Адамо, Сальваторе

Сальваторе Адамо итал. Salvatore Adamo
Дата рождения	1 ноября 1943(1943-11-01) (80 лет)
Место рождения	Комизо, Сицилия, Королевство Италия
Страна	Бельгия Бельгия, Италия Италия
Профессии	шансонье
Инструменты	вокал
Жанры	шансон
Награды
[www.adamosalvatore.com/ Официальный сайт]

Сальваторе Адамо (итал. Salvatore Adamo; 1 ноября 1943, Комизо, Сицилия, Королевство Италия) — бельгийский шансонье, итальянец по происхождению.

Биография

В 1947 г. отец Сальваторе Антонио Адамо получил работу на шахте в бельгийском городе Монсе и эмигрировал с женой Кончиттой и первенцем Сальваторе из Италии. Через тринадцать лет в семье Адамо было два сына и пять дочерей. Родители делали всё, чтобы их дети помнили, где их корни, и в память о своём отце Сальваторе сохранил итальянское гражданство.

Будучи школьником, Сальваторе пел в церковном хоре и учился игре на гитаре. По окончании школы он продолжил учёбу в католическом колледже, предполагая получить профессию школьного учителя иностранных языков, но не закончил учёбу, так как решил посвятить себя песне.

С конца 50-х годов Сальваторе принимает участие в ряде музыкальных конкурсов. В декабре 1959 года радиостанция «Радио Люксембург» устроила прямую трансляцию конкурса молодых дарований из Королевского театра города Монс, 16-летний Сальваторе исполнил песню собственного сочинения Si j’osais («Если бы я осмелился»). В финале конкурса, проходившем 14 февраля 1960 года в Париже, эта песня заняла первое место. После этого Адамо в течение трёх лет записал несколько пластинок, не принёсших ему никакого успеха. В декабре 1962 года фирма «Патэ-Маркони», идя навстречу хлопотам отца, выбрала для записи песню Сальваторе En blue jeans et blouson d’cuir («В синих джинсах и кожаной куртке»). Условием дальнейшего сотрудничества фирма поставила продажу в первый день не менее двухсот пластинок. Реально в первый день было продано в десять раз больше, а к февралю следующего года сто тысяч. Тогда же фирма Polydor выпускает пластинку с восемью песнями, среди которых была Si j’osais. В 1963 году Сальваторе Адамо записал песню Sans toi, ma mie («Без тебя, дорогая»), которая, по его собственному мнению, определила его популярность. В 1963 году Адамо пишет песню «Падает снег». Она быстро получила мировую известность и до сих пор остаётся визитной карточкой автора.

1 ноября 1963 года, в день своего двадцатилетия, Сальваторе Адамо выступил на одной из главных концертных сцен Брюсселя — в театре «Ансьен Бельжик», а немного позже впервые ступил на сцену парижской «Олимпии», предваряя выступления уже состоявшихся звёзд тех лет — певца Клиффа Ричарда и инструментального ансамбля Shadows. В сентябре 1965 года Сальваторе Адамо впервые выступил в «Олимпии» с сольным концертом. Потом он до 1977 года многократно выступал на этой самой престижной французской эстрадной сцене.

В 1984 году сердечный приступ вынудил Сальваторе Адамо надолго прекратить активную деятельность. Новый подъём популярности певца начался в 1998 году, когда концерт в «Олимпии», состоявшийся после почти двадцатилетнего перерыва, закончился триумфом.

Гастрольная деятельность

Сальваторе Адамо — всемирно известный шансонье. Трижды (в 1970, 1974 и 1976 году) выступал в Нью-Йорке в Карнеги-холле. В 1977 впервые совершил триумфальный тур в Чили и Аргентину, где собирал многотысячные стадионы, и с тех пор сохранял там исключительную популярность, исполняя многие свои песни на испанском языке. Более тридцати раз гастролировал в Японии, где также исключительно популярен. Гастролировал в СССР в 1972 году (Москва, Ленинград), и в 1981 году (Москва, Ленинград, Рига) и в России (Москва) в 2002 и 2004 годах. 18 мая 2010 года состоялся его концерт в Москве, 20 мая 2010 года и 6 октября 2013 года проходили концерты в Санкт-Петербурге.

Проблемы со здоровьем в 1984 и 2004 годах прерывали активную деятельность Адамо, но оба раза после курса лечения он возобновлял свою гастрольную деятельность по всему миру.

Общественное признание

С 1993 года Сальваторе Адамо является национальным послом доброй воли ЮНИСЕФ от Бельгии.

4 июля 2001 король бельгийцев Альберт II предоставил Сальваторе Адамо почётный титул рыцаря Бельгийского короля. Адамо получил его первым из деятелей популярной музыки.

В 2002 году награждён Орденом Почётного легиона.

С 2002 года Адамо почётный гражданин города Монса.

Творчество

Сальваторе Адамо является автором музыки и текстов (на французском языке) всех песен своего репертуара, за исключением нескольких самых первых песен. Адамо испытал сильное влияние Жака Бреля, Жоржа Брассенса, французских поэтов Бодлера, Верлена, Гюго, а также итальянской традиционной песни.

В самом начале своего творческого пути, в 1962 году, песнями Cara bambina, Rosina, Poor fool Адамо отдал небольшую дань стилю йе-йе. Одновременно с этими песнями он тогда же записал песню Si j’osais («Если бы я осмелился»), с которой началась генеральная лирическая линия всего его творчества. Помимо Sans toi, ma mie и Tombe la neige наиболее популярными из лирических песен Адамо стали Elle («Она» 1964), Amour perdu («Ушедшая любовь» 1964), La Nuit («Ночь» 1965), J’aime («Я люблю» 1965), Mes mains sur tes hanches («Мои руки на твоих бёдрах» 1965), Une mèche de cheveux («Прядь волос» 1966), Elle était belle pourtant («Она была так прекрасна» 1966), J’avais oublié que les roses sont roses («Я забыл, какого цвета розы» 1971) и многие другие. Именно лирическая тема, адресованная в первую очередь молодым слушателям, сформировала первоначальный образ певца, закрепившийся за ним на долгие годы, за который Жак Брель назвал Адамо un tendre jardinier de l’amour («нежный садовник любви»). Несмотря на то, что Адамо стремился освободиться от этого образа, лирическая тема всегда занимала в его творчестве главное место и остаётся такой и в XXI веке — Eve de mon rêve («Ева моей мечты» 2003), Un air en fa mineur («Мотив в фа миноре» 2003), Fleur («Цветок» 2007), Le féminin sacré («Сакральная женственность» 2007).

Тем не менее, в творчестве Сальваторе Адамо значительное место принадлежит песням социальной направленности. Первой из них является Inch’ Allah («Иншалла»), написанная в 1967 году по поводу Шестидневной войны. Эта песня, призывающая к взаимопониманию культур и выражавшая скорбь по шести миллионам евреев, была запрещена в арабских странах и сделала её автора «персоной нон-грата» в арабском мире. В 1971 году под впечатлением расистского инцидента на одном из своих концертов Адамо написал песню Que voulez-vous que je vous chante? («Что бы вы хотели, чтобы я спел вам?»), в которой заявил, что петь надо не только о радостях и о праздничной стороне жизни, но и о несправедливостях, бедности, попрании прав и свобод. Ближневосточную тему Адамо затронул вновь в 1986 году в песне Les collines de Rabiah («Холмы Рабиа»), посвящённой страдающему от гражданской войны Ливану. В 2003 году он написал песню Mon Douloureux Orient («Мой горестный Восток»). Реалиям послевоенного Вьетнама и детям, в эти реалии погружённым, посвящена песня Tout le long du Mekong («Вдоль Меконга») 1979 год. Три песни Адамо — Manuel, Vladimir (посвящена Владимиру Высоцкому) и Chercheur d’or («Искатель золота») представляют собой своеобразный триптих «Песни свободы». Песню Noel Sur Les Milandes (1970 год) Адамо посвятил Жозефине Бейкер, а Mourir dans tes bras («Умереть в твоих объятиях»), написанную в 1973 году, Яну Палаху. Будучи небезразличным к социально-политическим проблемам Адамо, тем не менее, никогда не считался каким-либо образом ангажированным артистом.

Часто песням Сальваторе Адамо присущ юмор — J’ai raté l’coche (1963), Ma tête («Моя голова» 1964), Le barbu sans barbe («Бродяга без бороды» 1965), Louise («Луиза» 1977), Ce Georges («Этот Жорж» 2007). Иногда юмор Адамо переходит в лёгкую социальную сатиру, как в песнях Vous permettez Monsieur («Вы позволите, месье?» 1964), Les Filles du bord de mer («Девушки с побережья» 1965).

Первым аранжировщиком песен Адамо был Оскар Сенталь. С конца 1967 года Ален Горагер. С 1969 года Адамо стал самостоятельно аранжировать свои песни, первой стала Petit bonheur («Маленькое счастье» 1970).

После события 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке песня Сальваторе Адамо Les Gratte-Ciel («Небоскрёбы» 1969), повествующая о войне и падении двух небоскрёбов, стала восприниматься как провидческая.

Участие в кинематографе

В 1967 году Сальваторе Адамо исполнил одну из главных, наряду с Бурвилем, ролей в фильме Лео Жоаннона «Семья Арно» (Les Arnaud) и написал к этому же фильму песню «Жить» / Vivre. В 1970 году сыграл главную роль в фильме Клода Бернар-Обера "Плата по счету" (L'Ardoise). В том же году выступил в качестве режиссёра, актёра и продюсера фильма «Остров Маков» (L'Île aux coquelicots). В 2002 году снялся в эпизодической роли в фильме Шанталь Лоби «Твои руки на моих бёдрах» (Laisse tes mains sur mes hanches), музыкальным лейтмотивом которого является его знаменитая песня Mes mains sur tes hanches.

Коммерческий успех

Свои песни Адамо исполняет на девяти языках. Объём продаж его дисков по всему миру составляет более ста миллионов.

Личная жизнь

В феврале 1969 года Сальваторе Адамо женился на подруге детства Николь Дюран. У Сальватора Адамо трое детей — сыновья Энтони (р. 1969, лётчик гражданской авиации) и Бенджамин (р. 1980, рок-музыкант) и дочь Амели (р. 1979). Рождению первенца Сальваторе Адамо посвятил песню Petit bonheur.

Увлекается живописью. Написал автобиографическую книгу Le souvenir du bonheur est encore du bonheur («Воспоминание о счастье — тоже счастье»).

Проживает в брюссельском пригороде Юккле.

Дискография

• 1998: Regards
• 2001: Par les temps qui courent
• 2002: Les mots de l’âme (compilation)
• 2003: C’est Ma Vie — Anthologie (compilation)
• 2003: Zanzibar
• 2004: Un soir au Zanzibar (live compilation and DVD)
• 2005: Platinum Collection (compilation)
• 2007: La Part de l’ange
• 2008: Le Bal des gens bien (18 песен в дуэте с другими исполнителями)
• 2010: De Toi à Moi (29 ноября 2010)
• 2012: La grande roue
• 2014: Adamo chante Bécaud
• 2016: L'Amour n'a jamais tort

Ссылки

• [www.adamosalvatore-dc.com/ site ADAMO Italy Сайт фан-клуба  (итал.)]
• [www.last.fm/ru/music/Salvatore+Adamo Профиль Сальваторе Адамо] на Last.fm

Отрывок, характеризующий Адамо, Сальваторе

Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.