «Компромат» и «Страна и власть», а также сетевые ресурсы «Компромат» и «Профессиональный каталог FLB». Выпущены несколько десятков номеров журнала «Компромат», которые вместе представляют собой серию под условным названием «Россия коррумпированная». В частности, № 9 (2003) и № 12 (2003) были посвящены криминальной стороне деятельности крупнейшей нефтяной компании ЮКОСу и её владельцам Михаилу Ходорковскому, Леониду Невзлину и др.

С 2010 года совместно с издательством «Яуза» выпущены семь публицистических книг (серия «Компромат»). Книги посвящены самым актуальным проблемам российского общества: от кремлёвской «семьи» до коррумпированных чиновников, от нечистых на руку политиканов до воров-олигархов. Автор и составитель — А. С. Челноков.

Отзывы

Публицист В. В. Прибыловский считает, что «FLB.ru какое-то время был вторым по значению компроматным сайтом в рунете». По его мнению значительная часть материалов публикуется «по тому же принципу, что и Горшков, т. е. перепечатывая чужие статьи, но делает это с большим разбором». Кроме того он указывает на то что «совсем уж жёлтой чепухи, которая всё чаще появляется на "Компромате", на FLB не найдёшь»

Ссылки

• [www.flb.ru/ Официальный сайт агентства FLB]
• [www.rsoc.ru/mass-communications/reestr/media/?id=188143/ Свидетельство о регистрации FLB]

Отрывок, характеризующий Агентство федеральных расследований

«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.