Аграт бат Махлат

Аграт бат-Махлат (ивр. ‏אגרת בת מחלת‏‎ — «Аграт дочь Махлат»), иногда Аграт или Играт — демонесса в иудейской мифологии. В каббалистической литературе она одна из четырех верховных суккубов, совокуплявшихся с Самаэлем, — прародительниц демонов, наряду с Лилит, Наамой и Айшет^{[уточнить]}. Она носится по воздуху в колеснице; её свиту составляют десятки тысяч (по разным источникам, до 180 тысяч) ангелов гнева. Иногда она отождествляется с Лилит

По раввинистической литературе (в частности — «Ялкут Хадаш» XVII века), она выходит два раза в неделю в ночь на среду и ночь на субботу. В эти моменты у неё есть право вредить людям.

Предположительно, ночи на среду и субботу — это ночи, в которые дороги пустынны больше, чем в другие дни недели, поскольку накануне субботы (шаббат) правоверные евреи готовятся к святому дню. Что же касается ночи на среду, то во времена Талмуда это была самая безлюдная ночь недели — базары устраивали по понедельникам и четвергам. А значит, крестьяне со своим товаром отправлялись в города в ночи на понедельник и четверг. Если они задерживались в городе, то возвращались ночью на вторник и на пятницу.

В отличие от прочих суккубов, Аграт бат-Махлат никого соблазнить не пытается, а появляется только в случаях неправедного поведения людей в сексуальной сфере.

По некоторым каббалистическим источникам и по школе испанского раввина Шломо бен Адерет Аграт родила царя демонов Асмодея от короля Давида.

Происхождение

Происхождение Аграт бат-Махлат в древних источниках не рассматривается.

Единственный источник о её происхождении приведен в книге «Кетем Паз» («Червонное золото», 1570), и там говорится:

"В древности в Египте жил один человек, большой знаток всего, что касается колдовства. Как-то в пустыне он наткнулся на пещеру, а в ней лежала древняя книжка, в которой было приведено множество колдовских рецептов. И стал он их изучать, и стал вести себя в соответствии с этими рецептами, так что стал величайшим колдуном на всей земле, даже ни один египетский колдун не мог с ним сравниться. А у него была дочь, которую он обучил всем колдовским наукам.

Когда сын Авраама Измаил стал жить в пустыне Паран, то мать нашла ему жену египтянку. Вот этой египтянкой и была та самая колдунья, дочь колдуна. Она соблазнила Измаила на всяческие штучки, и ввела его в заблуждение, пока к ним в гости не приехал Авраам и не уговорил Измаила расстаться с ней. Будучи беременной, она ушла в пустыню и родила прекрасную женщину. Не было красавицы подобной ей. А той частью пустыни владел черт по имени Игертиэль. Влюбился он в неё, и от той любви родилась дочь, в честь отца названная Аграт. Это и есть Аграт бат Махлат, дочь Измаила, которая передвигается в сопровождении свиты в сто восемьдесят тысяч ангелов гнева

— «Кетем паз» Шимон Лави (ибн Лави), раввин из Триполи

Ссылки

• Демонология // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• [www.eleven.co.il/article/11398 Демонология] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• [drevniy_mir.academic.ru/2434/Иудаистические_религиозные_представления Иудаистические религиозные представления] // Древний мир. Энциклопедический словарь в 2-х томах. — М.: Центрполиграф. В. Д. Гладкий. 1998.

Литература

• Меир Бадхен. Еврейская чертовщина. — Мосты культуры / Гешарим, 2006. — С. 49-52. — 320 с. — (Каббала и еврейская традиция). — ISBN 5-93273-241-5.

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Аграт бат Махлат

– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил: