Арчибальд, Адамс Джордж

Адамс Джордж Арчибальд Adams George Archibald<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рождение:	18 августа 1814(1814-08-18) Труро, Новая Шотландия, Канада
Смерть:	14 декабря 1892(1892-12-14) (78 лет) Труро

Адамс Джордж Арчибальд (англ. Adams George Archibald, 18 августа 1814 года, Труро — 14 декабря 1892 года) — канадский политический деятель, судья. Занимал посты государственного секретаря, лейтенант-губернатора Манитобы и Новой Шотландии. Является одним из отцов канадской конфедерации — принимал участие во всех трёх конференциях, предваряющих её образование.

Ранние годы и начало карьеры

Арчибальд получил образование в Академии Пикту, где он изучал закон. В 1838 году он вступил в адвокатуру на острове Принца Эдуарда, а в 1839 году в Новой Шотландии. Он открыл свою практику в Труро и организовал несколько публичных офисов для привлечения клиентов к своему бизнесу. В 1843 году он женился на Элизабет Бурно, дочери священника.

С 1851 по 1867 год представлял графство Колчестер в законодательном собрании Новой Шотландии, при этом в 1856 году он был назначен генеральным солиситором, а в 1860 - генеральным прокурором. Он руководил законодательным собранием после перехода Джозефа Хоуи на пост комиссара по рыболовству Британской империи в 1862 году. После поражения либеральной партии в 1863 году Адамс Арчибальд возглавил её, но поддержал консервативного лидера Чарльза Таппера в вопросах образования и конфедерации.

Отец конфедерации

Арчибальд был приглашён Чарльзом Таппером для участия в Шарлоттаунской конференции по объединению в сентябре 1864 года, будучи сторонником конфедерации Арчибальд присутствовал на всех трёх конференциях. Его основной задачей было разъяснение финансовых выгод квебекских резолюций для жителей Новой Шотландии. Он публично защищал схему создания конфедерации от атак Джозефа Хоуи и Уильяма Аннанда в 1866 году. Фактически, он был единственным либералом в провинции, поддержавшим резолюции.

За свою поддержку идей конфедерации 1 июля 1867 года он вступил в первый кабинет министров Канады в качестве генерального секретаря, однако оставался на своём посту только до 30 апреля 1868 года. На первых выборах в палату общин Арчибальд потерпел поражение в родном округе Колчестер (часть современного Камберленд — Колчестер — Маскодобит-Вэлли). Он баллотировался и выигрывал выборы ещё два раза: в 1869 году и 1888 годах. В первый раз он покинул своё кресло в палате общин из-за перехода на пост лейтенант-губернатора Манитобы, во второй раз в 1891 году причиной стало плохое здоровье.

Манитоба

Речи Арчибальда в палате общин относительно событий на Ред-Ривер привели к назначению его лейтенант-губернатором новой провинции Манитобы и Северо-Западных территорий в 1870 году. Он согласился при условии короткого срока полномочий, а также, что он покинет свой пост как только будет образован Верховный суд провинции Новая Шотландия. За два года пребывания на своём посту он построил гражданские институты Западной Канады. Сначала он инициировал перепись населения, целью которой было создание правильных выборных списков. Он создал систему полицейских участков, которая гарантировала порядок в общинах, а также заключил ряд соглашений с индейцами.

Первой законодательное собрание начало работу 15 марта 1871 года. Одним из актов, принятых собранием, был акт о создании системы образования, по которому провинция была поделена на 26 школьных округов. Округа с 1 по 16 были протестантскими, а с 17 по 26 - католическими.

Новая Шотландия

В 1873 году, как и планировал, Адамс Арчибальд стал судьёй в суде Новой Шотландии, но через несколько месяцев ему предложили пост лейтенант-губернатора провинции. С 1873 по 1883 год Арчибальд был лейтенант-губернатором Новой Шотландии. Несмотря на то, что эти годы были менее насыщены, чем два года в Манитобе, основной проблемой была работа с политиками, которые всё ещё были против конфедерации

В 1883 году Кингс Колледж в Уинсоре присвоил ему почётную степень доктора, а в 1884 году он стал членом комиссии университета Далузи. С февраля 1886 года и до самой смерти был президентом Исторического общества Новой Шотландии.

Ссылки

• [www.biographi.ca/009004-119.01-e.php?BioId=40054 ARCHIBALD, Sir ADAMS GEORGE] (англ.). Словарь канадскиз биографий онлайн. Проверено 15 апреля 2010. [www.webcitation.org/678EXL7CW Архивировано из первоисточника 23 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Арчибальд, Адамс Джордж

Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…