Аделунг, Юрий Николаевич
Поделись знанием:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
Ю́рий (Гео́ргий) Никола́евич А́делунг (3 апреля 1945 — 6 января 1993) — российский поэт, бард.
Биография
Юрий (Георгий) Аделунг родился 3 апреля 1945 года в Москве. В 1966 году окончил три курса Московского института инженеров железнодорожного транспорта. Работал геологом и промышленным альпинистом. С 1962 года начал писать песни на собственные стихи. Был близок к авторам, входившим в объединение «Первый круг», — Бережкову, Мирзаяну, Луферову.
Юрий регулярно участвовал в сложных походах на плотах и занимался альпинизмом, что нашло отражение в ряде песен. Погиб 6 января 1993 года в Москве при проведении работ на высотном здании. Похоронен на Ваганьковском кладбище (25 участок).
Песни
- Триптих «Павший город»:
- «Давно уже привык с подругой — аркебузой…» Песня наёмного солдата.
- «Я стар. Я так устал. И я не успеваю…» Песня погребального колокола
- «Приготовьте Ваши фраки, вороны…» Песня ворона
- «День похоронен курантами, бьющими в полночь…»
- «Карнавал, смотрите, карнавал…» — Карнавал
- «Красоты невиданной, занюханная, грязная…» — Золушка
- «Мой мустанг летит вперёд…» — Ковбойская песня
- «Мы с тобой давно уже не те…»
- «Ненастье на наши края набрело…»
- «Однажды в переулке очень старом…»
- «Плот — восемь брёвен сосновых…» — На плоту
- «Только я пришёл из бани…» — Сказка
- «Я слышу — гремит уж засов…» — Песня пирата
Сайты
- [vchernavkin.narod.ru Юра Аделунг, Стихи и песни]
- [web.archive.org/web/20090425174424/poets-necropol.narod.ru/adelung.html Могилы ушедших поэтов]
Напишите отзыв о статье "Аделунг, Юрий Николаевич"
Отрывок, характеризующий Аделунг, Юрий Николаевич
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
