Административное деление Эквадора

Эквадор в административно-территориальном отношении подразделяется на 24 провинции и Столичную область (Кито). Провинции делятся на 199 кантонов. Кантоны делятся на приходы:

№	Флаг	Герб	Наименование провинции	Административный центр	Население, чел. (2010)	Площадь, км²	Плотность, чел./км²	Карта
1			Асуай	Куэнка	712 127	8 125	87,65
2			Боливар	Гуаранда	183 641	3 940	46,61
3			Каньяр	Асогес	225 184	3 122	72,13
4			Карчи	Тулькан	164 524	3 605	45,64
5			Чимборасо	Риобамба	458 581	6 072	75,52
6			Котопахи	Латакунга	409 205	6 569	62,29
7			Эль-Оро	Мачала	600 659	5 850	102,68
8			Эсмеральдас	Эсмеральдас	491 168	15 239	32,23
9			Галапагос	Пуэрто-Бакерисо-Морено	25 124	8 010	3,14
10			Гуаяс	Гуаякиль	3 645 483	16 740	217,77
11			Имбабура	Ибарро	398 244	4 559	87,35
12			Лоха	Лоха	448 966	11 027	40,72
13			Лос-Риос	Бабаойо	778 115	7 175	108,45
14			Манаби	Портовьехо	1 369 780	18 879	72,56
15			Морона-Сантьяго	Макас	147 940	25 690	5,76
16			Напо	Тена	103 697	11 431	9,07
17			Орельяна	Пуэрто-Франсиско-де-Орельяна	136 396	22 500	6,06
18			Пастаса	Пуйо	83 933	29 774	2,82
19			Пичинча	Кито	2 576 287	9 110	282,80
20			Санта-Элена	Санта-Элена	308 693	3 763	82,03
21			Санто-Доминго-де-лос-Тсачилас	Санто-Доминго	410 937	3 805	108,00
22			Сукумбиос	Нуэва-Лоха	176 472	18 328	9,63
23			Тунгурауа	Амбато	504 583	3 335	151,30
24			Самора-Чинчипе	Самора	91 376	23 111	3,95
			Делимитированная зона		32 384	2 289	14,15
			Всего		14 483 499	272 048	53,24

Отрывок, характеризующий Административное деление Эквадора

После возвращения Алпатыча из Смоленска старый князь как бы вдруг опомнился от сна. Он велел собрать из деревень ополченцев, вооружить их и написал главнокомандующему письмо, в котором извещал его о принятом им намерении оставаться в Лысых Горах до последней крайности, защищаться, предоставляя на его усмотрение принять или не принять меры для защиты Лысых Гор, в которых будет взят в плен или убит один из старейших русских генералов, и объявил домашним, что он остается в Лысых Горах.
Но, оставаясь сам в Лысых Горах, князь распорядился об отправке княжны и Десаля с маленьким князем в Богучарово и оттуда в Москву. Княжна Марья, испуганная лихорадочной, бессонной деятельностью отца, заменившей его прежнюю опущенность, не могла решиться оставить его одного и в первый раз в жизни позволила себе не повиноваться ему. Она отказалась ехать, и на нее обрушилась страшная гроза гнева князя. Он напомнил ей все, в чем он был несправедлив против нее. Стараясь обвинить ее, он сказал ей, что она измучила его, что она поссорила его с сыном, имела против него гадкие подозрения, что она задачей своей жизни поставила отравлять его жизнь, и выгнал ее из своего кабинета, сказав ей, что, ежели она не уедет, ему все равно. Он сказал, что знать не хочет о ее существовании, но вперед предупреждает ее, чтобы она не смела попадаться ему на глаза. То, что он, вопреки опасений княжны Марьи, не велел насильно увезти ее, а только не приказал ей показываться на глаза, обрадовало княжну Марью. Она знала, что это доказывало то, что в самой тайне души своей он был рад, что она оставалась дома и не уехала.
На другой день после отъезда Николушки старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья свдела у окна, прислушивалась к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Княжна Марья выбежала на крыльцо, на цветочную дорожку и в аллею. Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько людей под руки волокли маленького старичка в мундире и орденах. Княжна Марья подбежала к нему и, в игре мелкими кругами падавшего света, сквозь тень липовой аллеи, не могла дать себе отчета в том, какая перемена произошла в его лице. Одно, что она увидала, было то, что прежнее строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидав дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел. Его подняли на руки, отнесли в кабинет и положили на тот диван, которого он так боялся последнее время.
Привезенный доктор в ту же ночь пустил кровь и объявил, что у князя удар правой стороны.
В Лысых Горах оставаться становилось более и более опасным, и на другой день после удара князя, повезли в Богучарово. Доктор поехал с ними.
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.
Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.