Адельман, Ирма

Ирма Адельман
Irma Adelman
Дата рождения:	14 марта 1930(1930-03-14) (94 года)
Место рождения:	Черновцы, Румыния
Страна:	США
Научная сфера:	экономика
Место работы:	Калифорнийский университет в Беркли
Альма-матер:	Калифорнийский университет в Беркли
Известна как:	автор вычисляемых моделей общего равновесия
Сайт:	[are.berkeley.edu/~adelman/ keley.edu/~adelman/]

Ирма Адельман (урождённая Гликман, англ. Irma Glickman Adelman — Ирма Эйдлмэн, род. 14 марта 1930, Черновицы, Румыния) — американский экономист, профессор Калифорнийского университета в Беркли, входит в список «ста великих экономистов после Кейнса» по версии Марка Блауга.

Биография

Её родители — Яков Макс Гликман и Рая Этингон.

Ирма Адельман получила образование в Калифорнийском университете в Беркли: бакалавр в 1949 году, магистр в 1950 году, доктор философии в 1955 году.

Она начала преподавать в университете в Беркли в 1955 году, с 1962 года работала в Стенфордском университете, затем в университете Джонса Хопкинса, и наконец, в Северо-западном университете с 1966 года, где она стала профессором.

В 1977 году она проработала один год во Всемирном банке в Вашингтоне в должности главного экономиста Центра исследований экономики развивающихся стран. В 1978 году она работала профессором экономики в университете Мэриленда. В 1977—1978 годах была научным сотрудником в Голландском институте гуманитарных и общественных наук.

В 1979 году возвратилась в университет Беркли и стала там профессором экономики сельскохозяйственных ресурсов.

Ирма Адельман избиралась вице-президентом Американской экономической ассоциации в 1979 году.

Научные достижения

Ирма Адельман сделала большой вклад в создание вычисляемых моделей общего равновесия, используемых в экономическом планировании. В сотрудничестве с Синтией Моррис она совершила попытку применения новой техники многомерного анализа в исследовании взаимодействий между экономическими, социальными и политическими силами в процессе экономического развития.

Она также предприняла попытку количественной оценки зависимости между экономическим ростом и неравенством в распределении доходов в некоторых странах.

В первой книге «Теории экономического роста и развития» (англ. «Theories of Economic Growth and Development», Стэнфордский университет, 1961 год; 2-е изд., 1974 год) она попыталась выразить идеи некоторых крупнейших экономистов прошлого (Адама Смита, Давида Рикардо, Карла Маркса и Йозефа Шумпетера) посредством единой всеобъемлющей математической модели экономического роста.

Во второй книге «Теория и разработка экономического развития» (англ. «The Theory and Design of Economic Development», Университет Джона Хопкинса, 1966 год) она сделала попытку построить вычисляемую модель планирования для стран третьего мира, в данном случае для Кореи.

Признание пришло к Ирме Адельман после третьей книги «Общество, политика и экономическое развитие: количественный подход» (англ. «Society, Politics, and Economic Development: A Quantitative Approach», Университет Джона Хопкинса, 1967 год), написанной в соавторстве с Сильвией Моррис.

В этой книге авторы заявили о новом междисциплинарном подходе к квантитативному анализу каузальных факторов процесса развития. В ней анализировались статистические взаимосвязи между различными индикаторами экономического развития и разнообразными экономическими, социальными и политическими факторами, определяющими экономическое развитие, с использованием данных по сорока трем развивающимся странам.

В 1994 году Ирма Адельман в числе ряда известных экономистов подписала «Заявление о намерениях Группы экономических преобразований» с предложениями с предложениями к российскому правительству, касающимися экономической политики. В заявлении критиковалась политика «шоковой терапии» и содержался призыв к правительству играть более активную роль в экономике.

Литература

Список произведений

• «Dynamic Properties of the Klein-Goldberger Model», with F.L. Adelman, 1959, Economica
• Theories of Economic Growth and Development, 1961.
• «An Econometric Analysis of Population Growth», 1963, AER.
• «Foreign Aid and Economic Development: The case of Greece», with H.B.Chenery, 1966, REStat.
• The Theory and Design of Economic Development, 1966.
• Society, Politics and Economic Development: a quantitative approach, with C.T. Morris, 1967.
• Economic Growth and Social Equity in Developing Countries, with C.T. Morris, 1973.
• «Strategies for Equitable Growth», 1974, Challenge
• «Development Economics: a reassessment of goals», 1975, AER.
• «Growth, Income Distribution and Equity-Oriented Development Strategies», 1975, World Development
• «Policies for Equitable Growth», with C.T. Morris, and S. Robinson, 1976, World Development
• Income Distribution Policy in Developing Countries: A case- study of Korea, with S. Robinson, 1977.
• «Growth and Impoverishment in the Middle of the 19th Century», with C.T. Morris, 1978, World Development
• Redistribution Before Growth: A strategy for developing countries. 1978.
• «Beyond Export-Led Growth», 1984, World Development
• «A Poverty-Focused Approach to Development Policy», 1986, in Lewis, editor, Development Strategies Reconsidered
• «Confessions of an Incurable Romantic», 1988, BNLQR.
• Comparative Patterns of Economic Development, 1850—1914, 1988
• [www.project-syndicate.org/commentary/adelman1/Russian «Нищета и Террор»]

Библиография

• Блауг М. Адельман, Ирма // 100 великих экономистов после Кейнса = Great Economists since Keynes: An introduction to the lives & works of one hundred great economists of the past. — СПб.: Экономикус, 2009. — С. 15-17. — 384 с. — (Библиотека «Экономической школы», вып. 42). — 1 500 экз. — ISBN 978-5-903816-03-3.

Ссылки

• [are.berkeley.edu/~adelman/ Prof Irma Adelman]. University of California at Berkeley. Проверено 8 сентября 2008. [www.webcitation.org/66FX3Uf2v Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Адельман, Ирма

– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.