Адаме, Альфредо
Поделись знанием:
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
| Альфредо Адаме | |
| Alfredo Adame | |
| Имя при рождении: |
Alfredo Adame Von Knoop |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
|
| Профессия: | |
| Карьера: |
1983 — настоящее время |
Альфре́до Адаме́ Фон Кнооп (исп. Alfredo Adame Von Knoop) (род. 10 июня 1958) — мексиканский актёр театра и кино, продюсер, телеведущий.
Содержание
Биография
Родился 10 июня 1958 года в Гвадалахаре, одном из крупнейших городов Мексики.
Имеет по отцовской линии мексиканские, по материнской линии немецкие корни.
Закончил лётную школу, в течение 10 лет проработал пилотом в частной мексиканской авиакомпании.
Актёрское образование получил в академии Сильвии Дербес. С конца 1980-х гг. Альфредо активно работает в различных программах телевидения Мексики в качестве ведущего.
Как актёр успеха добился благодаря съёмках в мексиканских теленовеллах.
Российскому зрителю Альфредо Адаме наиболее известен по роли немецкого бизнесмена Ханса Лутманна в телесериале «Моя вторая мама».
В 2003 году стал автором и ведущим реалити-шоу «Ay, Amor» созданного компаниями «Endemol» и «Televisa»[1][2].
Семья
- Супруга — Мари Пас Банкельс, мексиканская актриса. В браке трое сыновей — Диего, Алехандро, Себастьян.
Фильмография
Актёр
- 1985-2007 «Женщина, случаи из реальной жизни / Mujer, casos de la vida real»
- 1987 «Бежать от судьбы / Fuga al destino»
- 1989 «Моя вторая мама / Mi segunda madre» — Ханс Лутманн
- 1990 «Баллада для любви / Balada por un amor» — Густаво Эленес
- 1990 «Сила любви / La fuerza del amor» — Фелипе
- 1991 «Я не верю мужчинам / Yo no creo en los hombres» — Густаво Миранда
- 1992 «Лицом к солнцу / De frente al Sol» — Эдуардо Фуэнтес
- 1992 «Анатомия нарушений / Anatomía de una violacíon»
- 1993 «Зарплата смерти / El salario de la muerte» — Хорхе
- 1994 «К мосту / Más allá del puente» — Эдуардо Фуэнтес
- 1995 «Семейный портрет / Retrato de familia» — Эстебан Акунья
- 1995 «Сообщники ада / Los cómplices del Infierno»
- 1995 «На одно лицо / Bajo un mismo rostro» — Диего Коварубиас
- 1996 «Ты и я / Tú y Yo» — Карлос
- 1996 «В руках Бога / En las manos de Dios»
- 1997 «Однажды у нас вырастут крылья / Alguna vez tendremos alas» — Карлос Аугусто
- 1999 «Тюрьма 3 / Reclusorio III»
- 2000 «Лицо Ангела / Carita de ángel»
- 2000 «Мечты юности / Sueños de juventud»
- 2001 «Мария Белен / Maria Belén» — Альфонсо Гарсия Марин
- 2002 «Пути любви / Las vías del amor» — Рикардо Домингес
- 2005 «Мачеха / La madrastra»
- 2008 «Во имя любви / En nombre del amor» — Рафаэль Саенс
- 2009 «Очарование / Sortilegio» — Джон Сигал
- 2010 «Когда я влюбляюсь / Cuando me enamoro» — Онорио Санчес
- 2011 «Два очага / Dos Hogares» — Армандо Гарса
- 2011 «Как говорится / Como dice el dicho» — Лео
- 2012 «Девушка из поместья «Вендаваль» / La Mujer Del Vendaval» — Лусиано Кастело
Продюсер
- 2005 «Живое утро / Viva la mañana»
- 2007 «Утренний экспресс / Matutino express»
ТВ-программы
- 1988 «Видео Космос / Video Cosmos» — ведущий
- 1998 «Сегодня / Hoy» — ведущий
- 2002 «Дон Франциско представляет / Don Francisco presenta»
- 2003 «Ах, любовь / Ay, Amor» — ведущий
- 2005 «Живое утро / Viva la mañana» — ведущий
- 2005 «Премия «Лучшие теленовеллы» / Premios TV y Novelas»
- 2006 «Супер мама / Súper mamá» — ведущий
- 2007 «De Buenas a ala 1» — ведущий
Напишите отзыв о статье "Адаме, Альфредо"
Примечания
Ссылки
- Альфредо Адаме (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.vanguardia.com.mx/actuara_alfredo_adame_en_cuando_me_enamoro-508424.html Alfredo Adame. «Vanguardia» 09. 06. 2010] (исп.)
- [www.kinopoisk.ru/name/501526/ Альфредо Адаме на сайте «Кинопоиск.ру»]
Отрывок, характеризующий Адаме, Альфредо
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
