Агостини, Мецио

Мецио Агостини
Дата рождения	12 августа 1875(1875-08-12)
Место рождения	Фано, Италия
Дата смерти	22 апреля 1944(1944-04-22) (68 лет)
Место смерти	Фано, Италия
Страна	Италия
Профессии	пианист, композитор и музыкальный педагог
Инструменты	фортепиано

Ме́цио Агости́ни (итал. Mezio Agostini; 12 августа 1875, Фано — 22 апреля 1944, там же) — итальянский пианист, композитор и музыкальный педагог.

Окончил Музыкальный лицей имени Россини в Пезаро (1894 г.), ученик Карло Педротти и Артуро Ванбьянки. С 1900 г. преподаватель гармонии в том же учебном заведении, в 1909 г. возглавил Венецианскую консерваторию, причём ему было отдано предпочтение перед Отторино Респиги и Ильдебрандо Пиццетти. Агостини руководил консерваторией на протяжении 30 лет, проведя её через трудный восстановительный период после Первой мировой войны (в 1917—1918 гг. занятия были прерваны, поскольку линия фронта проходила вблизи города); в 1926 г. под началом Агостини дебютировал студенческий оркестр консерватории. Однако в конце 1930-х гг., в связи с усиливающимися итало-германскими связями и нагнетанием общественной напряжённости, обстановка вокруг консерватории обострилась, и в 1939 г. Агостини был уволен за «профессиональную непригодность».

В композиторском наследии Агостини — несколько опер, в том числе «Иов и Мария» (итал. Jovo e Maria; 1896, на черногорские темы), посвящённая бракосочетанию итальянского наследного принца (будущего короля Виктора Эммануила III) с черногорской принцессой Еленой. Агостини также писал симфоническую, камерную и вокальную музыку. Как пианист он известен, прежде всего, своим участием в фортепианном трио вместе со скрипачом Марио Корти и виолончелистом Джильберто Крепаксом.

В родном городе Агостини Фано его именем назван городской камерный хор.

Отрывок, характеризующий Агостини, Мецио

Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.