Административное деление Туниса

В административно-территориальном отношении Тунис делится на 24 вилайета. Во французских и английских источниках вместо слова «вилайет» (араб. ولاية‎) используется термин «гувернорат» (фр. gouvernorat).

№	Карта	Вилайет	Адм. центр	Площадь, км²	Население, чел. (2007)	Плотность, чел./км²
1		Арьяна	Арьяна	498	459 200	922,09
2		Беджа	Беджа	3 558	303 200	85,22
3		Бен-Арус	Бен-Арус	761	542 700	713,14
4		Бизерта	Бизерта	3 685	536 200	145,51
5		Габес	Габес	7 175	351 500	48,99
6		Гафса	Гафса	8 990	329 800	36,68
7		Джендуба	Джендуба	3 102	420 400	135,53
8		Кайруан	Кайруан	6 712	551 900	82,23
9		Кассерин	Кассерин	8 066	422 900	52,43
10		Кебили	Кебили	22 084	146 500	6,63
11		Эль-Кеф	Эль-Кеф	4 965	257 300	51,82
12		Махдия	Махдия	2 966	386 600	130,34
13		Мануба	Мануба	1 060	352 400	332,45
14		Меденин	Меденин	8 588	443 700	51,67
15		Монастир	Монастир	1 019	494 900	485,67
16		Набуль	Набуль	2 788	723 800	259,61
17		Сфакс	Сфакс	7 545	904 900	119,93
18		Сиди-Бу-Зид	Сиди-Бу-Зид	6 994	403 500	57,69
19		Сильяна	Сильяна	4 631	233 300	50,38
20		Сус	Сус	2 621	579 200	220,98
21		Татавин	Татавин	38 889	144 200	3,71
22		Таузар	Таузар	4 719	100 300	21,25
23		Тунис	Тунис	346	990 100	2861,56
24		Загван	Загван	2 768	168 100	60,73
		Всего		154 530	10 246 600	66,31

Вилайеты делятся на 264 мутамадията (округа) и далее делятся на шайхаты.

Отрывок, характеризующий Административное деление Туниса

При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.