Адил-хан II Фаруки

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Адил-хан II Шах-и-джхаркунд
Султан Хандеша
1457 — 1503
Предшественник: Миран Мубарак-хан I
Преемник: Дауд-хан Фаруки
 
Смерть: 8 апреля 1503(1503-04-08)
Бурханпур
Место погребения: Даулат-Меидан, Бурханпур
Род: Фаруки
Отец: Миран Мубарак-хан I

Адил-хан II[к 1] Шах-и-джхаркунд («Царь лесов») (ум. 8 апреля 1503, Бурханпур) — султан Хандеша из династии Фаруки в 14571503 годах[1][2].



Биография

Адил-хан II был старшим сыном султана Мирана Мубарак-хана I[1], которому наследовал в июне 1457 года[4][2] (по другим данным, в 1456 году[3]). В период его правления Хандешский султанат достиг значительного процветания и внутренней консолидации. В результате восточных походов власти Адил-хана покорились индусские раджи Гондваны и Джаркханда, в результате чего Адил-хан II нринял титул Шах-и-джхаркунд («Царь лесов»)[5][6][1].

Во время своего правления Адил-хан II сделал столицей султаната город Бурханпур, существенно отстроив его[3]. При нём была возведена касба Бурханпура и построено множество великолепных дворцов. Кроме того, Адил-хан существенно расширил и укрепил крепость Асиргарх, окружив её сильными внешними укреплениями под названием Маллигур[1].

Несмотря на то, что со времён Адил-хана I (1437—1441) правители Хандеша были данниками Гуджаратского султана, Адил-хан II заявил о своей независимости от него и прекратил выплату дани[1]. В ответ на это в 1498 году (по другим данным, в 14881489[3]) сильная гуджаратская армия султана Махмуд-шаха I Бегары вошла в Хандеш. Предвидя неминуемое поражение, Адил-хан II согласился вновь признать себя вассалом Гуджарата и возобновить выплату дани и уплатить долги по ней за прошедшие годы, после чего армия Гуджарата вернулась домой[3][1].

Через пять лет после этих событий, 8 апреля 1503 году[1][2] (по другим данным, в 1491 году[3]), Адил-хан II умер после 46-летнего правления, передав престол своему брату Дауд-хану[4]. Согласно пожеланию Адил-хана, его похоронили рядом с дворцом Даулат-Меидан в Бурханпуре[1].

Напишите отзыв о статье "Адил-хан II Фаруки"

Примечания

Комментарии
  1. Феришта называет его Адил-хан Фаруки I[1], однако в большинстве вторичных источников он всё же фигурирует c номером II[2][3].
Источники

Источники

  • Босворт К. Э. Мусульманские династии. Справочник по хронологии и генеалогии. — Москва: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1971. — С. 266-267.
  • Ирмияева Т. Ю. [www.info-islam.ru/publ/religija/istorija_islama/t_ju_irmijaeva_istorija_musulmanskogo_mira_ot_khalifata_do_blistatelnoj_porty_osnovnye_musulmanskie_dinastii/10-1-0-12240 История мусульманского мира от Халифата до Блистательной Порты]. — Челябинск: «Урал LTD» при участии изд. «Урал-книга», 2000.
  • Рыжов К. В. Фаруки // Все монархи мира. Мусульманский Восток. XV—XX вв.. — М.: Вече, 2004. — С. 451—452. — 544 с.
  • Ferishta, Mahomed Kasim Shah. [persian.packhum.org/Persian/main?url=pf%3Ffile%3D06901024%26ct%3D57 History of the Rise of Mahommedan Power in India. Vol. 4]. — Adam Publishers, 2006. — ISBN 8174355006.
  • Khan, Iqtidar Alam. [books.google.ru/books?id=pzZFUcDpDzsC&lpg=PA44&dq=sultan%20of%20Kalpi&hl=ru&pg=PA13#v=onepage&q&f=false Historical Dictionary of Medieval India]. — Scarecrow Press, Inc., 2008. — С. 13. — ISBN 978-0-8108-5503-8.

Отрывок, характеризующий Адил-хан II Фаруки

– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.