Адамсон, Бартлетт
| Бартлетт Адамсон | |
| англ. Bartlett Adamson | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
г. Крашка, Тасмания, Британская империя |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: |
Австралия |
| Род деятельности: | |
| Жанр: | |
| Язык произведений: | |
Ба́ртлетт А́дамсон (англ. George Ernest Bartlett Adamson, 1884—1951) — австралийский поэт, журналист и общественный деятель. Член Коммунистической партии Австралии.
Биография
Родился 22 декабря 1884 года на северо-востоке Тасмании (бывшей тогда британской колонией), в районе городка Крашка (сейчас Рингарума (англ.)). Сын шахтёра Джорджа Адамсона, шотландца по происхождению, и его жены Джейн (урождённая Бартлетт)[1]. Вскоре семья переехала на западное побережье, где Бартлетт получил начальное образование в школах Зиана и Дандаса (англ.), а затем трудился клерком на шахте.
Около 1914 года семья переправилась в Новую Зеландию, где Адамсон стал работать клерком в издательстве «Whitcombe & Tombs Ltd», а затем менеджером по рекламе в фирме «New Zealand Picture Supplies Ltd». 16 ноября 1917 года женился на Мэри Маклаклан (впоследствии у них родилось трое сыновей)[1].
В апреле 1919 года он перебрался в Австралию, в г. Сидней, в котором прожил до конца жизни. Устроившись в свежесозданный еженедельник «Smith's Weekly (англ.))», он сочинял для него статьи, стихи на злобу дня, юмор и лёгкую прозу. В 1923 году ушёл из газеты «на вольные хлеба», при этом регулярно писал статьи для «Sunday News», а также детективную и приключенческую прозу; кроме того выращивал фрукты, а также основал упаковочный кооператив для местных цветоводов[1]. В 1935 году вернулся в штат «Smith’s Weekly» и работал в нём вплоть до закрытия издания в 1950 году.
В 1930-х Адамсон стал активным членом «Братства австралийских писателей» (англ. The Fellowship of Australian Writers). В середине 1930-х он стал продвигать прокоммунистическую «Лигу писателей» (позже «Ассоциацию»), которая объединилась с «Братством» в 1938 году[1]. В 1943 году вступил в Коммунистическую партию Австралии. Регулярно публиковался в газетах «Workers' Weekly» и «Tribune» (печатные органы компартии).
Скоропостижно скончался 4 ноября 1951 года в Сиднее на выступлении от имени «Общества Австралийско-советской дружбы».
Творчество
Первая книга Адамсона «Двенадцать сонетов» увидела свет в Новой Зеландии в 1918 году[1].
Он являлся автором лирических сонетов, поэм, коротких сатирических куплетов, обличительных и лирико-патриотических стихотворений, герои которых — рабочие-забастовщики, демонстранты, представители трудящихся Австралии[2]. Однако, по некоторым отзывам поэзия его стилистически старомодна[1].
Книги Адамсона не раз запрещались и тогда его стихи распространялись в рукописях или печатались на ротаторах[2].
Напишите отзыв о статье "Адамсон, Бартлетт"
Примечания
Отрывок, характеризующий Адамсон, Бартлетт
Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой. Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо. Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.– Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.
– Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.
– C'est que je deteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.
Из за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayee, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.
Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
