Адалард (герцог Сполето)
| Адалард (Аделард) II фр. Adelard, Adalhard, Adalard, лат. Adalhardus | ||
| ||
|---|---|---|
| 823 | ||
| ||
| март 824 — август 824 | ||
| (под именем Адалард) | ||
| Предшественник: | Суппо I | |
| Преемник: | Марин | |
| Смерть: | август 824 | |
Адалард (Аделард) II Младший (фр. Adelard, Adalhard, Adalard, лат. Adalhardus; ум. август 824) — пфальцграф в 823, герцог Сполето с марта 824, императорский посланец в Италии в 823.
Содержание
Биография
Впервые Адалард упоминается в Анналах королевства франков в 823 году как пфальцграф, посланный в Италию императором Людовиком I Благочестивым и назначенный императорским посланцем (лат. missus dominicus) вместе с графом Брешии Марином[1]. Происхождение Адаларда точно не известно. Возможно он был родственником Адаларда, аббата Корби и советника короля Италии Бернарда. Это предположение основано на том, что пфальцграф Адалард в Анналах назван молодым (лат. iunior), а ранее в Анналах упоминается Адалард из Корби, который также был императорским посланцем в Италии. Однако имя Адалард в это время нередко встречалось среди франкской знати, и «старшим» Адалардом мог быть и кто-то другой.
В марте 824 года умер герцог Сполето Суппо I. Новым герцогом был назначен Адалард, однако он правил всего 5 месяцев, после чего умер от лихорадки[2].
Неизвестно, был ли он женат и были ли у него дети.
Напишите отзыв о статье "Адалард (герцог Сполето)"
Примечания
- ↑ Анналы королевства франков, 823 год.
- ↑ Анналы королевства франков, 824 год.
Литература
- Wickham Chris. Early Medieval Italy: Central Power and Local Society 400—1000. — University of Michigan Press, 1989. — 256 p. — ISBN 9780472080991.
- Анналы королевства франков ([hbar.phys.msu.ru/gorm/chrons/regnfrl.htm Annales regni Francorum]) // Scriptores rerum Germanicarum. — Hannover, 1895.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/CENTRAL%20ITALY.htm#SuppoIdied824 DUKES and MARCHESI of SPOLETO] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 9 октября 2010.
Отрывок, характеризующий Адалард (герцог Сполето)
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
