Матфридинги

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Адалардиды»)
Перейти к: навигация, поиск

Матфри́динги (нем. Matfriede) — один из старейших европейских знатных родов франкского происхождения. Первые несколько поколений рода носили имя Жерарди́ды (фр. Girardides, нем. Gerhardiner) или Адаларди́ды (фр. Adalhardides, нем. Adalharden). Начиная с IX века род получил своё более позднее имя.





История

Существовало 2 рода Матфридингов. Родоначальником первого был Матфрид I (умер в 836 году), граф Орлеана. Во время восстания сыновей императора Людовика I Благочестивого он принял сторону Лотаря I. Сын Матфрида I, Матфрид II (ок. 820 — после 882 года), граф в Айфельгау в 855—882 годах, служил сыну Лотаря I, Лотарю II, королю Лотарингии. У него осталась только дочь, вышедшая замуж за Адаларда II, графа Меца.

Родоначальником второго рода был Жерар I (умер в 779), граф Парижа с 753 года. Они владели графством Парижским до 841 года, когда граф Жерар II перешёл на сторону императора Лотаря. Лотарь сделал Жерара своим пфальцграфом, а в 844 году — герцогом Лиона и Вьенна. После смерти Лотаря в 855 году Жерар II стал опекуном и фактическим правителем Прованса при малолетнем короле Карле, сыне Лотаря. Позже Жерар был советником короля Лотаря II. Но после смерти Лотаря Жерар отказался признать Мерсенский договор и лишился своих владений.

Брат Жерара II, Адалард Сенешаль, при жизни императора Людовика I был его сенешалем. В отличие от старшего брата, Адалард после смерти Людовика оказался при дворе короля Карла Лысого, на которого имел большое влияние, чему способствовало то, что Адалард спас Карла в битве при Фонтене. В 842 году Адалард женил Карла на своей племяннице Ирментруде, дочери покойного графа Орлеана Эда и сестры Адаларда Ингельтруды. Но в 849 году при дворе Карла Лысого приобрели большое влияние Вельфы, родственники матери Карла, из-за чего Адалард переехал в Лотарингию на службу к императору Лотарю I. После смерти императора Лотаря Адалард служил его сыну Лотарю II, но в 861 году, после сближения Лотаря с Людовиком Немецким, Адалард был вынужден перебраться опять к Карлу Лысому, где получил графство Отён. В 865 году он опять вернулся в государство Лотаря. Позже Адалард неудачно пытался выдать замуж свою дочь за Людовика Молодого, сына короля Людовика Немецкого.

Сын Адаларда, Адалард II, упоминается в 872—889/890 годах как граф Меца и, соответственно, Мозельгау. Скорее всего эти владения он получил как наследство отца. В 880 году Адалард II победил Гуго, незаконного сына короля Лотаря II. В 882 году он неудачно сражался против норманнов при Ремихе в среднем Мозеле.

Потомки Адаларда были графами в Меце, а также владели различными владениями в Эльзасе и Лотарингии. В 1047 году император Генрих III передал под управление графу Адальберту герцогство Верхняя Лотарингия, которое после смерти Адальберта перешло к его брату Герхарду I, который стал родоначальник Эльзасского дома (или дома Шатенуа), различные ветви которого с небольшим перерывом правили в Лотарингии до 1736 года.

Генеалогия

Жерардиды

Жерар I (ок.708 — 779), граф Парижа; жена: Ротруда[1]

  • Стефан I (ок. 754 — 16 августа 815), граф Парижа с 779; жена: Амальтруда
    • Бертрада
  • Ротильда
  • Бего (ок. 755/760 — 28 октября 816), граф Парижа с 815; 1-я жена: N; 2-я жена: с ок. 806 Альпаиса (794 — 23 июля 852), аббатисса монастыря Сен-Пьер-ле-Бас в Реймсе с 816, незаконнорожденная дочь императора Людовика I Благочестивого
  • Лето I (760/765 — после 813), граф Фезансака с 801

Матфридинги, графы Меца

Адалард I Сенешаль (ок. 810 — после 865), сенешаль императора Людовика Благочестивого в 831—840, маркиз Нормандской Нейстрийской марки в 861—865

Напишите отзыв о статье "Матфридинги"

Примечания

  1. Родственница Карла Мартела. Существует версия, что она была дочерью Карломана, старшего сына Карла Мартела.

Литература

  1. Eduard Hlawitschka: Die Anfänge des Hauses Habsburg-Lothringen, 1969

Ссылки

  • [www.manfred-hiebl.de/mittelalter-genealogie/gerhardiner_adalharde_grafen_von_paris/familie_der_gerhardiner_adalharden.html FAMILIE DER GERHARDINER/ADALHARDEN GRAFEN VON PARIS]
  • [www.manfred-hiebl.de/genealogie-mittelalter/matfride/familie_der_matfride.html FAMILIE DER MATFRIEDE]
  • [fmg.ac/Projects/MedLands/FRANKISH%20NOBILITY.htm#_Toc143595859 DESCENDANTS of GERARD COMTE de PARIS]
  • [fmg.ac/Projects/MedLands/LOTHARINGIAN%20(UPPER)%20NOBILITY.htm#AdelhardIIdied890 GRAFEN von METZ (MATFRIEDE)]

Отрывок, характеризующий Матфридинги

– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.