Агостони, Карло

Карло Агостони
Личная информация
Оригинальное имя	итал. Carlo Agostoni
Награды и медали Фехтование Олимпийские игры Золото Амстердам 1928 командная шпага Серебро Лос-Анджелес 1932 командная шпага Бронза Лос-Анджелес 1932 шпага Серебро Лондон 1948 командная шпага Чемпионаты мира Серебро Льеж 1930 командная шпага Золото Вена 1931 командная шпага Золото Париж 1937 командная шпага Бронза Пьештяни 1938 командная шпага

Карло Агостони (итал. Carlo Agostoni, 23 марта 1909 — 25 июля 1972) — итальянский фехтовальщик-шпажист, олимпийский чемпион, многократный чемпион мира.

Биография

Родился в 1909 году в Милане. В 1928 году стал чемпионом Олимпийских игр в Амстердаме. В 1930 году стал серебряным призёром Международного первенства по фехтованию в Льеже. В 1931 году стал чемпионом Международного первенства по фехтованию в Вене. В 1932 году принял участие в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе, где стал обладателем серебряной и бронзовой медалей.

В 1937 году стал чемпионом на первом в истории официальном чемпионате мира по фехтованию (одновременно Международная федерация фехтования задним числом признала чемпионатами мира все проходившие ранее Международные первенства по фехтованию). На чемпионате мира 1938 года стал обладателем бронзовой медали.

После Второй мировой войны в 1948 году принял участие в Олимпийских играх в Лондоне, где стал обладателем серебряной медали в командном первенстве на шпагах, а в личном первенстве стал 7-м.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ag/carlo-agostoni-1.html Карло Агостони] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Агостони, Карло

«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.