Адель (певица)

Адель Adele
Адель во время турне в поддержку альбома 25
Основная информация
Имя при рождении	Адель Лори Блу Эдкинс
Дата рождения	5 мая 1988(1988-05-05) (35 лет)
Место рождения	Тоттенем, Харринги, Лондон, Англия, Великобритания
Годы активности	2006 — настоящее время
Страна	Великобритания Великобритания
Профессии	Певица, автор-исполнитель, поэт
Певческий голос	меццо-сопрано
Инструменты	гитара, вокал
Жанры	Поп, соул, голубоглазый соул, R&B
Псевдонимы	Адель
Лейблы	XL Recordings, Columbia Records, Sony Music Entertainment
Награды
[adele.com om]

Аде́ль (англ. Adele) [əˈdɛl] (настоящее имя Аде́ль Ло́ри Блу Э́дкинс (англ. Adele Laurie Blue Adkins); род. 5 мая 1988, Лондон, Англия) — британская певица, автор-исполнитель и поэт. Окончив BRIT School в 2006 году, Адель заключила контракт с лейблом XL Recordings. В 2007 году Адель победила в номинации «Выбор критиков» на премии Brit и была признана новым лучшим исполнителем на BBC Sound of 2008 по итогам опроса. Дебютный альбом 19 был выпущен в 2008 году и стал коммерчески успешным. На 51-ой церемонии «Грэмми» в 2009 году Адель получила награды в номинациях «Лучший новый исполнитель» и «Лучшее женское вокальное поп-исполнение».

Адель выпустила свой второй студийный альбом 21 в начале 2011 года. Альбом был хорошо принят критиками, а также превзошёл успех в продажах дебюта певицы. В 2012 году Адель завоевала множество наград, в том числе шесть премий «Грэмми», включая лучший альбом год; две премии Brit Awards и три награды American Music Awards. Альбом получил 16 платиновых сертификаций в Великобритании и является четвёртым самым продаваемым альбомом в Великобритании за все времена. В США альбом имеет бриллиантовую сертификацию. Во всем мире было продано более 31 миллиона копий альбома.

Адель несколько раз занесена в Книгу рекордов Гиннесса. В новом издании Книги зафиксированы три уникальных достижения певицы: Адель признана первой сольной исполнительницей, чей альбом возглавлял британский чарт 11 недель подряд и 21 неделю — в целом. А кроме того — единственной артисткой, два альбома и два сингла которой одновременно очутились в первой пятёрке хит-парада. Адель была удостоена «Ордена Британской империи». В 2012 году она выпустила песню «Skyfall», которая стала заглавной темой бондианы 007: Координаты «Скайфолл». Песня получила премии «Оскар», «Грэмми», а также «Золотой глобус» за лучшую оригинальную песню. После Адель взяла перерыв на три года в связи с рождением ребёнка и, вернувшись на сцену в 2015 году, выпустила свой третий студийный альбом 25. Альбом стал лучшим в году по продажам и побил множество рекордов на первой неделе продаж. Песня «Hello» была выпущена в качестве сингла в поддержку альбома. Всего за две недели было продано более миллиона цифровых копий сингла, став первым в США с таким результатом.

В 2011 и 2012 годах издание Billboard назвало Адель артистом года. В 2012 году она была включена в пятерку 100 величайших женщин в музыкальной индустрии по версии VH1. Журнал Time назвал Адель одной из самых влиятельных людей в мире в 2012 и 2016 годах. С объёмом продаж более 100 миллионов альбомов Адель является одним из самых продаваемых артистов в мире.

Биография

Адель Эдкинс впервые выступила на сцене в школе, где исполнила «Rise» (хит Габриэль). К этому времени она находилась под влиянием своих любимых исполнительниц, Этты Джеймс и Дасти Спрингфилд, хотя, по собственному признанию, на их пластинки натолкнулась случайно. Адель поступила в Лондонскую школу исполнительского искусства и технологий в Кройдоне (где обучались также Эми Уайнхаус, Кэти Мелуа, Леона Льюис и Кейт Нэш) и закончила учёбу в мае 2006 года. Через два месяца она опубликовала две своих композиции в четвёртом издании онлайнового арт-журнала PlatformsMagazine.com.

В своё первое британское турне Адель вышла в октябре 2007 года. К этому времени на MySpace появилась её демо-плёнка, записанная ещё в юности и позже подаренная приятелю, который там её и разместил. Именно благодаря успеху на MySpace Адель получила свой первый контракт. 22 октября 2007 года на лейбле Pacemaker Recordings (принадлежащем Джейми Ти) вышел её дебютный сингл «Hometown Glory», своего рода трибьют Тоттенему, который на iTunes был признан «Синглом недели», а в апреле 2008 года сингл снова попал в британский топ-40, после того как был использован в саундтреке сериала «Skins».

В декабре 2007 года Адель получила Brit Awards Critics' Choice Award (вручающуюся артисту, пока не имеющему альбома). Последовало подписание нового контракта — с XL Recordings — и выпуск второго сингла «Chasing Pavements», который месяц держался на 2-м месте британского хит-парада. В январе 2008 года её дебютный альбом 19 возглавил национальный хит-парад уже через неделю после выпуска и за месяц набрал 500-тысячный тираж, получив «платиновый» статус. В марте 2008 года Адель подписала американский контракт с Columbia Records и провела успешные гастроли по США и Канаде. 20 июня 2008 года её дебютный альбом вышел в США, поднявшись до #10.

В 2010 году Адель была номинирована на «Грэмми» («Лучшее женское поп-исполнение») за сингл «Hometown Glory». В сентябре (после исполнения на The X Factor) её кавер-версия «Make You Feel My Love» Боба Дилана вновь вошла в британские чарты и поднялась до 4-го места.

24 января 2011 года в Великобритании вышел второй студийный альбом певицы 21; американский релиз состоялся 22 февраля. Критики отметили некоторые перемены в звучании пластинки: смещение в сторону музыки кантри. Первый сингл из альбома «Rolling in the Deep» на протяжении 7 недель занимал первую строчку Billboard Hot 100, что для британских исполнителей большая редкость. Альбом поднялся на первые места хит-парадов Великобритании (лидировал 6 недель), Ирландии, Германии, Голландии, Новой Зеландии, Швейцарии, Австрии, Бельгии, а в марте 2011 года вышел на первое место в Billboard 200.

Второй сингл (исполненный певицей на церемонии вручения Brit Awards) «Someone Like You» вышел на 1-е место в Британии. Согласно Official Charts Company, Адель — с двумя синглами и двумя альбомами в соответствующих первых «пятерках» одновременно — стала второй в истории после The Beatles (1964), кому удалось достичь такого результата.

В начале ноября 2011 года было объявлено об отмене всех концертов Адели в связи с операцией на голосовых связках.

В начале 2012 года песня Адели «Set Fire to the Rain» возглавила национальный хит-парад США — «горячую сотню» журнала «Биллборд».

К маю 2012 года альбом Адели 21 разошёлся тиражом 4 274 300 копий в Великобритании. Тем самым диск попал в пятёрку самых успешных релизов за всё время существования британского медиарынка.

В мае 2012 года Адель стала триумфатором премии Billboard Music Award, получив 12 наград из 20 номинаций.

В 2012 году Адель записала песню «Skyfall» для саундтрека к очередному фильму о Джеймсе Бонде под названием «007: Координаты „Скайфолл“». За её написание певица совместно с Полом Эпвортом была удостоена премий «Золотой глобус» и «Оскар» в категории «Лучшая песня» (2013), а также премии «Грэмми» в номинации «Лучшая песня, написанная для кино, телевидения или другого визуального представления» (2014).

В 2014 году за заслуги в развитии культуры и искусства Адель была удостоена ордена Британской империи.

Третий студийный альбом певицы 25 вышел 20 ноября 2015 года.

В 2016 году Адель из четырёх номинаций Brit Awards одержала победу в трёх, а также получила специальную награду за Мировой успех. Итого 4 награды.

Личная жизнь

С 2011 года Адель проживает вместе с Саймоном Конекки (род. 1974). 19 октября 2012 года у пары родился сын — Анджело Джеймс Конекки.

Дискография

• 19 (2008)
• 21 (2011)
• 25 (2015)

Ссылки

• [adele.tv/ Официальный сайт]
• Адель — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.independent.co.uk/arts-entertainment/music/features/a-star-is-born-but-is-adele-worth-all-the-hype-777865.html Статья в Independent]
• [news.bbc.co.uk/1/hi/entertainment/7169307.stm Soul singers top new talent list] BBC News website, 4 January 2008
• [observer.guardian.co.uk/magazine/story/0,,2245947,00.html Сильвия Паттерсон, Mad about the girl] The Observer, 27 января 2008 года

Музыка   Персоналии   Женщина   Великобритания

Отрывок, характеризующий Адель (певица)

Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.