Адамс, Михаил Иванович

Михаил Иванович Адамс
Johannes Michael Friedrich Adams
Дата рождения:	30 июня (11 июля) 1780(1780-07-11)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	1 (13) июля 1832(1832-07-13) (52 года)
Место смерти:	Верея
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	ботаника, зоология
Место работы:	Московский университет, Московская медико-хирургическая академия
Учёное звание:	академик СПбАН
Альма-матер:	Московский университет?

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Adams». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Adams&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=64-1 Персональная страница] на сайте IPNI Иногда используется обозначение Adam Страница на Викивидах

Михаи́л Ива́нович А́дамс (Михаил Фри́дрих Адамс, или Иога́нн Фридрих Адамс, или А́дам) (30 июня [11 июля] 1780, Москва — 1 [13] июля 1832, Верея, по другим данным 1 [13] марта 1836 Москва) — естествоиспытатель-зоолог, ботаник, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук с 1 (13) февраля 1804 года, адъюнкт по зоологии с 27 марта (8 апреля) 1805 года по 11 (23) марта 1809 года, ординарный профессор ботаники Московского университета и Медико-хирургической академии (с 1811 года). Почётный член Академии наук (1814).

Биография

Окончив образование, Адамс был назначен 3 (14) мая 1800 года натуралистом при Грузинской горной экспедиции и в продолжение этой командировки в 1802 году произведён в чин 9 класса. Изучая флору и энтомофауну Кавказа, описал 50 новых видов растений (в том числе пушкинию (Puschkinia), названную им в честь химика и минералога А. А. Мусина-Пушкина, также входившего в состав экспедиции) и несколько жуков. Ботанические материалы, собранные Адамсом на Кавказе, использовали в своих работах Ф. К. Биберштейн и Х. Х. Стевен.

В 1803 году Адамсу поручено было представить императрице Марии Фёдоровне экземпляры редких видов кавказской флоры. Её Величество пожаловала молодому учёному перстень.

Столичные учёные также заметили труды натуралиста, и в 1805 году Императорская академия наук признала его адъюнктом по зоологии.

Адамс был командирован как врач и зоолог в составе учёной экспедиции, присоединённой к посольству графа Ю. А. Головкина в Китай. Посольство, однако, не было допущено далее Урги, и Адамс начал исследования Восточной Сибири.

Во время поездки в Нерчинский и Тункинский края он собрал для музея академии значительные зоологические коллекции; хотя планируемая экспедиция вдоль Станового хребта до Удского острога не осуществилась, но зато поездка его к берегам Ледовитого океана в 1806 году имела результатом отыскание, по указаниям тунгусов, в устье Лены почти целого скелета шерстистого мамонта с частью уцелевшей шкуры (так называемый Ленский мамонт), который был перевезён в Санкт-Петербург и поныне составляет одну из достопримечательностей музея Академии наук. Вывезенные Адамсом из Сибири ботанические коллекции были обработаны частично им самим, частично О. П. Декандолем; при этом некоторые виды были описаны впервые.

По возвращении экспедиции, Адамс был уволен от должности адъюнкта академии и определён в Москву профессором ботаники, а с 1811 года состоял при Московской медико-хирургической академии профессором и библиотекарем.

Адамс занимался изучением флоры Москвы и Петербурга, его приглашали к созданию коллективной «Флоры России» (издание не было осуществлено).

В 1814 году Адамс был избран в почётные члены Академии наук.

Был деятельным членом Московского общества испытателей природы, в изданиях которого напечатаны некоторые его работы.

Научные труды

Отдельно издано одно только сочинение Адамса:

• Relation abrégée d’un voyage á la mer Glaciale et découvertes des restes d’un mamout. — СПб., 1807—1808.

Другие его сочинения помещены в «Mémoires de l’Académie de St.-Pétersburg» и других:

• Decades quinque novarum specierur plantarum Caucasi et Iberiae, quas in itinere comitis Mussin-Puschkin observavi et definitionibus atque descriptionibus illustravit. // Weber und Mohr. Beitr. zur Naturkunde. — I, 1805. — pp. 41–75.
• Descriptio novi plantarum generis. // Nova Acta Acad. sci. Petrop. — XIX, 1805. Hist. — pp. 164–166.
• Descriptio novae speciei Azaleae. // Mem. Acad. Sci. Petersb. — II, 1807—1808. — pp. 332–334.
• Descriptiones plantarum minus cognitarum Sibiriae, praesertim orientalis, qua in itinere ann. 1805 et l806 observavit. // Mem. Soc. Natur. Moscou. — V, 1817. — pp. 89–116; Nouv. Mem. Soc. Natur. Moscou. — III (IX), 1834. — pp. 231–252.

В «Записках» Императорской Академии наук в 1813 году Адамс приготовил к изданию и напечатал до VI (из XXII) класса «Московскую и петербургскую флору»: Enumeratio stirpium agri Mosquensis et Petropolitani.

Память

В честь Михаила Ивановича Адамса были названы:

• роды растений: Adamsia Fisch. ex Steud., 1821 (ныне считается Geum L. — Гравилат) и Adamsia Willd., 1808 (ныне считается Puschkinia Adams — Пушкиния)
• виды растений: Artemisia adamsii Besser, 1834 (Полынь Адамса), Draba adamsii Ledeb., 1841 (Крупка Адамса, ныне является синонимом Draba alpina var. adamsii (Ledeb.) O.E.Schulz), Scutellaria adamsii (Шлемник Адамса, ныне является синонимом Scutellaria baicalensis Georgi), Campanula adamii (Колокольчик Адамса, ныне является синонимом Campanula bellidifolia subsp. bellidifolia)
• насекомые: Carabus (Sphodristocarabus) adamsi adamsi Adams, 1817 (Carabidae)

Литература

• Адамс, Михаил // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.

Ссылки

• Михаил Иванович Адамс на сайте Российской академии наук: [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49296.ln-ru.dl-.pr-inf.uk-12 Историческая справка], [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49296.ln-ru.dl-.pr-inf.uk-11 Направления деятельности]

Отрывок, характеризующий Адамс, Михаил Иванович

Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.