Адамсонс, Эрик
Эта статья — о латвийском писателе Эрике Адамсоне. О эстонском художнике см. Адамсон-Эрик.
| Эрик Адамсонс | |
| Eriks Ādamsons | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
28 февраля 1946 (38 лет) |
| Место смерти: | |
| Род деятельности: |
писатель |
| Язык произведений: |
латышский |
| Дебют: |
1924 год |
Э́рик А́дамсонс (латыш. Eriks Ādamsons; 22 июня 1907 — 28 февраля 1946) — латвийский писатель.
Содержание
Биография
Эрик Адамсонс родился 22 июня 1907 года в Риге, в семье служащего.
Окончил Первую государственную гимназию. Изучал право в Латвийском университете. Публиковаться начал в 1924 году. Наиболее известен как новеллист. Переводил с английского языка произведения Дж. Г. Байрона, О. Уайльда, Р. Киплинга, Р. Браунинга, Д. Г. Россетти, А. Теннисона, делал переводы русских, немецких и французских писателей. Был одним из участников латвийского творческого объединения «Зелёная ворона»[1].
Для русского читателя наиболее известен по детской поэтической сказке «Цыганочка Рингла», опубликованной в 1970 году в переводе Л. Романенко. Книги Эрика Адамсона, в числе прочих, иллюстрировала старейшая латвийская художница Маргарита Старасте.
Был членом Союза писателей Латвии (с 1941 года). Обладатель литературной премии Фонда Райниса и Аспазии (1944).
Был женат на латвийской поэтессе Мирдзе Кемпе. Умер 28 февраля 1946 года от туберкулёза лёгких в Бикерниекском санатории. Похоронен на рижском Кладбище Райниса[2].
Произведения
- Поэзия
- «Sudrabs ugunī» (1932)
- «Ģerboņi» (1937)
- «Цыганочка Рингла» (латыш. "Cigānmeitēns Ringla") (1939)
- «Солнечные часы» (латыш. "Saules pulkstenis") (1941)
- «Koklētājs Samtabikse»(1943)
- «Sapņu pīpe» (1951)
- Проза
- «Smalkās kaites»
- «Lielais spītnieks»
- «Sava ceļa gājējs»
- «Рассказы о животных» (латыш. "Stāsti par dzīvniekiem")
- Драматургия
- «Amora apburtā lapene»
- «Nagla, Tomāts un Plūmīte»
- «Mālu Ansis»
- «Шесть крестов» (латыш. "Seši krusti")
Напишите отзыв о статье "Адамсонс, Эрик"
Примечания
- ↑ Eriks Ādamsons // Latvijas Enciklopēdija. — Rīga: SIA «Valērija Belokoņa izdevniecība», 2007. — ISBN 9984-9482-0-X.
- ↑ Latviešu rakstniecība biogrāfijās.- Rīga: Zinātne, 2003.
Ссылки
- [www.literature.lv/lv/dbase/autors.php?id=72 Биография Эрика Адамсона на сайте literature.lv] (латыш.)
Отрывок, характеризующий Адамсонс, Эрик
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
