Адам, Уильям Патрик
Поделись знанием:
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вильям Патрик Адам (14 сентября 1823 — 24 мая 1881, Мадрас) — английский государственный деятель. Сын адмирала сэра Шарля Адама.
Первоначально был адвокатом (в 1850 году), действовал в палате общин как представитель Клакманана, потом в Индии как частный секретарь бомбейского губернатора, лорда Эльфинстон. С 1858 года, будучи опять членом Палаты общин, вошёл в 1873 году в кабинет, став министром публичных работ, каковой пост ему вновь был предложен во вторичное министерство Гладстона (1880), но в этот раз Адам недолго оставался министром, а поехал губернатором в Мадрас, где и умер.
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Напишите отзыв о статье "Адам, Уильям Патрик"
Отрывок, характеризующий Адам, Уильям Патрик
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
