Адай, Джон Миллер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Джон Адай
англ. John Adye
Губернатор Гибралтара
3 января 1883 года — 2 ноября 1886 года
Монарх: Королева Виктория
Предшественник: Роберт Нейпир
Преемник: Эдуард Хардиндж
 
 
Военная служба
Годы службы: 18441890
Принадлежность: Великобритания Великобритания
Британская армия
Род войск: Сухопутные силы
Звание: Генерал
Сражения: Крымская война
Восстание сипаев
 
Награды:

Джон Миллер Адай (англ. John Miller Adye; 1 ноября 1819 года — 26 августа 1900 года) — генерал Британской армии, губернатор Гибралтара, художник-любитель.





Военная карьера

Родился в Севеноукс, Кент, 1 ноября 1819 в семье майора Джеймса П. Адая. Учился в Королевской военной академии в Вулидже[1]. В 1836 году поступил на службу в Королевский полк артиллерии. В 1846 году получил звание капитана. Участвовал в Крымской войне в звании бригад-майора и должности помощника генерал-адъютанта артиллерии. Произведён в командоры Ордена Бани, временно повышен до майора и подполковника).

Во время Восстания сипаев проходил службу в штабе на аналогичных должностях. В 1860 году временно повышен до полковника, в 1863 направлен на северо-западный фронт Индийской кампании. По возвращении с 1863 по 1866 годы занимал должность заместителя генерал-адъютант Бенгалии. С 1870 по 1875 годы был директором артиллерии и складов в Военном министерстве. В 1873 году произведён в рыцари-командоры Ордена Бани. В 1875 повышен до генерал-майора и назначен директором Королевской военной академии. В 1880 перешёл на работу в Совет артиллерии. В 1882 возглавил штаб экспедиционных сил в Египте. За службу во время Египетской кампании произведён в рыцари Большого Креста Ордена Бани и удостоен благодарности парламента)[2]. С 1883 по 1886 годы был губернатором Гибралтара. В этой должности сумел найти баланс между военными и гражданскими нуждами города и проявил себя качестве художника. Им были построены места отдыха для военных и упрощены торговые законы[3].

Занимал должность комендант-полковника 4-го и 26-го Кентского стрелкового добровольческого корпуса и должность почетного полковника их преемника, 3-го добровольческого батальона Королевского западно-кентского полка[5].

Ушёл в отставку в 1886 году[2].

Гражданская карьера

Адай был известен как писатель и художник. Им были написаны книги A Review of the Crimean War (1859), Sitana: a Mountain Campaign on the Borders of Afghanistan in 1863, Recollections of A Military Life (1895). Его пейзажи Гибралтара находятся в Музее Виктории и Альберта[4], а два пейзажа Индии — в Национальном музей армии[6].

Опубликованные работы

  • John Miller Adye. [books.google.com/books?id=HNggFdfSqqEC A Review of the Crimean War to the winter of 1854-5]. — Hurst and Blackett, 1860.

Напишите отзыв о статье "Адай, Джон Миллер"

Примечания

  1. [archive.org/stream/newinternational01gilm#page/139/mode/1up The New International Encyclopedia].
  2. 1 2 Adye, Sir John Miller // 1911 Encyclopædia Britannica.
  3. [www.oxforddnb.com/view/article/176 E. M. Lloyd, ‘Adye, Sir John Miller (1819–1900)’, rev. James Lunt]. Oxford University Press (2004). Проверено 10 июня 2013.
  4. 1 2 [collections.vam.ac.uk/search/?listing_type=imagetext&offset=0&limit=15&narrow=1&extrasearch=&q=adye&commit=Search&quality=0&objectnamesearch=&placesearch=&after=&after-adbc=AD&before=&before-adbc=AD&namesearch=&materialsearch=&mnsearch=&locationsearch= John Miller Adye](недоступная ссылка — история). V&A. Проверено 2 января 2013.
  5. Army Lists.
  6. [www.bbc.co.uk/arts/yourpaintings/paintings/umbeyla-campaign-182512 John Miller Adye]. BBC.

Отрывок, характеризующий Адай, Джон Миллер

– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
– Сколько? – спросил Долохов у казака, считавшего пленных.
– На вторую сотню, – отвечал казак.
– Filez, filez, [Проходи, проходи.] – приговаривал Долохов, выучившись этому выражению у французов, и, встречаясь глазами с проходившими пленными, взгляд его вспыхивал жестоким блеском.
Денисов, с мрачным лицом, сняв папаху, шел позади казаков, несших к вырытой в саду яме тело Пети Ростова.


С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал: