Аддикс, Вим
 Вим Аддикс
| ||
| ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Виллем Аддикс | |
| Родился | 28 августа 1896 Амстердам, Нидерланды | |
| Умер | 8 июля 1985 (88 лет) Амстердам, Нидерланды | |
| Гражданство |  Нидерланды
| |
| Позиция | нападающий | |
| Карьера | ||
| Клубная карьера* | ||
| 1915—1917 | Де Меуэн
| |
| 1917—1922 | АФК
| |
| 1922—1931 | Аякс
|
28 (15) |
| Национальная сборная** | ||
| 1923 | Нидерланды
|
3 (2) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах. | ||
Вим Аддикс (нидерл. Wim Addicks; 28 августа 1896, Амстердам — 8 июля 1985, Амстердам) — нидерландский футболист, игравший на позиции нападающего. Выступал за амстердамские команды «Де Меуэн», АФК и «Аякс». В составе национальной сборной Нидерландов провёл 3 матча, забил 2 гола.
Содержание
Ранние годы
Виллем родился 28 августа 1896 года в городе Амстердам, в семье Ари Тёниса Аддикса и Линки Хансюм. Его отец был родом из Хардинксвелда, а мать из Гиссендама, они поженились в апреле 1880 года и долгое время жили в Амерсфорте.
Вим, вероятно, был назван в честь умершего до его рождения старшего брата, прожившего всего 26 дней[1]. Хотя это была не единственная потеря в семье — в марте 1886 года умер их первый сын Мартинюс Касимир, проживший 22 месяца.
У Аддикса были старшие сёстры Лена Госерина (1880) и Анна Хендрика (1882) и братья — Адриан (1885), Мартинюс Касимир (1887) и Дирк Николас (1889).
Футбольная карьера
Клубная карьера
Известно, что приблизительно с 1915 года Аддикс выступал в составе футбольной команды «Де Меуэн», при этом вызывался в сборную Амстердама[2], а с 1917 года начал играть за клуб АФК[3].
В августе 1922 года Вим Аддикс и Эдди Хэмел перешли в «Аякс»[4], которым руководил английский тренер Джек Рейнолдс. Оба игрока дебютировали за клуб 3 сентября в товарищеском матче с австрийским «Фёрстом»[5]. Матч завершился поражением «Аякса» со счётом 1:3.
Первую игру в чемпионате за «Аякс» Вим провёл 17 сентября против «Блау Вита» (4:0), и сразу же отметился дублем в ворота Схинделера[6][7]. В дебютном сезоне 1922/23 Аддикс забил 14 голов в 22 играх чемпионата, став лучшим бомбардиром команды. «Аякс» по итогам сезона занял лишь пятое место.
В последующих сезонах Вим не проходил в основной состав амстердамцев, играл за резервный состав. За 9 лет в клубе Аддикс сыграл за основной состав 28 матчей и забил 15 мячей. Свой последний матч за «Аякс» Аддикс провёл 19 апреля 1931 года против клуба «Хермес ДВС». В том же году Вим решил завершить свою футбольную карьеру.
Сборная Нидерландов
В национальной сборной Нидерландов Вим Аддикс дебютировал 2 апреля 1923 года в матче против сборной Франции, в своём первом же матче Вим забил два мяча, а его команда победила со счётом 8:1.[8] Всего за сборную Вим провёл 3 матча и забил 2 мяча, свою последнюю игру за сборную Аддикс провёл 10 мая 1923 года против сборной Германии, завершившийся вничью 0:0.[9]
- Nederlands elftal 2 april 1923.jpg
Сборная Нидерландов перед матчем с французами (1923)
- Nederland—Frankrijk 2 april 1923.jpg
Аддикс забивает 7-й гол в ворота Франции (1923)
- Nederlands elftal 10 mei 1923.jpg
Сборная Нидерландов перед матчем с Германией (1923)
- Wim Addicks tegen Duitse verdediger.jpg
Вим Аддикс в борьбе за мяч (1923)
Личная жизнь
Аддикс женился на 28-летней Гертрёйде Холландс, дочери огранщика алмазов. Их брак был зарегистрирован 11 октября 1928 года в Амстердаме.
Во время Второй мировой войны старший брат Вима Мартинюс Касимир присоединился к движению сопротивления против немецких оккупантов. Его сын Ари Аддикс также был членом сопротивления. 6 сентября 1941 года, Мартинюс Касимир был застрелен немцами, которые вторглись в его дом с целью арестовать его сына. 27 сентября Ари всё же был арестован, а 8 октября расстрелян.
Последние годы
В последние годы жизни Вим продолжал участвовать в общественной деятельности своего бывшего клуба, так 20 ноября 1982 года собрались многие ветераны «Аякса» такие как Тон Брандстедер, Гер Фишер, Ян Потхарст и Йон де Стерке, Луи Коппен и Рикюс де Вит, а также другие игроки «Аякса» рзных поколений.
8 июля 1985 года Вим Аддикс скончался в возрасте 88 лет в Амстердаме.
Напишите отзыв о статье "Аддикс, Вим"
Примечания
- ↑ Вим Аддикс (29.12.1890—26.01.1891)
- ↑ [kranten.kb.nl/view/article/id/ddd%3A010023113%3Ampeg21%3Ap006%3Aa0070 Sportnieuws.] (нид.). kranten.kb.nl. Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/68jwMjp0W Архивировано из первоисточника 27 июня 2012].
- ↑ [www.afc-amsterdam.nl/primosite/show.do?ctx=145832,161613 Periode 1895 — 1920.] (нид.). afc-amsterdam.nl. Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/68k0xhorE Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
- ↑ [kranten.kb.nl/view/article/id/ddd%3A010210609%3Ampeg21%3Ap002%3Aa0051 Sportnieuws. Voetbal.] (нид.). kranten.kb.nl. Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/68k0z5UvR Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
- ↑ [kranten.kb.nl/view/article/id/ddd%3A010008031%3Ampeg21%3Ap003%3Aa0063 Ajax — First Vienna 1:3.] (нид.). kranten.kb.nl. Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/68k0zidOZ Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
- ↑ [kranten.kb.nl/view/article/id/ddd%3A010026177%3Ampeg21%3Ap013%3Aa0142 Ajax — Blaiw Wit 4:0.] (нид.). kranten.kb.nl. Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/68k10J8qk Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
- ↑ [kranten.kb.nl/view/article/id/ddd%3A010008057%3Ampeg21%3Ap006%3Aa0133 Ajax — Blaiw Wit 4:0.] (нид.). kranten.kb.nl. Проверено 13 июня 2012. [www.webcitation.org/68k10yeD3 Архивировано из первоисточника 28 июня 2012].
- ↑ [www.voetbalstats.nl/nedxi/62.html Nederland — Frankrijk 8:1]
- ↑ [www.voetbalstats.nl/nedxi/64.html Duitsland — Nederland 0:0]
Ссылки
- [www.voetbalstats.nl/spelernedxi.php?persid=3 Статистика на сайте voetbalstats.nl] (нид.)
Отрывок, характеризующий Аддикс, Вим
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
