Аготе, Луис
| Луис Аготе | |
| Luis Agote | |
 | |
| Род деятельности: |
Врач, исследователь, политик |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
|
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Луис Аготе (исп. Luis Agote, 22 сентября 1868 — 12 ноября 1954) — аргентинский врач и исследователь. Ему одному из первых в мире удалось осуществить операцию по непрямому переливанию крови при использовании цитрата натрия в качестве коагулянта[1]. Операция была произведена в госпитале Росон (исп. Rawson) в Буэнос-Айресе 9 ноября 1914.
Биография
Аготе учился в Национальном колледже Буэнос-Айреса (Colegio Nacional de Buenos Aires), после чего поступил в Университет Буэнос-Айреса, где ещё и работал преподавателем. Его диссертация в 1893 году была посвящена одной из форм гепатита. В 1894 году он стал секретарём Национального департамента гигиены и стал заведующим лепрозория на острове Мартин-Гарсия. В 1910 году был избран в парламент, а в 1916 году получил место сенатора в Национальном Конгрессе.
Умер в 1954 году, похоронен на кладбище Реколета.
Операция по переливанию крови
Самую первую документально подтверждённую операцию по переливанию крови осуществил английский врач Ричард Лоуэр между собаками в 1666 году. В 1667 году французский учёный Жан Батиста Денис осуществил переливание крови человеку, используя при этом кровь животного. В 1900 году австрийский врач Карл Ландштайнер обнаружил в крови антигены, ответственные за реакцию агглютинации красных кровяных телец, тем самым вводя систему AB0.
Между тем, операции по прямому переливанию крови не практиковались в начале двадцатого века, так как вне тела было невозможно долго сохранять кровь. Через 6 — 12 минут начинался процесс коагуляции, который приводил к её свёртыванию. Свёртывание крови — естественный защитный механизм организма, направленный на скорейшее заживление раны и сведения к минимуму возможных кровопотерь. Теперь известно, что за процесс тромбообразования отвечают тромбоциты, циркулирующие в кровотоке, а конечным продуктом процесса свёртывания являются фибрины.
Обычно фибрины, как и тромбины, не присутствуют в крови и образуются только при активации. При наличии в крови ионов кальция под действием тромбина происходит полимеризация растворимого фибриногена и образование бесструктурной сети волокон нерастворимого фибрина. Таким образом, добавление цитрата натрия может вывести ионы кальция из крови и тем самым, способствовать предотвращению образования тромбов.
Напишите отзыв о статье "Аготе, Луис"
Примечания
- ↑ Lichtman M. A., Spivak J. L. [books.google.ru/books?id=wXxdWXN_J0EC Hematology: Landmark Papers of the Twentieth Century]. — Academic Press, 2000. — P. 559.
Ссылки
- [www.compumedicina.com/historia/hm_300701b.htm Agote’s short biography] (Spanish)
- [www.educ.ar/educar/superior/biblioteca_digital/verdocbiblio.jsp?url=S_BD_PROYECTOAMEGHINO/AGOTE.HTM&contexto=superior/biblioteca_digital/ Biography] (Spanish)
Отрывок, характеризующий Аготе, Луис
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
