Адамантий (врач)
| Адамантий | |
| Место смерти: | |
|---|---|
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Известен как: |
автор трактата по физиогномике в двух книгах |
Адамантий (греч. Αδαμάντιος) — древнеримский врач начала V века.
Адамантий имел звание ιατρικων λόγων σοφιστής, что означает «учитель врачебных наук»[1]. Известно, что он был евреем по происхождению и одним из тех, кто бежал из Александрии во время изгнания евреев из этого города Патриархом Александрийским Кириллом в 415 году. Адамантий отправился в Константинополь, где был убеждён принять христианство архиепископом Аттиком, а затем вернулся обратно в Александрию[1]. Больше о его жизни ничего неизвестно.
Адамантий является автором трактата на греческом языке по физиогномике (греч. φυσιογνωμονικά) в двух книгах. Этот труд дошёл до наших дней и по признанию самого Адамантия большей частью был заимствован у труда софиста Антония Полемона. Труд посвящён некоему «Констанцию», который по предположению Фабрициуса[2] был западноримским императором Констанцием III. Это сочинение впервые было опубликовано на греческом языке в Париже в 1540 году.
Другое произведение Περί Ανέμων (рус. О скорости) дошла только в извлечениях Аэция из Амиды.
Напишите отзыв о статье "Адамантий (врач)"
Примечания
- ↑ 1 2 Сократ Схоластик. Церковная история. VII. 13.
- ↑ Fabricius, Biblioth. Graeca, vol. ii. p. 171, xiii. 34, ed. vet.
Литература
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0001.001/33?rgn=full+text;view=image Адамантий (врач)] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Отрывок, характеризующий Адамантий (врач)
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
