Адлер, Гвидо
| Гвидо Адлер | |
 | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
15 февраля 1941 (85 лет) |
| Место смерти: | |
Гвидо А́длер (нем. Guido Adler; 1 ноября 1855, Айбеншюц, — 15 февраля 1941, Вена) — австрийский музыковед, музыкальный критик и педагог. Ввёл термин «музыкознание» (Musikwissenschaft) и впервые в Новое время обосновал это понятие[1].
Содержание
Биография
Гвидо Адлер родился в еврейской семье в местечке Айбеншюц (ныне Ivančice), был одним из шести детей. Отец Адлера был врачом (скоропостижно скончался в 1857 году).[2] Мать, вместе с детьми, была вынуждена покинуть родные места. Семья смогла существовать только благодаря помощи одной из благотворительных организаций, которая также способствовала поступлению Гвидо в Венский университет. В университете Адлер защитил диссертацию по юриспруденции (1878) и дважды по музыкознанию: в 1880 году по истории церковной музыки и в 1881 году по истории гармонии. Учился и в Венской консерватории, в том числе у Брукнера[3].
Гвидо Адлер преподавал музыковедческие дисциплины с 1885 года в пражском Немецком университете. С 1889 года работал профессором теории и истории музыки в Венском университете. В 1898 году он основал Институт музыковедения при Венском университете, который сам и возглавлял вплоть до 1927 года. Адлер стал и одним из учредителей Международного общества музыковедения основанного в 1927 году[3][4]. В 1930-е годы подвергся антисемитским нападкам, был исключён из Gesellschaft der Musikfreunde, лишён почётного членства в Staatstheater- und Bühnenakademie.
Скончался Гвидо Адлер 15 февраля 1941 года в Вене. Его дочь, Мелани Каролина Адлер (Melanie Karoline Adler), была в 1942 году депортирована в Минск и убита 26 мая в концентрационном лагере Малый Тростенец.
Научные труды
Гвидо Адлер — автор трудов по истории австрийской и мировой музыки, одним из первых начал выделять историческое и систематическое музыкознание. Был первым биографом Малера[3]. В числе основных трудов[3]:
- «Eine Studie zur Geschichte der Harmonie» (1881);
- «Die Wiederholung und Nachahmung in der Mehrstimmigkeit» (1886);
- «Ein Satz eines unbekannten Beethovemschen Klavierkoncerts» (1888);
- «Der Stil in der Musik» (1911);
- «Gustav Maler» (1916);
- «Methode der Musikgeschichte» (1919).
Напишите отзыв о статье "Адлер, Гвидо"
Примечания
- ↑ Musica: geistliche und weltliche Musik des Mittelalters, hrsg. v. Vera Minazzi u. Cesarino Ruini. Freiburg; Basel; Wien: Herder, 2011, S.42. ISBN 978-3-451-32416-1.
- ↑ [www.jewishencyclopedia.com/articles/818-adler-guido Гвидо Адлер: Еврейская энциклопедия]
- ↑ 1 2 3 4 Акопян Л. О. Музыка XX века: энциклопедический словарь / Научный редактор Двоскина Е. М.. — М.: «Практика», 2010. — С. 20. — 855 с. — 2500 экз. — ISBN 978-5-89816-092-0.
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/es/117/Адлер Адлер Гвидо]
Источники
- Частично использованы материалы немецкоязычного раздела Википедии.
- Адлер, Гвидо // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Адлер, Гвидо
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».
Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
