Агнесса Клевская
| Агнесса Клевская исп. Inés <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1441 — 1461 | |||
| Рождение: | 24 марта 1422 Клеве | ||
| Смерть: | 6 апреля 1448 (26 лет) Олите | ||
| Род: | Дом Ламарк | ||
| Отец: | Адольф I | ||
| Мать: | Мария Бургундская | ||
| Супруг: | Карл IV | ||
| Дети: | нет | ||
Агнесса Клевская (нем. Agnes, фр. Agnès, исп. Inés; 24 марта 1422, Клеве — 6 апреля 1448, Олите) — королева Наварры, жена Карл IV Наваррского.
Биография
Агнесса была пятым ребенком (четвертой девочкой) в семье первого герцога Клеве Адольфа I и его второй жены, Марии Бургундской, дочери герцога Бургундии, Жана Бесстрашного. Агнесса был племянницей герцога Бургундии Филиппа III Доброго[1][2].
Агнесса была выдана за наследника престола Наварры, Карла Вианского[1], старшего сын принца Кастилии, Леона и Арагона и будущего короля Наварры, Арагона и Сицилии Хуана II и его первой жены, Бланки Наваррской. 30 сентября 1439 года в Олите состоялась свадьба Агнессы и Карла (1421—1461)[1][2].
После смерти Бланки Наваррской в 1441 году Карл Вианский стал королём Наварры, но в действительности никогда не царствовал: мать в завещании указала, что Карл не имеет права именоваться королём без согласия своего отца, и, сославшись на это, Хуан II узурпировал власть в Наварре[3]. При этом он сам делами Наварры не занимался, объявив Карла своим наместником.
В 1447 году Хуан II женился на Хуане Энрикес, которая стала подговаривать мужа взять власть в Наварре в свои руки и отправить Карла в изгнание. Вскоре в Наварре началась гражданская война, но Агнесса её уже не увидела: она умерла молодой, в 1448 году, не дав мужу наследника. Сам Карл скончался в 1461 году.
Напишите отзыв о статье "Агнесса Клевская"
Примечания
Отрывок, характеризующий Агнесса Клевская
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
