Агищев, Даниил Степанович

Даниил Степанович Агищев (? — 1847) — генерал-майор флота (1837).

Поступил кадетом в Херсонский Морской корпус в январе 1791. Гардемарин (1793), мичман (январь 1796). Офицер Черноморского флота. Лейтенант флота — с 1804 года, капитан-лейтенант — с 1810 года, капитан 2-го ранга — с 1823 года, генерал-майор флота — с 1 января 1837 года.

Плавал в Средиземное море с эскадрой адмирала Ушакова (1798—1801). Участник кампаний на Ионических островах (Корфу) в 1806—1810 годах в ходе Русско-турецкой войны 1806—1812 годов. За выслугу 18 морских кампаний награждён орденом Святого Георгия 4-го класса (октябрь 1807). С 1811 года — командир корвета «Евлампий», крейсировал с флотом в Чёрном море. С 1812 года — эскадр-майор в Херсоне, с 1819 — смотритель Херсонского канатного завода, с 1823 — начальник отделения Экипажеской экспедиции, с 1837 командир 1-й бригады ластовых экипажей Черноморского флота.

Брат Семён Степанович (ум. 1816) — капитан-лейтенант флота (с 1810).

Отрывок, характеризующий Агищев, Даниил Степанович

«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.