Аграновский, Алексей Анатольевич

Доктор Аграновский
Основная информация
Полное имя	Алексей Анатольевич Аграновский
Дата рождения	23 июня 1953(1953-06-23) (70 лет)
Место рождения	Москва
Страна	СССР СССР → Россия Россия
Профессии	музыкант
Жанры	Блюз
Псевдонимы	Доктор Аграновский
Коллективы	«Чёрный хлеб»
[www.agranovsky.ru www.agranovsky.ru]

Алексе́й Анато́льевич Аграно́вский (23 июня 1953, Москва) — советский и российский учёный и блюзовый музыкант. Доктор биологических наук (МГУ, 1994), профессор Московского университета (2004); гитарист, автор песен, основатель и бессменный лидер блюзовой группы «Чёрный хлеб».

Биография

Родился 23 июня 1953 года в Москве, в семье писателя и журналиста Анатолия Абрамовича Аграновского. Окончил физико-математическую школу № 2 города Москвы в 1970 году.

Научная карьера

В 1970—1975 годах учился на Биологическом факультете Московского государственного университета. Закончил кафедру биохимии растений Биофака, получил диплом биохимика. В 1975—1977 годах работал стажёром-исследователем кафедры вирусологии Биофака МГУ. В 1977—1983 годах был старшим лаборантом той же кафедры. В 1981 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Изучение особенностей концевых структур РНК вируса штриховатой мозаики ячменя». В 1981 году становится лауреатом Премии ленинского комсомола в области науки и техники. В 1983—1984 годах младший научный сотрудник той же кафедры.

В 1984—1987 годах работал старшим научным сотрудником-вирусологом Научной фитопатологической лаборатории Минсельхоза СССР в Эфиопии; главный редактор «Ethiopian Phytopathological Committee (EPC) Newsletter» (1985—1986), лектор по вирусологии в университете города Аддис-Абебы.

В 1987—1989 годах был научным сотрудником отдела биохимии вирусов растений Лаборатории им. Белозерского МГУ. В 1989—1991 годах — старший научный сотрудник того же отдела.

В 1991—1993 годах, при поддержке исследовательской стипендии Фонда им. Александра фон Гумбольдта, работает в Федеральном биологическом центре Германии в городе Брауншвейг.

В октябре 1993 года возвращается в Россию, работает в должности старшего научного сотрудника отдела биохимии вирусов растений Института им. Белозерского МГУ.

С 1996 года по настоящее время возглавляет сектор молекулярной биологии вирусов кафедры вирусологии Биологического факультета МГУ.

Музыка

Dr. Agranovsky. Начало

«Dr. Agranovsky» возник из кухонного блюзового музицирования московских музыкантов. Началась эта история в 1972 году, когда в доме братьев Аграновских, проводивших родителей на юга, собирались не очень прикаянные музыканты и московские хипаны, которые пели и играли на гитарах.

Первые слушатели — друзья, девушки и соседи — были в восторге. В квартире на Ломоносовском гостевали знаменитые в узких кругах личности — лингвист, певец и композитор Саша Лерман, игравший тогда в группе «Скоморохи», Миша Гужов, который самостоятельно делал примочки для электрогитары и играл блюзы на девятиструнной цистре XVIII века, Вадим Голутвин, в ту пору один из немногих, если не единственный в Москве, освоивший фолк-рок и кантри на акустике, и многие, многие другие.

Такие квартирные сейшны продолжались в течение 25 лет. В перерывах между ними Доктор играл соло, в том числе три года в Эфиопии и два — в Германии (это была работа по исследовательским контрактам; кстати, сценическое прозвище Алексея отражает его действительную учёную степень).

Cry Baby.

В 1995 году Алексей Аграновский позвонил своему старому другу Саше Чиненкову (a.k.a. Чиня), трубачу и перкуссионисту, работавшему в «Арсенале», «Воскресении» и «СВ». В то время он играл на блюзовой губной гармонике и немедленно обещал свою поддержку. В конце телефонного разговора Доктор сказал, что было бы не худо пригласить в качестве бас-гитариста общего друга Старуху Изергиля. Тем более что живут они рядом в Измайлово. На следующий день они собрались втроём и записали на пробу 12 вещей (от «I Am A Man» Бо Диддли до «Come Together» Леннона-МакКартни). В конце встречи Старуха сказал, что от него по соседству живёт молодой гитарист, которого можно было бы, в принципе, тоже позвать на игру. Так собрался состав, который дождливой ночью 11 ноября 95-го подъехал к Cry Baby. В нём были — Чиня (ударные, гармоника), Старуха Изергиль (бас), Макс Степанов (первая гитара) и Доктор Аграновский (следующая гитара, вокал). Концерт прошёл с бешеным успехом.

«СВ & Dr. Agranovsky»

На втором выступлении группы в клубе Magnifique, когда «Nobody Knows The Way I Feel This Morning» продолжалась уже минут 12, на сцену вышел Вадим Голутвин (экс «Аракс», «Воскресение», «СВ») и сыграл одно из своих искромётных соло. И остался, найдя компромисс между любовью к живому блюзу и отвращением к сцене. Позднее в концертах неизменно участвовал ещё один музыкант из «СВ», клавишник Сергей Нефедов, и группа до своего полураспада (летом 97-го года) выступала под названием «СВ & Dr. Agranovsky». Звук на сцене ставили многоопытный звукорежиссёр студии Ленкома Валера Андреев (ныне покойный) и Рома Ивановский; это была неизменно безукоризненная работа.

Рэттлснейк Энни

В 1995 году Доктор Аграновский опубликовал в журнале «Записки Академии Наук Соединённых Штатов Америки» (vol. 92, рр. 2470—2473) статью, где описывался вирус, напоминающий под микроскопом гремучую змею (Rattlesnake). Эту статью автор послал по почте в город Мартин, штат Теннеси, певице кантри и блюза Рэттлснейк Энни (Rattlesnake Annie), которая произвела на него сильное впечатление исполнением «Blue Flame Cafe» в известном кинофильме «The Other Side Of Nashville». Переписка Доктора и Гремучей Змеи прервалась в мае 1997 года, когда последняя прилетела в Москву и дала несколько концертов, поддержанных «СВ & Dr. Agranovsky». Перед отъездом на родину Рэттлснейк Энни спела «Summertime» в джазово-блюзовом джеме на программе «А» (с участием Голутвина и Доктора.

Достоинства и недостатки «СВ & Dr. Agranovsky» заключались в том, что они были джемовым составом, инструменталисты которого были постоянно заняты в других проектах. Некоторая сырость исполнения даже нравилась слушателям, поскольку её оборотной стороной были незаигранность номеров и внутренняя свобода. Совершенно непохожие гитаристы, Голутвин и Степанов, умудрялись находить консенсус между своими партиями. Группа исполняла классику блюза, но не снимая партии, а скорее вспоминая настроение (причём «Bring It On Home» возвращался не к знаменитой версии со второго диска Лед Зеппелин, а к оригиналу Сонни Бой Виллиамсона), и собственные аранжировки классики («Crossroads» и «Hellhound on My Trail» Роберта Джонсона, «Nobody Knows…» Роберта Кокса), и как-бы-не-блюз, сделанный в блюзовом духе («Come Together»). Были написаны и несколько оригинальных номеров («Out Of Work Boogie» и «Six-Bits-Blues» на стихи легендарного американского поэта Лэнгстона Хьюза. Это не была, конечно, беспримесная негритянская музыка, но вокал, его фразировка и фрезеровка — стояли совсем близко к чёрному блюзу (цитата из Рэттлснейк Энни: «Alex, you sing like black»).

Записей этой группы не сохранилось. По-видимому, музыканты придерживались экологического принципа незасорения эфира, подразумевающего тишину после выступлений. Правда, уже в процессе распада группа сделала один удачный гиг — выступление в «Часе Совы», где были блюзы (музыка впервые за всю деятельность программы исполнялась вживую) и свободное интервью. На съёмках играли: Макс, Старуха и сессионный ударник Илья Берестнёв. Говорил и показывал Алексей Аграновский.

Роковые Яйца

• 1997-1998

Новый состав был образован Старухой Изергилем, Алексеем Аграновским и Максом Степановым; затем к ним присоединился ударник Юрий Титов (ранее игравшем в СВ и других коллективах Москвы). После шести месяцев репетиций на квартире Старухи в Измайлово они начали выступать в московских клубах с программой, где были аранжировки Битлз, Хендрикса и пара блюзов из старой программы. Концепция музыки поменялась полностью; вернее, раньше её не было, а тут появилась. С течением времени трио Титов — Антонов — Степанов составило весьма своеобразную хардовую группу, которая стала называться «Роковые Яйца». Доктор, и присоединившаяся несколько позднее певица Аня Салминг (исполнявшая вещи Дженис Джоплин и Лед Зеппелин), были чем-то вроде солирующих электронов вокруг этого твёрдого ядра.

Чёрный Хлеб

Аграновский создал собственную блюзовую группу «Чёрный хлеб». Первое выступление состоялось 26 декабря 1998 года. В основу репертуара были положены аранжировки блюзов и спиричуэлз, по большей части — редких или забытых, и собственные вещи на русском и английском языке. Музыка этой группы идёт от корней; она камерная, без электрической агрессии, но с чёткой и естественной ритмической раскачкой — в стилистике дымного блюз-бара старых времён. Впрочем, эти особенности не помешали «Чёрному Хлебу» проводить выступления в больших залах Московского университета весной 1999 года.

Состав группы (1999): Доктор Аграновский — вокал, акустическая гитара и электрогитара; Илья Лушников (ранее играл в джазовых коллективах Хабаровска «Brevis» и «Лушников-квартет») — клавишные; Кирилл Яковлев (группы «Их Нет»; «Тупые»; «Scratch’n’Sniff»; «Brothers and Sisters») — ударные; Сергей Кузнецов — бас-гитара; Дмитрий «Рейк» Лузгин — губная гармоника и электрогитара. В первом составе «Чёрного хлеба» на бас-гитаре играл Валерий Серёгин («Удачное приобретение», «Серебряный рубль»).

За последующие три года в жизни группы произошло много событий. Менялась жизнь, менялись музыканты. Илья Лушников уехал в Хабаровск. В группу пришёл молодой гитарист из Мурманска Евгений Немов и клавишник Михаил Ольшаницкий. Вернулся с серьёзными намерениями Валерий Серёгин. За ударную установку сел Андрей Лобанов, затем его сменил Игорь Карташёв. Когда последний перешёл на работу в ансамбль Филиппа Киркорова, его заменил Николай Балакирев («СерьГа»).

В 2001 году вышел первый диск «Чёрного хлеба» под названием «Тик». Запись была сделана на студии MMS. В него вошли 12 композиций. В записи принимали участие 15 человек. Следует отметить участие таких сессионных музыкантов, как Ия Моцкобилли, Лёша Бирюков, Борис Булкин, Михаил Владимиров Jr., Юрий Каверкин, Владимир Кожекин, Алексей Коломейцев, Александр Новосёлов и Сергей Рыженко.

The Blues Spinners

Трио «The Blues Spinners» возникло в 2001 году. В его состав вошли Аграновский (гитара, вокал), Немов (гитара) и Александр Братецкий (гармоника). «Этот маленький и подвижный коллектив — alter ego полноразмерного блюз-бэнда. Функции ударных и баса перекладываются на акустическую гитару и электрогитару. Гармоника Братецкого, с её плотным нагруженным звуком, играет поддержки и „заливки“, выполняя функции то клавишных, то перкуссии. Инструменты поочерёдно переключаются на соло. Пока голос ведёт свой рассказ, в музыку вплетаются железнодорожные звуки, изображаемые гармоникой и гитарой» (цитата из рекламного проспекта).

The Blues Spinners выступали в прямых радиоэфирах «Эхо Москвы», принимали участие в фестивале «Дельта Невы» в 2001 году.

Помимо клубной работы в формате трио, «The Blues Spinners» занялись поддержкой регулярных джем-сейшнов в московском клубе «Второй этаж» (с сентября 2001 до апреля 2002). К ним присоединился московский гитарист-ветеран Валерий Гелюта. Состав ритм-секции часто менялся. Самый сильный движок составляли Александр Половинкин (ударные) и Сергей Кузнецов (бас). «Большой электрический» состав Spinners сложился на основе интенсивных репетиций и концертов «DAS Ist Fantastisch», проходивших в Доме аспиранта МГУ (ДАС), а также московских и гастрольных гигов (Ульяновск, Петербург, Сургут). Некоторое время Spinners существовали параллельно и как акустическое трио, и как электрический блюзовый состав. Со «Второго этажа» джемы переехали в клуб «Expat» (2002), а затем в «Вудсток».

Bluezoology. Распад The Blues Spinners

The Blues Spinners, вместе с Юрием Каверкиным и Владимиром Фроловым, провели серию открытых джемов Bluezoology, посвящённых защите уссурийских тигров, амурских леопардов и морских черепах. Эти акции (BLUEZOOLOGY Vol. I, II, III) проходили в детском театре «Тик-Так» при Московском зоопарке.

К концу 2004 года музыканты занялись разными проектами. The Blues Spinners стали собираться исключительно в качестве хаус-бэнда клубных джемов, и вскоре их пути разошлись.

Чёрный Хлеб. Продолжение

«Чёрный хлеб» и Доктор Аграновский продолжали существовать вместе — вне зависимости от поворотов судьбы Spinners’ов. В 2004 году в состав группы входили Аграновский, Ольшаницкий, Серёгин и Балакирев. Репертуар менялся и дополнялся. В нём появились новые аранжировки блюзов и госпел, в том числе и распевы на три и четыре голоса.

Voxstock

В 2004 году Доктор получил приглашение от белградского харпера Пера Джо, который до этого бывал в Москве и джемовал с «Чёрным хлебом», принять участие в блюзовом фестивале Voxstock-2004 (26 июня, Белград). По приезде была отрепетирована 50-минутная программа с Pera Joe Blues Band. Выступление, поддержанное блюзовыми звёздами Сербии — слайд-гитаристом Владаном Станошевичем и Пера Джо собственной персоной, было тепло принято слушателями. Публика, собравшаяся на горе Кошутняк в Белграде, с 6 вечера до 4 утра внимала солистам и группам из Англии, Италии, Австрии, Венгрии, Сербии и, стало быть, России.

Осенью 2004 года к группе «Чёрный хлеб» присоединился гитарист Omar Esteban Itcovici, ранее выступавший с Albert King Tribute Band (Буэнос-Айрес) и прошедший школу чикагского блюза. В марте 2005 «Чёрный Хлеб» проводит совместный концерт с Пера Джо и Владаном Станошевичем в московском Центральном Доме Художника, который снимают и записывают. В конце года выходит DVD «Two For The Show, Vol.I». Это второй альбом Хлеба.

Чикаго в Москве

В сентябре 2005 года Доктор и Омар приглашают в Россию чикагского блюзмена Джона Праймера. «Чёрный Хлеб» выступает в качестве открывающего состава для Праймера и его бэнда в ЦДХ. Вместе с «Хлебом» выступают гитарист Игорь Бойко и харпер Саша Братецкий. Это лучшее выступление года для группы. Аграновский и Братецкий, вместе с праймеровским бэндом (Омар — гитара, Патрицио Раффо — ударные, Мауро Диана — бас), открывают выступление Джона в клубе «Кэрролл» в Рязани. Общение с Праймером, его истории про старые времена, про клуб «Тереза Лонж», про Мадди Уотерса, Вилли Диксона, Мэджика Слима были драгоценным впечатлением для московских блюзменов. Праймер тоже остался доволен поездкой, судя по записи в гостевой книге. В феврале 2006 Омар и Доктор организуют московские гастроли ещё одного чикагского гитариста, Джеймса Уилера. В том же месяце в гости к «Хлебу» приезжает бостонский харпер и певец Кит Данн. Они проводят вместе несколько выступлений (на фестивале «Пустые Холмы», в клубах «Дом у дороги» и «Би Би Кинг»). За ними в Москву последовали чикагцы Лурри Белл (Lurrie Bell, апрель 2006), Боб Строджер (Bob Stroger, сентябрь 2006) и Эдди С. Кемпбелл (Eddie C. Campbell, декабрь 2006). Таким образом делает несколько оборотов программа «ЧИКАГО В МОСКВЕ», цель которой проста — представить российским слушателям чёрный блюз, как он есть.

Научные публикации

Алексей Аграновский является автором и соавтором многих научных публикаций:

• 1. Agranovsky, A.A., Dolja, V.V., Kavsan, V.M., and Atabekov, J.G. (1978). Detection of polyadenylate sequences in RNA components of barley stripe mosaic virus (BSMV). Virology 91, 95-105.
• 2. Agranovsky, A.A., Dolja, V.V., Kagramanova, V.K., and Atabekov, J.G. (1979). The presence of a cap structure at the 5'-end of BSMV RNA. Virology 95, 208—210.
• 3. Negruk, V.I., Agranovsky, A.A., Skryabin, K.G., and Atabekov, J.G. (1979). Size determination of poly(A) sequences in barley stripe mosaic virus RNA. Analytical Biochemistry 99, 450—453.
• 4. Agranovsky, A.A., Dolja, V.V., Gorbulev, V.G., Kozlov, Y.V., and Atabekov, J.G. (1981). Aminoacylation of barley stripe mosaic virus RNA: polyadenylate-containing RNA has a 3'-terminal tyrosine-accepting structure. Virology 113, 174—187.
• 5. Аграновский, А. А., Доля, В. В. и Атабеков, И. Г. (1981). Аминоацилирование компонентов вирионной РНК вируса штриховатой мозаики ячменя. Биологические Науки 16, 160—169.
• 6. Морозов, С. Ю., Горбулев, В. Г., Новиков, В. К., Аграновский, А. А., Козлов, Ю. В., Атабеков, И. Г. и Баев, A.A. (1981). Первичная структура 5'- и 3'-концевых районов РНК X-вируса картофеля. Доклады Академии Наук СССР 259, 723—725.
• 7. Agranovsky, A.A., Dolja, V.V., and Atabekov, J.G. (1982). Structure of the 3'-extremity of barley stripe mosaic virus RNA: evidence for internal poly(A) and a 3'-terminal tRNA-like structure. Virology 119, 51-58.
• 8. Taliansky, M.E., Kaplan, I.B., Yarvekulg, L.V., Atabekova, T.I., Agranovsky, A.A, and Atabekov, J.G. (1982). A study of TMV ts-mutant Ni2519. V. Temperature- sensitive behavior of Ni2519 RNA upon reassembly. Virology 118, 309—316.
• 9. Каплан, И. Б., Тальянский, М. Э., Аграновский, А. А. и Атабеков, И. Г. (1982). Локализация сайтов инициации реконстукции в молекуле РНК мутанта ВТМ Ni2519. Молекулярная Биология 16, 160—169.
• 10. Dolja, V.V., Agranovsky, A.A., Lunina, N.A., and Atabekov, J.G. (1983). Short virion RNA in barley stripe mosaic virus. FEBS Letters 151, 215—218.
• 11. Agranovsky, A.A., Dolja, V.V., and Atabekov, J.G. (1983). Differences in polyadenylate length between individual barley stripe mosaic virus RNA species. Virology 129, 344—349.
• 12. Kozlov, Y.V., Rupasov, V.V., Adyshev, V.D., Belgelarskaya, S.N., Agranovsky, A.A., Mankin, A.S., Morozov, S.Y., Dolja, V.V., and Atabekov, J.G. (1984). Nucleotide sequence of the 3'-terminal tRNA-like structure in barley stripe mosaic virus genome. Nucleic Acids Research 12, 4001-4009.
• 13. Доля, В. В. и Аграновский, А. А. (1984). Структура генома гордеивирусов. Успехи Биологической Химии 25, 140—145.
• 14. Agranovsky, A.A., Dolja, V.V., and Atabekov, J.G. (1986). Poly(A) content in RNA of the progeny of poly(A) and poly(A) RNA of barley stripe mosaic virus. Arch. Phytopathol. und Pflanzenshutz (Berlin) 22, 435—440.
• 15. Agranovsky, A.A., and Bedasso Jabessa (1985). Identification of two potyviruses infecting pepper and onion in Ambo region. Ethiopian Phytopathological Committee Newsletter 22, 6-9.
• 16. Agranovsky, A.A., and Mitiku Tesso (1986). Further characterization of some virus isolates infecting peppers in Ethiopia. Ethiopian Phytopathological Committee Newsletter 30, 9-19.
• 17. Agranovsky, A.A., and Bedasso Jabessa (1986). Identification of viruses infecting haricot bean and soybean. Scientific Phytopathological Laboratory Progress Report for 1985/86, pp. 177–180, 200—212.
• 18. Agranovsky, A.A., and Anisimov, B.V. (1986). Virus diseases of tomato in Ethiopia. Acta Horticulturae 190, 115—119.
• 19. Karasev, A.V., Agranovsky, A.A., Rogov, V.V., Miroshnichenko, N.A., Dolja, V.V., and Atabekov, J.G. (1989). Virion RNA of beet yellows closterovirus, cell-free translation and some properties. Journal of General Virology 70, 241—245.
• 20. Dolja, V.V., Karasev, A.V., and Agranovsky, A.A. (1990). Organization of beet yellows closterovirus genome. In New Aspects of Positive-Strand RNA Viruses, pp. 31–35, edited by M.Brinton and F.Heinz. Washigton, D.C., American Society for Microbiology.
• 21. Agranovsky, A.A., Boyko, V.P., Karasev, A.V., Lunina, N.A., Koonin, E.V., and Dolja, V.V. (1991). Nucleotide sequence of the 3'-terminal half of beet yellows closterovirus RNA genome: unique arrangement of eight virus genes. Journal of General Virology 72, 15-23.
• 22. Agranovsky, A.A., Boyko, V.P., Karasev, A.V., Koonin, E.V., and Dolja, V.V. (1991). The putative 65K protein of beet yellows closterovirus is a homologue of HSP70 heat shock proteins. Journal of Molecular Biology 217, 603—610.
• 23. Dolja, V.V., Boyko, V.P., Agranovsky, A.A., and Koonin, E.V. (1991). Phylogeny of capsid proteins of rod-shaped and filamentous RNA plant viruses: two families with distinct patterns of sequence and probably structure conservation. Virology 184, 79-86.
• 24. Agranovsky, A.A. (1992). Exogenous primer-independent cDNA synthesis with commercial reverse transcriptase preparations on plant virus RNA templates. Analytical Biochemistry 203, 163—165.
• 25. Agranovsky, A.A., Karasev, A.V., Novikov, V.K., Lunina, N.A., Loginov, S., and Tyulkina, L.G. (1992). Poa semilatent virus, a hordeivirus having no internal polydisperse poly(A) in the 3' non-coding region of the RNA genome. Journal of General Virology 73, 2085—2092.
• 26. Boyko, V.P., Karasev, A.V., Agranovsky, A.A., Koonin, E.V., and Dolja, V.V. (1992). Coat protein gene duplication in a filamentous RNA virus of plants. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 89, 9156-9160.
• 27. Rogov, V.V., Karasev, A.A., and Agranovsky, A.A. (1993). Purification and some properties of an isolate of beet yellows virus from Ukraine. Journal of Phytopathology 137, 79-88.
• 28. Agranovsky, A.A. (1993). Virus diseases of pepper (Capsicum annum L.) in Ethiopia. Journal of Phytopathology 138, 89-97.
• 29. Agranovsky, A.A., Koonin, E.V., Boyko, V.P., Maiss, E., Froetschl, R., Lunina, and Atabekov, J.G. (1994). Beet yellows closterovirus: complete genome structure and identification of a leader papain-like thiol protease. Virology 198, 311—324.
• 30. Agranovsky, A.A., Koenig, R., Maiss, E., Boyko, V.P., Casper, R., and Atabekov, J.G. (1994). Expression of the beet yellows closterovirus capsid protein and p24, a capsid protein homologue, in vitro and in vivo. Journal of General Virology 75, 1431—1439.
• 31. Dorokhov, Yu.L., Ivanov, P.A., Novikov, V.K., Agranovsky, A.A., Morozov, S.Yu., Efimov, V.A., Casper, R., and Atabekov, J.G. (1994). Complete nucleotide sequence and genome organization of a tobamovirus infecting cruciferae plants. FEBS Letters 350, 5-8.
• 32. Никифорова, С. Ю., Аграновский, А. А. и Атабеков, И. Г. (1995). Экспрессия в бактериях и некоторые свойства р65, гомолога клеточных белков теплового шока HSP70, закодированного в РНК геноме клостеровируса желтухи свеклы. Доклады Академии Наук 340, 416—418.
• 29. Agranovsky, A.A., Koonin, E.V., Boyko, V.P., Maiss, E., Froetschl, R., Lunina, and Atabekov, J.G. (1994). Beet yellows closterovirus: complete genome structure and identification of a leader papain-like thiol protease. Virology 198, 311—324.
• 33. Agranovsky, A.A., Lesemann, D.E., Maiss, E., Hull, R. and Atabekov, J.G.(1995). «Rattlesnake» structure of a filamentous plant RNA virus built of two capsid proteins. Proc. Natl. Acad. Sci. USA 92, 2470—2473.
• 34. Аграновский, А. А. (1995). Структура и экспрессия РНК геномов клостеровирусов. Мол. Биология 29, No6, 1265—1285 (Mol. Biol. 29, 751—764).
• 35. Agranovsky, A.A. (1996). Principles of molecular organization, expression and evolution of closteroviruses: Over the barriers. Adv. Virus Res. 47, 119—158.
• 36. Solovyev, A.G., Savenkov, E.I., Agranovsky, A.A., and Morozov, S.Yu. (1996). Comparisons of the genomic cis-elements and coding regions in RNAb components of the hordeiviruses barley stripe mosaic virus, lychnis ringspot virus, and poa semilatent virus. Virology 219, 9-18.
• 37. Agranovsky, A.A., Folimonova, S.Yu., Folimonov, A.S., Denisenko, O.N., and Zinovkin, R.A. (1997). The beet yellows closterovirus p65 homologue of HSP70 chaperones has ATPase activity associated with its conserved N-terminal domain but does not interact with unfolded protein chains. J. Gen. Virol. 78, 535—542.
• 38. Vitushkina, M.V., Fetchner, B., Agranovsky, A. A., and Jelkmann, W. (1997). Development of an RT-PCR for the detection of little cherry virus and characterization of some isolates occurring in Europe. Eur. J. Plant. Pathol. 103, 803—808.
• 39. Jelkmann, W., Fetchner, B., and Agranovsky, A. A. (1997). Complete genome structure and phylogenetic analysis of little cherry virus, a mealybug-transmissible closterovirus. J. Gen. Virol. 78, 2067—2071.
• 40. Agranovsky, A.A. (1998). Closterovirus papain-like cysteine endopeptidases. In Handbook of Proteolytic Enzymes (A.J. Barrett, N.D. Rawlings and J.F. Woessner, eds), chapter 237, pp. 700–702, Academic Press, New York.
• 41. Agranovsky, A. A., Folimonov, A. S., Folimonova, S. Yu., Morozov, S. Yu., Schiemann, J., Lesemann, D.E., and Atabekov, J. G. (1998). Beet yellows closterovirus HSP70-like protein mediates the cell-to-cell movement of a potexvirus transport-deficient mutant and a hordeivirus-based chimeric virus. J. Gen. Virol. 79, 889—895.
• 42. Зиновкин, Р. А. и Аграновский, А. А. (1998). Обнаружение неструктурного белка р21 клостеровируса желтухи свеклы in vivo с помощью поликлональных антител к белку, экспрессированному в бактериях. Мол. Биол. 32, No 6, 1095—1098.
• 43. Фолимонова, C.Ю., Фолимонов, А. С., Аграновский, А. А. и Атабеков, И. Г. (1998). Идентификация штамма Y-вируса картофеля, вызывающего кольцевой некроз клубней (YBК-NTN), с помощью иммуноспецифической полимеразной цепной реакции (ИС-ПЦР). Вестник РАСХН No 5, 16-18.
• 44. Agranovsky, A.A., and Morozov, S. Yu. (1999). Gene expression in positive strand RNA viruses. In Molecular Biology of Plant Viruses (C.L. Mandahar, ed.), chapter 4, pp. 99–119, Kluwer Academic Publishers:Boston.
• 45. Zinovkin, R.A., Jelkmann, W., and Agranovsky, A.A. (1999). The minor coat protein of beet yellows closterovirus encapsidates the 5’-terminus of RNA in virions. J. Gen. Virol. 80, 269—272.
• 46. Atabekov, J.G. , Malyshenko, S.I., Morozov, S.Yu., Taliansky, M.E., Solovyev, A.G., Agranovsky, A.A., and Shapka N.A. (1999). Identification and study of tobacco mosaic virus movement function by complementation tests. Phil. Trans. R. Soc. Lond. B 354, 629—635.
• 47. Фолимонова, C.Ю., Приходько, Ю. Н., Аграновский, А. А. и Атабеков, И. Г. (1999). Идентификация вирусов бороздчатости ствола яблони (ASGV) и ямчатости ствола яблони (ASPV) с помощью иммуноспецифической полимеразной цепной реакции (ИС-ПЦР). Вестник РАСХН No 1, 13-14.
• 48. Agranovsky, A.A., and Lesemann, D.E. (2000). Beet yellows virus. CMI/AAB Descriptions of Plant Viruses No 377 (www.dpvweb.net/dpv/showdpv.php?dpvno=377).
• 49. Erokhina, T.N., Zinovkin, R.A., Vitushkina, M.V., Jelkmann, W., and Agranovsky, A.A. (2000). Detection of beet yellows closterovirus methyltransferase-like and helicase-like proteins in vivo using monoclonal antibodies. J. Gen. Virol. 81, 597—603.
• 50. Erokhina, T.N., Vitushkina, M.V., Zinovkin, R.A., Lesemann, D.E., Jelkmann, W., Koonin, E.V., and Agranovsky, A.A. (2001). Ultrastructural localisation and epitope mapping of beet yellows closterovirus methyltransferase-like and helicase-like proteins. J. Gen. Virol. 82, 1983—1994.
• 51. Zamyatnin, A.A., Solovyev, A.G., Sablina, A.A., Agranovsky, A.A., Katul, L., Vetten, H.J., Schiemann, J., Hinkkanen, A.E., Lehto, K .& Morozov, S.Y. (2002). Dual-colour imaging of membrane protein targeting directed by poa semilatent virus movement protein TGBp3 in plant and mammalian cells. J. Gen. Virol. 83, 651—662.
• 52. Agranovsky, A.A. & Lesemann, D.E. (2002). Closterovirus. In: The Springer Index of Viruses (C.A. Tidona & G. Darai, eds.). Springer-Verlag: Berlin, Heidelberg, New York, pp. 236–243.
• 53. Martelli, G.P., Agranovsky, A.A., Bar-Joseph, M., Boscia, D., Candresse, T., Coutts, R.H.A., Dolja, V.V., Falk, B.W., Gonsalves, D., Jelkmann, W., Karasev, A.V., Minafra, A., Namba, S., Vetten, H.J., Wisler, G.C., Yoshikawa, N. (2002). The family Closteroviridae revised. Arch. Virology 147, 2039—2044.
• 54. Zinovkin, R.A., Erokhina, T.N., Lesemann, D.E., Jelkmann, W. & Agranovsky, A.A. (2003). Processing and subcellular localization of the leader papain-like proteinase of beet yellows closterovirus. J. Gen. Virol. 84, 2265—2270.
• 55. Agranovsky, A.A. (2004). Closterovirus papain-like cysteine proteinases. In Handbook of Proteolytic Enzymes, 2nd Edn (A.J. Barrett, N.D. Rawlings and J.F. Woessner, eds), chapter 400, pp. 1285–1287, Academic Press, New York.
• 56. Тилькунова, Т. Ю., Зиновкин, Р. А., и Аграновский, А. А. (2004). РНК-связывающие свойства белков клостеровируса желтухи свеклы. Молекулярная биология 38, 553—558.

Дискография

• 2001 — «ТИК». Чёрный хлеб и доктор Аграновский студия MMS
• 2005 — «Two For The Show» Vol. I. Пера Джо, Владан Станошевич и Чёрный хлеб (концерт в ЦДХ) (DVD)
• 2006 — «Alabama». Чёрный хлеб и доктор Аграновский (концертная запись сделана в 2002 году)

Ссылки

• [www.agranovsky.ru/ Официальный сайт Алексея Аграновского]
• [www.infox.ru/blog/72075/2010/05/27/Pozvoltye_pryedstavi.phtml Видеоблог Алексея Аграновского] на Infox.ru

Отрывок, характеризующий Аграновский, Алексей Анатольевич

С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.