Административно-территориальное деление Приморского края

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск





Административно-территориальное устройство

Согласно Закону «Об административно-территориальном устройстве Приморского края» и Реестру административно-территориальных и населённых пунктов Приморского края, субъект РФ включает следующие административно-территориальные единицы[1]:

Административным центром края является город Владивосток.


Приморский край на карте России
Административно-территориальное деление Приморского края


№ на
карте
Флаг Герб Название Код ОКТМО Населе-
ние,
человек
Терри-
тория,
тыс. км²
Плот-
ность,
чел./км²
Администра-
тивный
центр
Города краевого подчинения (городские округа)
I Арсеньев 05 703 000 53 083[2] 0,091 630,1 город Арсеньев
II Артём 05 705 000 114 873[2] 0,5 221,3 город Артём
III Владивосток 05 701 000 633 167[2] 0,56 1862,0 город Владивосток
IV Дальнегорск 05 705 000 43 700[2] 5,3 8,9 город Дальнегорск
V Дальнереченск 05 708 000 29 185[2] 0,1 31,8 город Дальнереченск
VI Лесозаводск 05 711 000 43 769[2] 3,1 16,4 город Лесозаводск
VII Находка 05 714 000 154 476[2] 0,3 492,3 город Находка
VIII Партизанск 05 717 000 45 371[2] 1,3 29,6 город Партизанск
IX Спасск-Дальний 05 720 000 41 539[2] 0,05 1161,7 город Спасск-Дальний
X Уссурийск 05 723 000 194 761[2] 3,6 50,1 город Уссурийск
XI Большой Камень 05 706 000 39 978[2] 0,12 327,0 город Большой Камень
XII Фокино 05 747 000 31 516[2] 0,26 130,5 город Фокино
Административные районы (муниципальные районы)
1 Анучинский 05 202 000 13 464[2] 3,8 4,2 село Анучино
2 Дальнереченский 05 207 000 9950[2] 7,3 1,9 город Дальнереченск
3 Кавалеровский 05 210 000 24 491[2] 4,2 6,9 пгт Кавалерово
4 Кировский 05 212 000 19 268[2] 3,4 7,0 пгт Кировский
5 Красноармейский 05 214 000 17 075[2] 20,7 1,0 село Новопокровка
6 Лазовский 05 217 000 13 023[2] 4,7 3,6 село Лазо
7 Михайловский 05 220 000 30 954[2] 2,7 13,7 село Михайловка
8 Надеждинский 05 223 000 38 534[2] 1,6 23,9 село Вольно-Надеждинское
9 Октябрьский 05 226 000 27 996[2] 1,7 19,1 село Покровка
10 Ольгинский 05 228 000 9708[2] 6,4 1,9 пгт Ольга
11 Партизанский 05 230 000 29 554[2] 4,3 7,1 село Владимиро-Александровское
12 Пограничный 05 232 000 22 560[2] 3,7 6,9 пгт Пограничный
13 Пожарский 05 234 000 29 018[2] 22,7 1,5 пгт Лучегорск
14 Спасский 05 237 000 28 199[2] 4,1 7,5 город Спасск-Дальний
15 Тернейский 05 240 501 11 576[2] 27,7 0,51 пгт Терней
16 Ханкайский 05 246 000 22 563[2] 2,7 10,5 село Камень-Рыболов
17 Хасанский 05 248 000 32 139[2] 4,1 8,59 пгт Славянка
18 Хорольский 05 250 000 28 011[2] 1.97 17,2 село Хороль
19 Черниговский 05 253 000 33 659[2] 1,8 20,5 село Черниговка
20 Чугуевский 05 255 000 22 944[2] 12,3 2,3 село Чугуевка
21 Шкотовский 05 257 000 24 495[2] 3,3 7,76 пгт Смоляниново
22 Яковлевский 05 259 000 14 409[2] 2,4 7,08 село Яковлевка

Муниципальное устройство

В рамках муниципального устройства края, в границах административно-территориальных единиц Приморского края образованы 158 муниципальных образований:

История

1856—1919 годы. Приморская область Российской империи

1856—1880 годы

31 октября (14 ноября) 1856 года в связи с присоединением к России Приамурья из приморских частей Восточной Сибири была образована Приморская область Восточно-Сибирского генерал-губернаторства с центром в Николаевске (см. АТД Приморского края).

В 1860 году к Приморской области был присоединён новообретённый по Пекинскому договору Уссурийский край, включавший в себя земли между Амуром, Уссури и Японским морем.

10 февраля 1871 года решеним правительства Владивосток был учреждён в качестве главного военного порта России на Тихом океане. Во Владивосток из Николаевска были переведены все морские учреждения, резиденция военного губернатора и главная база Сибирской военной флотилии.[3]

В сентябре 1875 года на основании временного положения «О гражданском и военном управлении на о. Сахалине» Сахалинский округ Приморской области был разделён на два — Южно-Сахалинский и Северо-Сахалинский в составе Приморской области.[4]

28 апреля 1880 года Владивосток с полуостровом Муравьёва-Амурского и островом Русским был выделен из состава Приморской области в самостоятельное военное губернаторство. Административным центром Приморской области стал пост Хабаровка (см. АТД Приморского края).[5]

1888—1919 годы

9 июня 1888 года Владивостокское военное губернаторство было упразднено, административный центр Приморской области вновь был перенесён во Владивосток.

9 июля 1888 года из состава Гижигинского уезда был выделен Анадырский округ (округа) (центр — село Ново-Мариинское).[6][7]

26 июня 1889 года в составе Приморской области был образован округ Уссурийского казачьего войска с четырьмя станичными округами:

  • Казакевичевским
  • Козловским
  • Платоно-Александровским
  • Полтавским[8]

В 1896 году окружной центр Софийского округа был переведён из города Софийск в Приморск, округ переименован в Приморский.

К 1909 году в состав Приморской области входили следующие округа и уезды:

  • округа:
    • Анадырский (центр — село Ново-Мариинское)
    • Гижигинский (центр — город Гижигинск)
    • Удский (центр — город Николаевск)
    • Приморский (центр — город Приморск)
  • уезды:
    • Командорский (уездного города не имел)
    • Охотский (центр — город Охотск)
    • Петропавловский (центр — город Петропавловск)
    • Уссурийский (центр — пост Каменный Рыболов)
    • Южно-Уссурийский (центр — город Никольск-Уссурийский)

17 июня 1909 года согласно закону «Об административном переустройстве Приморской области и острова Сахалина» из состава Приморской области были выделены Сахалинская и Камчатская области (см. далее АТД Сахалинской области, АТД Камчатского края).[9][10][11] В том же году Южно-Уссурийский уезд был разделён на 3 уезда: Никольск-Уссурийский, Иманский и Ольгинский.[12]

26 февраля 1914 года из Приморской области в состав Сахалинской области был передан Удский уезд (центр — город Николаевск).[13][14]

К 1917 году Приморская область включала в себя следующие уезды:

  • Иманский (центр — посёлок Иман)
  • Никольск-Уссурийский (центр — город Никольск-Уссурийский)
  • Ольгинский (центр — село Владимиро-Александровское)
  • Округ Уссурийского казачьего войска (центр — город Владивосток), состоящее из 6 станичных округов
  • Приморский (центр — город Приморск)[12][15]

1920—1926 годы. Приморская область

6 апреля 1920 года была провозглашена Дальневосточная республика (ДВР), в состав которой вошла, в том числе, и Приморская область.

22 ноября 1920 года из Иманского, Сахалинского, Удского и Приморского уездов Приморской области была образована Приамурская область ДВР (центр — город Приморск) (см. далее АТД Приморского края).[16]

15 ноября 1922 года Дальневосточная республика была включена в состав РСФСР как Дальневосточная область с центром в Чите (с декабря 1923 года — в Приморске). Приморская область была переименована в Приморскую губернию.

В августе 1923 года в состав Приморской губернии вошла территория ликвидированной Приамурской губернии.[17]

1926—1932 годы. Владивостокский округ

В начале 1920-х годов в стране проходила реформа административно-территориального устройства. 4 января 1926 года декретом ВЦИК Дальневосточная область преобразована в Дальневосточный край, в составе которого предусматривалось 9 округов, объединяющих 76 районов. Территория упразднённой Приморской губернии была разделена на четыре округа:

Округ Центр Районы
Владивостокский город Владивосток Гродековский (центр — село Гродеково), Ивановский (центр — село Ивановка), Михайловский (центр — село Михайловка), Ольгинский (центр — посёлок Ольга), Покровский (центр — село Покровка), Посьетский (центр — село Славянка), Спасский (центр — город Спасск), Суйфунский (центр — город Никольск-Уссурийский), Сучанский (центр — посёлок Сучанский Рудник), Ханкайский (центр — село Камень-Рыболов), Шкотовский (центр — село Шкотово), Шмаковский (центр — село Успенка), Черниговский (центр — село Черниговка), Яковлевский (центр — село Яковлевка)

13 декабря 1930 года был упразднен Суйфунский район, часть его территории была передана в подчинение городу Никольску-Уссурийскому.[18][19]

В мае 1932 года в соответствии с постановлением президиума Дальневосточного Крайисполкома от 19 апреля 1932 года из южной части Советского района был образован Тернейский район ДВК (центр — село Терней-Морозовское (с 1938 года — посёлок Терней))[20][21]

1932—1937 годы. Приморская и Уссурийская области ДВК

20 октября 1932 года вышло постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О новом территориальном делении и районировании Дальневосточного края». В составе ДВК были образованы четыре области, в том числе Приморская область (центр — город Владивосток), в состав которой вошли районы:

  • Гродековский — (центр — село Гродеково)
  • Ивановский — (центр — село Ивановка)
  • Иманский — (центр — город Иман)
  • Михайловский — (центр — село Михайловка)
  • Ольгинский — (центр — посёлок Ольга)
  • Покровский — (центр — село Покровка)
  • Посьетский — (центр — село Славянка)
  • Сихотэ-Алинский
  • Советско-Орочский (центр — Усть-Орочи)[22]
  • Спасский — (центр — город Спасск-Дальний)
  • Сучанский — (центр — посёлок Сучанский Рудник)
  • Тернейский — (центр — село Терней-Морозовское)
  • Ханкайский — (центр — село Камень-Рыболов)
  • Черниговский — (центр — село Черниговка)
  • Шкотовский — (центр — село Шкотово)
  • Шмаковский — (центр — село Успенка)
  • Яковлевский — (центр — село Яковлевка)
  • города Владивосток и Никольск-Уссурийский[18]

17 ноября 1932 года был образован Бикинский район (центр — посёлок Бикин) Приморской области.[23]

22 июля 1934 года постановлением ВЦИК из Приморской области была выделена Уссурийская область (центр — город Никольск-Уссурийский, через год переименован в Ворошилов), в состав которой вошли следующие районы:

  • Гродековский
  • Ивановский
  • Михайловский
  • Покровский
  • Спасский
  • Шмаковский
  • Ханкайский
  • Черниговский
  • Яковлевский[18]

В феврале 1935 года Сучанский район Приморской области был переименован во Владимиро-Александровский район, в апреле того же года он был вновь переименован в Будёновский район.[24]

23 марта 1935 года постановлением Президиума Дальневосточного крайисполкома на основании постановления ВЦИК от 25 января 1935 года в Уссурийской области были образованы новые районы:

  • Анучинский — за счёт разукрупнения Ивановского района
  • Успенский (центр — село Успенка (в 1939 году переименовано в рабочий посёлок Кировский)) — за счёт разукрупнения Шмаковского района
  • Хорольский (центр — село Хороль) — из частей Михайловского, Ханкайского и Черниговского районов
  • Чугуевский — за счёт разукрупнения Яковлевского района.[25][26][27][28][29][30][31]

17 апреля 1935 года Успенский район Уссурийской области был переименован в Кировский район.[28] В том же году Покровский район Уссурийской области был переименован в Молотовский район.[32]

9 апреля 1937 года постановлением Президиума Дальневосточного крайисполкома был образован Надеждинский район Приморской области (центр — село Вольно-Надеждинское).[33]

В апреле 1937 года из территории, подчинённой городу Ворошилову, был образован Суйфунский район Уссурийской области, переименованный в ноябре того же года в Ворошиловский.[19]

3 мая 1937 года Надеждинский район Приморской области был переименован во Владивостокский район.[33]

с 1938 года. Приморский край

1938—1943 годы

Приморский край в составе РСФСР с центром во Владивостоке был образован 20 октября 1938 года указом Президиума Верховного Совета СССР «О разделении Дальневосточного края на Приморский и Приморский край». Приморский край был образован в составе Приморской и Уссурийской областей.

5 июня 1939 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР была ликвидирована Приморская область, районы которой вошли в непосредственное подчинение Крайисполкому.[18]

В 1939 году Посьетский район был переименован в Хасанский район.[34]

14 сентября 1939 года из 26 сельсоветов, выделенных из Калининского района, был образован Пожарский район Уссурийской области (центр — село Тихоновка; переименовано в том же году в село Пожарское).[35]

1 ноября 1939 года был образован Чкаловский район Уссурийской области (центр — село Чкаловское).[36]

26 февраля 1940 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР центр Владивостокского района был перенесен из селения Вольно-Надеждинское в село Тавричанку.[33]

4 марта 1941 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР за счёт разукрупнения Ольгинского и Тернейского районов были образованы:

  • Соколовский район (центр — село Соколовка), в составе 12 сельсоветов: Батюковского, Беневского, Валентиновского, Ванговского, Данильченского, Киевского, Кишинёвского, Латвийского, Свободненского, Соколовского, Сокольчинского и Чернорученского из Ольгинского района
  • Тетюхинский район (центр — рабочий посёлок Тетюхе), в составе 7 сельсоветов: Богопольского, Кавалеровского, Лидовского, Макаровского, Суворовского из Ольгинского района и Джигитского, Ключевского из Тернейского района[37][38][39]

8 мая 1943 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР центр Соколовского района из села Соколовки был перенесён в посёлок бухты Судзухе.[37]

18 сентября 1943 года указом Президиума Верховного Совета СССР была ликвидирована Уссурийская область, районы которой вошли в непосредственное подчинение Крайисполкому.[18]

1944—1962 годы

12 января 1944 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР во Владивостокский район из Ворошиловского района был передан рабочий посёлок Раздольное; этим же указом центр Владивостокского района был перенесён из рабочего посёлка Тавричанка в рабочий посёлок Раздольное.[33][40]

В декабре 1944 года решением Президиума Верховного Совета РСФСР из состава Будёновского района был выделен Находкинский район, объединяющий посёлок Находку, Ливадийский поселковый Совет, Павловский, Поворотненский и Тазгоузский сельсоветы.[41]

15 сентября 1948 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР из Приморского края в Приморский был передан город Советская Гавань вместе с пригородной зоной.[18]

26 августа 1949 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР центр Соколовского района из бухты Судзухе был перенесён в село Вангоу, переименованное в село Лазо; Соколовский район был переименован в Лазовский.[37]

1 июня 1953 года районным центром Владивостокского района снова было утверждено село Вольно-Надеждинское.[33]

3 июня 1954 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР из части Тетюхинского района был образован Кавалеровский район (центр — посёлок Кавалерово).

11 сентября 1957 года вышел указ Президиума ВС СССР «Об упорядочении дела присвоения имён государственных и общественных деятелей административно-территориальным единицам, населённым пунктам, предприятиям, учреждениям, организациям и другим объектам» (Утверждён Законом СССР от 20 декабря 1957 года), в связи с этим были переименованы три района Приморского края:

  • Будёновский — в Партизанский (29 ноября 1957 года)
  • Ворошиловский — в Славянский
  • Молотовский — в Октябрьский (в октябре)[19][24][42]

29 июля 1958 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР Шмаковский район был переименован в Лесозаводский район; Гродековский район — в Пограничный район.[43][44]

1963—1965 годы

1 февраля 1963 года прошла всесоюзная реформа районного деления, в соответствии с которой районы Приморского края были разделены на сельские и промышленные. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР были упразднены следующие районы:

  • Анучинский — вошёл в состав Яковлевского сельского района[26]
  • Владивостокский — вошёл в состав Надеждинского сельского района[33]
  • Ивановский — вошёл в состав Уссурийского сельского района[19]
  • Калининский — вошёл в состав Иманского сельского района[45]
  • Лазовский — вошёл в состав Находкинского сельского района[46]
  • Лесозаводский — вошёл в состав Кировского сельского района[27]
  • Михайловский — вошёл в состав Уссурийского сельского района[47]
  • Октябрьский — вошёл в состав Уссурийского сельского района[32]
  • Партизанский
  • Пограничный — вошёл в состав Ханкайского сельского района[44]
  • Пожарский — вошёл в состав Иманского сельского района[35]
  • Славянский — вошёл в состав Уссурийского сельского района[19]
  • Хорольский — вошёл в состав Ханкайского сельского района[30]
  • Черниговский — вошёл в состав Спасского сельского района[48]
  • Чкаловский

Образованы Иманский, Надеждинский, Находкинский и Уссурийский сельские районы; города Иман, Лесозаводск и Спасск-Дальний отнесены к категории городов краевого подчинения. В результате реформы Приморский край был разделён на 3 промышленных и 13 сельских районов, 9 городов имели статус краевого подчинения.

Промышленные районы Кавалеровский (центр — посёлок городского типа Кавалерово), Тетюхинский (центр — посёлок городского типа Тетюхе), Шкотовский (центр — посёлок городского типа Большой Камень)[49]
Сельские районы Иманский (центр — город Иман), Кировский (центр — посёлок городского типа Кировский),[27] Красноармейский (центр — село Новопокровка),[50] Надеждинский (центр — село Вольно-Надеждинское), Находкинский, Ольгинский (центр — посёлок городского типа Ольга)[51] Спасский (центр — город Спасск-Дальний)[52] Тернейский (центр — посёлок городского типа Терней)[53] Уссурийский (центр — город Уссурийск), Ханкайский (центр — село Камень-Рыболов), Хасанский (центр — посёлок городского типа Краскино), Чугуевский (центр — село Чугуевка),[31] Яковлевский (центр — село Яковлевка)
Города областного подчинения Арсеньев, Артём, Владивосток, Иман, Лесозаводск, Находка, Спасск-Дальний, Сучан, Уссурийск

В марте 1964 года за счёт разукрупнения Ханкайского и Уссурийского районов (территория бывшего Октябрьского района), был образован Пограничный сельский район.[32][44]

26 октября 1964 года решением Крайисполкома центр Шкотовского района был перенесён из рабочего посёлка Шкотово в посёлок городского типа Большой Камень.[54]

12 января 1965 года в соответствии с постановлением ноябрьского (1964 года) Пленума ЦК КПСС Президиум Верховного Совета РСФСР издал указ «Об изменениях в административно-территориальном делении Приморского края», согласно которому деление Приморского края на промышленные и сельские районы было упразднено. Вновь были образованы районы:

  • Анучинский[26]
  • Кавалеровский
  • Лазовский
  • Михайловский[47]
  • Тетюхинский
  • Черниговский[48]
  • Шкотовский[49]

преобразованы сельские районы в районы:

  • Иманский
  • Кировский[55]
  • Красноармейский — без изменений в территориальном устройстве[50]
  • Надеждинский[33]
  • Находкинский
  • Ольгинский[51]
  • Пограничный
  • Спасский[52]
  • Тернейский[53]
  • Уссурийский
  • Ханкайский
  • Хасанский
  • Чугуевский[31]
  • Яковлевский

Этим же Указом Находкинский район был переименован в Партизанский район.[18]

3 ноября 1965 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР были образованы районы:

  • Октябрьский[56] — за счёт разукрупнения Пограничного района[32]
  • Пожарский — с возвращением району прежних границ[35]
  • Хорольский[18][30]

1966—2004 годы

В октябре 1971 года центр Хасанского района из посёлка Краскино был перенесён в посёлок Славянка.[34]

26 декабря 1972 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР Тетюхинский район был переименован в Дальнегорский район, а рабочий посёлок Тетюхе — в Дальнегорск.[38]

4 октября 1980 года из состава Шкотовского района был выделен и преобразован в ЗАТО город Тихоокеанский (ныне город Фокино).

В 1983 году был ликвидирован Чкаловский район, его территория вошла в состав Спасского района.[57]

31 октября 1984 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР за счет территории, административно подчиненной Лесозаводскому городскому Совету был образован Лесозаводской район (центр — город Лесозаводск).[58]

31 августа 1989 года указом Президиума Верховного Совета РСФСР посёлку Большой Камень был присвоен статус города, 27 октября того же года решением Приморского исполкома он был выведен из состава Шкотовского района и отнесён к категории города краевого подчинения.[54]

с 2004 года

24 ноября 2004 года центром Шкотовского района стал посёлок городского типа Смоляниново.[59]

См. выше: Административно-территориальное устройство края, Муниципальное устройство края

См. также

Напишите отзыв о статье "Административно-территориальное деление Приморского края"

Примечания

  1. [docs.cntd.ru/document/494218997 Закон «Об административно-территориальном устройстве Приморского края»]
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 www.gks.ru/free_doc/doc_2016/bul_dr/mun_obr2016.rar Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2016 года
  3. [www.mad-love.ru/travels.php?item=706 Владивосток](недоступная ссылка — история). Mad-Love.ru. Проверено 6 августа 2009.
  4. Пономарёв С. А. [blogs.citysakh.ru/users/ponomarev?postid=25 Остров Сахалин как российская административная единица в 19-20 веках]  (Проверено 25 августа 2009)
  5. Егорчев И. [www.zrpress.ru/zr/2006/89/26 Как делили Приморский край] // [www.zrpress.ru/ Золотой Рог]. — № 89. — 2006
  6. Анадырский округ // Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 4 т. — СПб., 1907—1909.
  7. [www.uvd.chukotka.ru/site.xp/050055.html История чукотской милиции — 120 лет на страже закона и правопорядка]. Официальный сайт УВД по Чукотскому автономному округу. Проверено 16 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7QqRdb Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  8. [vostokmedia.com/n9061.html Даты. 26 июня 1889 года было образовано самостоятельное Уссурийское казачье войско]. РИА Восток-Медиа (26 июня 2008). Проверено 7 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7SNBHi Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  9. [georfed.narod.ru/texts/uezdgoroda.htm Уездные центры Российской империи и их статус в современной России]. Записки о путешествиях по России. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7TqEUp Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  10. Борисова И. [www.libsakh.ru/?div=ostrovazari&razd=actema&id=143&cont=232 Не надо путать (как за два года повзрослеть на сорок лет)] // Губернские ведомости. — 21 сентября 2007
  11. [pkgo.ru/news/holidays/9373-segodnya-ispolnyaetsya-100-let-so-dnya.html 100 лет исполняется со дня образования Камчатской области]. Официальный сайт администрации Петропавловск-Камчатский (16 июня 2009). Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7UN6Rm Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  12. 1 2 [baza.vgd.ru/3/51956/ Духовское]. Географический список. Всероссийское генеалогическое древо. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7WOoch Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  13. Смекалов Г. [aleksandrovsk.tfd.ru/node/582 100-летие области]. сайт города Александровск-Сахалинский (20 июля 2007). Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7Y8ETR Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  14. [www.libsakh.ru/?div=express&hid=153 Знаменательные и памятные даты на 2007 год]. Сахалинская областная универсальная научная библиотека. Проверено 6 августа 2009.
  15. [09403.khstu.ru/studentsbooks/region/regucheb/material_k_exz/gl2.htm Регионоведение Дальнего Востока. Материалы для подготовки к экзамену]. учебные материалы по регионоведению. Тихоокеанский госуниверситет. Кафедра Истории Отечества, Государства и Права. — Глава 2. Государственное управление Дальним востоком России. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7d0IhV Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  16. [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=113&sid=15864 Партийные комитеты]. [guides.rusarchives.ru/browse/GuidebookCard.html;jsessionid=abczAxHxaNPbe8eIw43ks?id=113 Путеводитель по фондам Государственного архива Приморского края и его филиала в городе Николаевске-на-Амуре. Том 2]. Архивы России. Проверено 26 июля 2009. [www.webcitation.org/65T7e7Etl Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  17. [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=113&sid=15853 Уездные комитеты]. [guides.rusarchives.ru/browse/GuidebookCard.html;jsessionid=abczAxHxaNPbe8eIw43ks?id=113 Путеводитель по фондам Государственного архива Приморского края и его филиала в городе Николаевске-на-Амуре. Том 2]. Архивы России. Проверено 26 июля 2009. [www.webcitation.org/65T7fv8Pu Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  18. 1 2 3 4 5 6 7 8 Приморский край. АТД (1968)
  19. 1 2 3 4 5 [ussuriyskygor.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 Уссурийский городской суд Приморского края](недоступная ссылка — история). ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009.
  20. [mo.primorsky.ru/terneisky/ustav.php Устав Тернейского муниципального района]. Сайт администрации муниципального образования Тернейский район. Портал органов власти Приморского края. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7hQoIO Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  21. [terneysky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&op=show_info&crid=2 Тернейский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7i9sPU Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  22. [www.khabkrai.ru/about/vaninsky.html Ванинский муниципальный район]. [www.khabkrai.ru/index.html Приморский край. Официальный информационный портал] (27 июля 2009). Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7ixQOM Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  23. [www.khabkrai.ru/about/bikinskiy.html Бикинский муниципальный район]. [www.khabkrai.ru/index.html Приморский край. Официальный информационный портал] (10 июля 2009). Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7lLA1e Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  24. 1 2 [www.nakhodka.ws/news.asp?id=2028 80-летие Партизанского района](недоступная ссылка — история). Находкинский городской сайт (11 мая 2006). Проверено 6 августа 2009.
  25. [mo.primorsky.ru/anuchinsky/viewart.php?id=19 Историческая справка]. Сайт Администрации муниципального образования Анучинский район. Портал органов власти Приморского края. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7putaI Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  26. 1 2 3 [anuchinsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 Анучинский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7r5LOZ Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  27. 1 2 3 [kirovsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 Кировский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7rrHGO Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  28. 1 2 [www.ptr-vlad.ru/territory_prim/kirovsky/ Кировский район]. Приморское телевидение и радио. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7sZivd Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  29. [www.khorol.ru/ru/news/article/2/2 Хорольский район]. Официальный сайт Хорольского муниципального района. Портал органов власти Приморского края. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7vZU8D Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  30. 1 2 3 [horolsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 Хорольский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7wErQm Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  31. 1 2 3 [chuguevsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&op=show_info&crid=12 Чугуевский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7x42t8 Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  32. 1 2 3 4 [oktiabrsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 Октябрьский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7xpsGg Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  33. 1 2 3 4 5 6 7 [www.pgpb.ru/cd/primor/dates/zd4.htm Знаменательные даты по Приморскому краю на 2002 год](недоступная ссылка — история). Приморская государственная публичная библиотека им. А. М. Горького. Проверено 6 августа 2009.
  34. 1 2 [khasan-district.narod.ru/history/history_adm_del.htm История административно-территориального деления Хасанского района]. Хасанский район. История, география, природа. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7yf6HE Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  35. 1 2 3 [pozharsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&op=show_info&crid=2 Пожарский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7zWWmT Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  36. [spassky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=7 Спасский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T80FLMu Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  37. 1 2 3 [mo.primorsky.ru/lazovsky/viewart.php?id=1 Историческая справка]. Сайт Администрации муниципального образования Лазовский район. Портал органов власти Приморского края. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T80zd6z Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  38. 1 2 [dalnegorsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&op=show_info&crid=2 Дальнегорский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T81g5uz Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  39. [www.pgpb.ru/cd/primor/dates2006/zd03.htm Знаменательные даты по Приморскому краю на 2006 год](недоступная ссылка — история). Приморская государственная публичная библиотека им. А. М. Горького. Проверено 6 августа 2009.
  40. [mo.primorsky.ru/nadezhdinsky/viewart.php?id=2 Сведения о районе]. Сайт Администрации муниципального образования Надеждинский район. Портал органов власти Приморского края. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T82QJVG Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  41. [www.nakhodka-city.ru/user_page_content.aspx?UPageID=2974 Биография Иванова Георгия Георгиевича]. Nakhodka-City.RU: Официальный сайт Находкинского городского округа. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T83D6ir Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  42. [oktyabrski.net.ru/publ/4-1-0-3 История Октябрьского района]. Сайт села Покровка. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T84LQzB Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  43. [www.adm-ussuriisk.ru/files/10.doc Приморский край: даты и события (июль 2009 г.)] (doc). Сайт Администрации Уссурийского городского округа. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T84oild Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  44. 1 2 3 [pogranichny.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 Пограничный районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T86tybS Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  45. [dalnerechenski.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&op=show_info&crid=2 Дальнереченский городской суд Приморского края](недоступная ссылка — история). ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009.
  46. [lazovskiy.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&op=show_info&crid=7 Лазовский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T87gigw Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  47. 1 2 [mo.primorsky.ru/mikhaylovsky/viewart.php?id=2 История]. Сайт Администрации муниципального образования Михайловский район. Портал органов власти Приморского края. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T88PMnh Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  48. 1 2 [chernigovsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 Черниговский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T89SBAH Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  49. 1 2 [shkotovsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=7 Шкотовский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T8AG9xa Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  50. 1 2 [krasnoarmeysky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 Красноармейский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T8Aydh1 Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  51. 1 2 [olginsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&op=show_info&crid=2 Ольгинский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T8BosaC Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].,
  52. 1 2 [mo.primorsky.ru/spassky/viewart.php?id=12 История района в цифрах]. Сайт Администрации Спасского муниципального района. Портал органов власти Приморского края. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T8CYKL3 Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].,
  53. 1 2 [terneysky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&op=show_info&crid=2 Тернейский районный суд Приморского края]. ГАС «Правосудие». — История суда. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T7i9sPU Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].,
  54. 1 2 [bkamen.ru/content/view/3/5/1/1/ История города Большой Камень](недоступная ссылка — история). Большой Камень.RU: Сайт города. Проверено 6 августа 2009.
  55. по другим [kirovsky.prm.sudrf.ru/modules.php?name=info_court&crid=2 данным] — в декабре 1964 года решением Приморского (промышленного) и Приморского (сельского) крайисполкомов Кировский сельский район был преобразован в Кировский район с сохранением в существующих границах.
  56. по другим данным — 17 ноября 1965 года
  57. [wiki.pippkro.ru/index.php/%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F_%D1%81%D0%B5%D0%BB%D0%B0_%28%D0%9A%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B0_%D0%A8%D0%A0%D0%AD%D0%9A%29 История села Чкаловское]. ПримWiKi. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T8DDjiB Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  58. [www.lawmix.ru/docs_cccp.php?id=3584 Указ Президиума ВС РСФСР от 31.10.1984 № 5-92/1 «Об образовании Лесозаводского района в Приморском крае»]. Юридический портал LawMix. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65T8EjYQT Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  59. Закон Приморского края № 192-КЗ «О Шкотовском муниципальном районе». Принят Законодательным Собранием Приморского края 24 ноября 2004 года.

Литература

  • [www.vladcity.com/literature/literature-about-vladivostok-and-far-east/administratively/ Приморский край. Административно-территориальное деление на 1 января 1968 года]. — Владивосток: Дальневосточное книжное издательство, 1968
  • РСФСР. Административно-территориальное деление АССР, краёв, областей и округов на 1 апреля 1940 года. — М, 1940. — С. 56—61
  • РСФСР. Административно-территориальное деление на 1 июля 1945 г. с приложением изменений с 1 июля по 31 декабря. — М, 1945. — С. 45—49
  • Территориальное и административное деление Союза ССР на 1 января 1926 года. — М: Издательство Главного управления коммунального хозяйства НКВД, 1926. — С. 116—118

Ссылки

  • [www.gosspravka.ru/Adresa/25/000000.html Коды ОКАТО Приморского края на 1 июля 2009 года](недоступная ссылка — история). [www.ifns.su/index.html Система «Налоговая справка»]. Проверено 6 августа 2009.
  • [www.zspk.gov.ru/municipal/info/sbornik.html Сборник «Муниципальные образования Приморского края»]. Законодательное собрание Приморского края. Проверено 6 августа 2009. [www.webcitation.org/65C0tD3zz Архивировано из первоисточника 4 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Административно-территориальное деление Приморского края

– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:

Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
После потери Шевардинского редута к утру 25 го числа мы оказались без позиции на левом фланге и были поставлены в необходимость отогнуть наше левое крыло и поспешно укреплять его где ни попало.
Но мало того, что 26 го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, – невыгода этого положения увеличилась еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево), оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы и вследствие того должны были передвигать свои войска во время сражения справа налево. Таким образом, во все время сражения русские имели против всей французской армии, направленной на наше левое крыло, вдвое слабейшие силы. (Действия Понятовского против Утицы и Уварова на правом фланге французов составляли отдельные от хода сражения действия.)
Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его. Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.


25 го утром Пьер выезжал из Можайска. На спуске с огромной крутой и кривой горы, ведущей из города, мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили, Пьер вылез из экипажа и пошел пешком. За ним спускался на горе какой то конный полк с песельниками впереди. Навстречу ему поднимался поезд телег с раненными во вчерашнем деле. Возчики мужики, крича на лошадей и хлеща их кнутами, перебегали с одной стороны на другую. Телеги, на которых лежали и сидели по три и по четыре солдата раненых, прыгали по набросанным в виде мостовой камням на крутом подъеме. Раненые, обвязанные тряпками, бледные, с поджатыми губами и нахмуренными бровями, держась за грядки, прыгали и толкались в телегах. Все почти с наивным детским любопытством смотрели на белую шляпу и зеленый фрак Пьера.
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.