Аграризм

Понятие аграризм обладает двумя значениями. В первом значении аграризм — это социальная или политическая философия, которая расценивает сельское общество как превосходящее общество городское, независимых фермеров как превосходящих получающих зарплату рабочих. В рамках этих философий фермерство рассматривается как образ жизни, способный сформировать идеальные социальные ценности. Они подчеркивают превосходство простой сельской жизни над сложной жизнью города с его банками и заводами.

Во втором значении аграризм обозначает политические предложения по перераспределению земли, в особенности — перераспределение земли (от богатых) в пользу бедных и безземельных. В данном значении понятие «аграризм» используется во многих странах. Впервые оно было употреблено в «Lex Sempronia Agraria» или римских «аграрных законах», принятых в 133 г. до н. э. по инициативе Тиберия Гракха: в соответствии с этими законами публичная земля (ager publicus), которой пользовались богатые, была распределена среди бедных. Данное определение аграризма известно также под именем «аграрной реформы». В Англии и Ирландии XVIII—XIX вв. понятием «аграризм» обозначалось любое движение за земельную реформу, которое ставило своей задачей более справедливое распределение земли, особенно в отношении безземельных ирландских семей.

Философия

Томас М. Инг определил аграризм через следующие базовые принципы:

• Сельское хозяйство является единственным занятием, которое обеспечивает полную независимость и самодостаточность.
• Городская жизнь, капитализм и технологии уничтожают независимость и достоинство, потворствуя пороку и слабости.
• Сельскохозяйственная община (с её духом общности труда и кооперации) является эталонным обществом.
• Фермер обладает твердой, стабильной позицией в мироустройстве. У него есть «чувство идентичности, чувство исторической и религиозной традиции, чувство принадлежности к определенной семье, месту, религии, которые являются психологически и культурно благотворными». Гармония его жизни противостоит поползновениям фрагментированного, отчужденного современного общества.
• Возделывание земли «несет в себе позитивное духовное благо», от чего возделывающий приобретает добродетели «чести, мужественности, уверенности в себе, мужества, моральной целостности и гостеприимства». Это есть результат прямого контакта с природой, а через природу — прямых, близких взаимоотношений с Богом. Землевладелец следует примеру Бога, создающего порядок из хаоса.

История

Своими корнями философия аграризма уходит как в европейскую, так и в китайскую философские традиции. Китайская школа аграризма представляла собой философию, которая выступала за крестьянский утопический коммунализм и эгалитаризм. В обществах, находящихся под сильным влиянием Конфуцианства, фермер рассматривался в качестве ценного члена общества, занимающегося производительной деятельностью, в то время, как купцы не пользовались уважением. Подобное представление оказало влияние на таких европейских интеллектуалов, как видный конфуцианец и сторонник китайской аграрной политики Франсуа Кенэ, и способствовало формированию французской аграрной философии, известной как физиократия. Физиократия, наряду с идеями Джона Локка и романтизма, стала основанием для современного европейского и американского аграризмов.

Бывший президент Соединенных Штатов (1801—1809) Томас Джефферсон являлся представителем идеологии аграризма, и строил «Джефферсонианскую демократию» вокруг идеи о том, что фермеры являются «наиболее ценными гражданами» и подлинными республиканцами.

Аграристские партии

Болгария

In Болгарии Болгарский земледельческий народный союз (БЗНС) был образован в 1899 году с целью противостоять налогообложению и строительства кооперативов. БЗНС пришел к власти в 1919 году и провела многие экономические, социальные и юридические реформы. Однако реакционные силы подавили БЗНС во время переворота 1923 года, убив лидера партии Александра Стамболийского (1879—1923 гг.). БЗНС представлял собой коммунистическую марионетку до 1989 года, когда он прошел реорганизацию в качестве самостоятельной партии.

Чехословакия

В Чехословакии Республиканская партия земледельческого и мелкокрестьянского населения часто была ведущим партнером в коалиции из пяти партий. Партийный лидер Антонин Швегла (1873—1933 гг.) был несколько раз премьер-министром. Партия являлась наиболее влиятельных политических сил в стране; 16 лет (в 1922-38) чехословацкие премьер-министры были представителями аграриев, хотя правительства всегда были коалиционными. Для привлечения голосов представителей среднего класса, партия вышла за пределы своей «базовой» аграристской идеологии. Партия была запрещена после Второй мировой войны.

Румыния

В Румынии, в 1919 году старейшие партии Трансильвании, Молдавии и Валахии объединились в Национальную крестьянскую партию. Юлиу Маниу (1873—1953 гг.) был премьер-министром, возглавившим аграристский кабинет, с 1928 п 1930 гг., однако Великая депрессия сделала имплементацию предложенных реформ невозможной. Коммунисты распустили партию в 1947 году, однако она реорганизовалась в качестве независимой партии в 1989 году.

Сербия

В Сербии Никола Пашич (1845—1926 гг.) и его Народная радикальная партия доминировали в сербской политике с 1903 года; они также монополизировали власть в Югославии с 1918 по 1929 гг.; во время диктатуры 1930-х годов, представители партии становились премьер-министрами.

Австралия

В Австралии Аграрная партия продвигала свою версию аграризма с 1920-х по 1970-е годы. Целью партии было улучшение статуса животноводов (владельцев ранчо с большим поголовьем скота) и малых фермеров, что оправдывало выделяемые им субсидии.

Новая Зеландия

Либеральная партия Новой Зеландии агрессивно продвигала идеи аграризма в 1891—1912 гг., находясь на пике своего политического успеха. Это самое время земельные джентри и аристократия контролировали политическую жизнь в Великобритании. В Новой Зеландии никогда не существовало местной аристократии, однако богатые землевладельцы страны держали под контролем политику страны до 1891 года. Либеральная партия стремилась изменить эту ситуацию, придерживаясь политической стратегии, известной как «популизм». Ричард Седдон провозгласил в 1884 году: «Это богатые и бедные; это богатые и землевладельцы против среднего и рабочего классов. Это, сэр, демонстрирует реальную политическую позицию Новой Зеландии». Либеральная стратегия заключалась в создании большого класса малых землевладельцев, поддерживающих либеральные идеалы. Либеральное правительство также заложило основания для возникшего позднее государства всеобщего благоденствия, введя пенсии и разработав систему для разрешения трудовых конфликтов, которую приняли и работодатели, и профсоюзы. В 1893 году Либеральная партия распространила избирательное право на женскую часть населения: таким образом Новая Зеландия стала первой страной, в которой женщины получили избирательные права.

Для приобретения земли для фермеров Либеральное правительство приобрело 3 100 000 акров (1 300 000 га) земли народа маори в период с 1891 по 1911 гг. Правительство также приобрело 1 300 000 акров (530 000 га) у крупных землевладельцев с целью её дробления и более близкого поселения мелких фермеров. Специальным актом (The Advances to Settlers Act) от 1894 года правительство предоставляло последним низкопроцентные кредиты. Департамент сельского хозяйства распространял информацию по наиболее эффективным фермерским методам. Либералы объявили о своем успехе в области формирования эгалитаристской, анти-монополистской земельной политики. Последняя привела к усилению поддержки Либеральной партии населением северного острова. К 1903 году партия обладала настолько широкой поддержкой населения и доминирующим влиянием в политике, что в парламенте не имелось организованной оппозиции.

Движение за возврат к земле

Аграризм имеет сходство с Движением за возврат к земле, но не идентичен с ним. Аграризм концентрируется на фундаментальных благах земли, общинах малого экономического и политического масштаба и на простом образе жизни (даже тогда, когда это предполагает постановку под вопрос «прогрессивного» характера некоторых недавних социальных и экономических нововведений). Таким образом аграризм — не индустриальное фермерство с его специализацией на производстве продуктов в индустриальных масштабах.

См. также

• Аграрная справедливость
• Аграрный социализм
• Аграрное общество
• Аграрная система
• Физиократия
• Международное аграрное бюро (International Agrarian Bureau)
• Аграрные партии Северной Европы
• Йомен
• Пермакультура

Для дальнейшего чтения

Аграристские ценности

• Brass, Tom. Peasants, Populism and Postmodernism: The Return of the Agrarian Myth (2000)
• Brass, Tom. Class, Culture and the Agrarian Myth (2014)
• Danbom, David B. "Romantic Agrarianism in Twentieth-Century America, " Agricultural History, Vol. 65#4 (Autumn, 1991), pp. 1-12 [www.jstor.org/stable/3743942 in JSTOR]
• Grampp, William D. "John Taylor: Economist of Southern Agrarianism, " Southern Economic Journal, Vol. 11#3 (Jan., 1945), pp. 255—268 [www.jstor.org/stable/1053268 in JSTOR]
• Hofstadter, Richard. "Parrington and the Jeffersonian Tradition, " Journal of the History of Ideas, Vol. 2, No. 4 (Oct., 1941), pp. 391—400 [www.jstor.org/stable/2707018 in JSTOR]
• Inge, M. Thomas. Agrarianism in American Literature (1969)
• Kolodny, Annette. The Land before Her: Fantasy and Experience of the American Frontiers, 1630—1860 (1984). [www.questia.com/library/book/the-land-before-her-fantasy-and-experience-of-the-american-frontiers-1630-1860-by-annette-kolodny.jsp onlin edition]
• Marx, Leo. The Machine in the Garden: Technology and the Pastoral Ideal in America (1964).
• Murphy, Paul V. The Rebuke of History: The Southern Agrarians and American Conservative Thought (2000)
• [xroads.virginia.edu/~HYPER/parrington/ Parrington, Vernon. Main Currents in American Thought (1927), 3-vol online]
• Quinn, Patrick F. "Agrarianism and the Jeffersonian Philosophy, " Review of Politics, Vol. 2#1 (Jan., 1940), pp. 87-104 [www.jstor.org/stable/1404453 in JSTOR]
• Thompson, Paul, and Thomas C. Hilde, eds. The Agrarian Roots of Pragmatism (2000)

Основные источники

• Sorokin, Pitirim A. et al., eds. A Systematic Source Book in Rural Sociology (3 vol. 1930) vol 1 pp. 1-146 covers many major thinkers down to 1800

Европа

• Batory, Agnes, and Nick Sitter. «Cleavages, competition and coalition building: Agrarian parties and the European question in Western and East Central Europe» European Journal of Political Research, (2004) Vol. 43, pp. 523—546.
• Bell, John D. Peasants in Power: Alexander Stamboliski and the Bulgarian Agrarian National Union, 1899—1923(1923)
• Donnelly, James S. Captain Rock: The Irish Agrarian Rebellion of 1821—1824 (2009)
• Donnelly, James S. Irish Agrarian Rebellion, 1760—1800 (2006)
• Gross, Feliks, ed. European Ideologies: A Survey of 20th Century Political Ideas (1948) pp. 391—481 [www.questia.com/read/8946552 online edition], on Russia and Bulgaria
• Kubricht, Andrew Paul. «The Czech Agrarian Party, 1899—1914: a study of national and economic agitation in the Habsburg monarchy» (PhD thesis, Ohio State University Press, 1974)
• Merlan, Francesca. [books.google.com/books?id=IVtNqlUPwREC&pg=PA60 Tracking Rural Change: Community, Policy and Technology in Australia, New Zealand and Europe]. — ANU E Press, 2009. — P. 60. — ISBN 9781921536533.
• Narkiewicz, Olga A. The Green Flag: Polish Populist Politics, 1867—1970 (1976).
• Oren, Nissan. Revolution Administered: Agrarianism and Communism in Bulgaria (1973), focus is post 1945
• Paine, Thomas. Agrarian Justice (1794)
• Patterson, James G. In the Wake of the Great Rebellion: Republican, Agrarianism and Banditry in Ireland After 1798 (2008)
• Roberts, Henry L. Rumania: Political Problems of an Agrarian State (1951).
• Zagorin, Perez. Rebels and Rulers, 1500—1660: Volume 1, Agrarian and Urban Rebellions : Society, States and Early Modern Revolution (1982)

Северная Америка

• Eisinger, Chester E. "The Influence of Natural Rights and Physiocratic Doctrines on American Agrarian Thought during the Revolutionary Period, " Agricultural History (1947) 21#1 pp. 13-23 [www.jstor.org/stable/3739767 in JSTOR]
• Griswold, A. Whitney. "The Agrarian Democracy of Thomas Jefferson, " American Political Science Review (1946) 40#4 pp. 657—681 [www.jstor.org/stable/1950410 in JSTOR]
• Goodwyn, Lawrence. The Populist Moment: A Short History of the Agrarian Revolt in America (1978), 1880s and 1890s in U.S.
• Hofstadter, Richard. "Parrington and the Jeffersonian Tradition, " Journal of the History of Ideas (1941) 2#4 pp. 391—400 [www.jstor.org/stable/2707018 in JSTOR]
• Lipset, Seymour Martin. Agrarian socialism: the Coöperative Commonwealth Federation in Saskatchewan (1950)
• McConnell, Grant. The decline of agrarian democracy(1953), 20th century U.S.
• Mark, Irving. Agrarian conflicts in colonial New York, 1711—1775 (1940)
• Ochiai, Akiko. Harvesting Freedom: African American Agrarianism in Civil War Era South Carolina (2007)
• Robison, Dan Merritt. Bob Taylor and the agrarian revolt in Tennessee (1935)
• Stine, Harold E. The agrarian revolt in South Carolina;: Ben Tillman and the Farmers' Alliance (1974)
• Summerhill, Thomas. Harvest of Dissent: Agrarianism in Nineteenth-Century New York (2005)
• Szatmary, David P. Shay’s Rebellion: The Making of an Agrarian Insurrection (1984), 1787 in Massachusetts
• Woodward, C. Vann. Tom Watson: Agrarian Rebel (1938) [www.questia.com/library/book/tom-watson-agrarian-rebel-by-c-vann-woodward.jsp online edition]
• Woodward, C. Vann. "Tom Watson and the Negro in Agrarian Politics, " The Journal of Southern History, (1938) 4#1 pp. 14-33 [www.jstor.org/pss/2191851 in JSTOR]

Глобальный Юг

• Brass, Tom (ed.). New Farmers' Movements in India (1995) 304 pages.
• Brass, Tom (ed.). Latin American Peasants (2003) 432 pages.
• Ginzberg, Eitan. «State Agrarianism versus Democratic Agrarianism: Adalberto Tejeda’s Experiment in Veracruz, 1928-32,» Journal of Latin American Studies, Vol. 30#2 (May, 1998), pp. 341—372 [www.jstor.org/stable/158529 in JSTOR]
• Handy, Jim. Revolution in the Countryside: Rural Conflict and Agrarian Reform in Guatemala, 1944—1954 (1994)
• Jacoby, Erich H. Agrarian unrest in Southeast Asia (1949)
• Newbury, David, and Catharine Newbury. «Bringing the peasants back in: Agrarian themes in the construction and corrosion of statist historiography in Rwanda.» American Historical Review (2000): 832—877. [www.jstor.org/stable/2651812 in JSTOR]
• Paige, Jeffery M. Agrarian revolution: social movements and export agriculture in the underdeveloped world (1978) 435 pages [www.amazon.com/Agrarian-Revolution-Jeffrey-M-Paige/dp/0029235502 excerpt and text search]
• Sanderson, Steven E. Agrarian populism and the Mexican state: the struggle for land in Sonora (1981)
• Stokes, Eric. The Peasant and the Raj: Studies in Agrarian Society and Peasant Rebellion in Colonial India (1980)
• Springer, S. (2012). [uvic.academia.edu/SimonSpringer/Papers/1564152/Illegal_evictions_Overwriting_possession_and_orality_with_laws_violence_in_Cambodia «Illegal evictions? Overwriting possession and orality with law’s violence in Cambodia.»](недоступная ссылка) Journal of Agrarian Change.
• Tannenbaum, Frank. The Mexican Agrarian Revolution (1930)

Ссылки

• [www.thedeliberateagrarian.com/ Writings of a Deliberate Agrarian]
• [www.newagrarian.com/ The New Agrarian]
• [ispo.fss.muni.cz/uploads/2download/working_papers/Agrarian%20and%20Peasant%20Parties%20in%20the%20Czech%20Republic.pdf Miroslav Mareš, Pavel Pšeja. Agrarian and Peasant Parties in the Czech Republic: History, Presence and Central European Context]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Аграризм

Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…