Адмирал

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Адмира́л (нидерл. admiraal[1], из ст.-фр. amiral, admiral, из араб. ‏أمير البحر ’амӣр аль-бахр «повелитель моря»[2][3]) — воинское звание (чин) высшего офицерского состава в военно-морских флотах (силах). В Европе вошло в употребление в XII веке, заместив используемые до того греческие и римские термины (наварх, дуумвир, префект навалис и другие). По регламенту парусного флота адмирал командовал кордебаталией (основными силами), вице-адмирал (заместитель адмирала) — резервом, обычно располагавшимся за главными силами (Арьергардом), контр-адмирал (низший адмиральский чин) — передовым отрядом разведки и охранения (Авангардом). В первой четверти XVIII века были также звания арир- или реар-адмирал и шаутбенахт (сохранившиеся в других странах), соответствующие чину контр-адмирала.





Россия

Австро-Венгрия

Германия

В современной Германии в бундесвере адмирал — четвёртое по старшинству (после адмирала флотилии, контр-адмирала и вице-адмирала) и самое высшее воинское звание.

Присвоено следующим лицам:

  1. 1972 — Армин Циммерман (1917—1976)
  2. 1980 — Гюнтер Лютер (1922—1997)
  3. 1986 — Дитер Веллерсхоф (1933—2005)
  4. 2002 — Райнер Файст (1945—2007)

В ГДР в фольксмарине адмирал — третье по старшинству (после контр-адмирала и вице-адмирала) и самое высшее воинское звание (кроме периода 1982—1989 гг., когда вводилось более высокое звание адмирала флота).

Присвоено следующим лицам:

  1. 1961 — Вальдемар Фернер (1914—1982)
  2. 1977 — Вильгельм Эйм (1918—2009)
  3. 1989 — Теодор Хофман (р. 1935)

Индонезия

В Индонезии одновременно с наличием двух контр-адмиральских званий (Laksamana Pertama и Laksamana Muda) существуют полные адмиральские звания — Laksamana (Адмирал) и высшее военно-морское звание — Laksamana Besar (Старший адмирал), которое пока никому не присваивалось.

Нидерланды

Адмирал — теоретически высшее возможное военно-морское звание в ВМС Нидерландов. Соответствует званию адмирала флота в других странах мира. Звание «адмирал» все еще употребляется в документах, но сегодня никому не присвоено и не используется.

Польша

Речь Посполитая

Адмиралы польского происхождения во флотах других держав после Третьего раздела

Польская Народная Республика

В ПНР адмирал — высшее воинское звание (третье по старшинству после контр-адмирала и вице-адмирала). Было присвоено в 1978 г. Людвику Янчишину (1923—1994), командующему ВМФ в 1969—1986 гг.

Третья Речь Посполитая

В Польше адмирал — высшее воинское звание (до 2002 г. третье по старшинству после контр-адмирала и вице-адмирала, с 2002 г. четвертое по старшинству после контр-адмирала, вице-адмирала и адмирала флота). Было присвоено в 1995 г. Ромуальду Ваге (1936—2008), командующему ВМФ в 1989—1996 гг.

США

В США звание «адмирал» (употребляется также название «4-звёздный адмирал», Four-Star Admiral) — четвёртое по порядку звание высших офицеров флота (флагманских офицеров) и высшее звание, которое офицер флота может носить в мирное время. Соответствует армейскому званию «генерал». Согласно законодательству США на активной военной службе не может находиться одновременно более девяти 4-звёздных адмиралов.

4-звёздными адмиралами являются: Руководитель военно-морскими операциями и его заместитель, Комендант береговой охраны США (Commandant of the Coast Guard), заместитель министра здравоохранения (если он является военнослужащим Медицинского корпуса), руководитель Ядерной программы ВМФ, командующие крупными флотами: Тихоокеанским флотом, Командованием сил флота США (бывший Атлантический флот), Военно-морскими силами США в Европе (6-й флот). 4-звёздными адмиралами являются также морские офицеры, если они занимают «4-звёздные» посты в руководстве вооружённых сил США: председатель Объединённого комитета начальников штабов, его заместитель, командующие едиными боевыми командованиями.

Следует отметить, что «адмирал» — официальное обращение к морскому офицеру США от контр-адмирала и старше.

Украина

В Военно-Морских Силах Украины — высшее воинское звание. Присваивалось 6 раз.

  1. 2000 — Ежель, Михаил Брониславович, командующий ВМС
  2. 2008 — Тенюх, Игорь Иосифович, командующий ВМС (Указом Президента Украины от 20 августа 2008 г. № 741/2008)
  3. 2010 — Максимов, Виктор Владимирович, командующий ВМС (Указом Президента Украины от 20 августа 2010 г. № 841/2010)
  4. 2012 — Кабаненко, Игорь Васильевич, первый заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил Украины (Указом Президента Украины от 6 декабря 2012 г. № 684/2012)
  5. 2013 — Ильин, Юрий Иванович, командующий ВМС (Указом Президента Украины от 24 августа 2013 г. № 453/2013)
  6. 2013 — Алферьев, Игорь Викторович — начальник Главного управления санаторно-курортных заведений в Автономной Республике Крым Государственного управления делами, ветеран Государственной пограничной службы Украины, бывший командующий морскими силами пограничных войск Украины (состоявший на момент присвоения звания в запасе) (Указом Президента Украины от 24 августа 2013 г. № 458/2013)

Финляндия

В Финляндии адмирал — четвертое по старшинству (после коммодора, контр-адмирала, вице-адмирала) и самое высшее воинское звание на флоте (до 1990-х гг., когда было введено звание коммодора, — третье по старшинству). Соответствует званию генерала в армии.

Присвоено следующим лицам:[4]

  1. 1990 — Кленберг Ян (р. 1931)
  2. 2001 — Каскеала Юхани (р. 1946)

Япония

В Японской империи и современной Японии адмирал — третье по старшинству высшее воинское звание на флоте (после контр-адмирала и вице-адмирала). Соответствует званию генерала в армии. В современной Японии присваивается исключительно начальникам штаба Морских сил самообороны Японии по должности.

Знаки различия адмиралов некоторых стран мира

Напишите отзыв о статье "Адмирал"

Примечания

  1. М. Фасмер. Этимологический словарь русского языка. Под ред. О. Н. Трубачёва. Москва, «Прогресс», 1986. Т. I, С. 62.
  2. A. Dauzat, J. Dubois, H. Mitterand. Nouveau Diccionaire Étymologique et Historique. Libraire Larousse, Paris, 1964. С. 29.
  3. Адмирал // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  4. [fi.wikipedia.org/wiki/Luettelo_Suomen_armeijan_kenraaleista Список генералов и адмиралов Финляндии] (фин. яз.)
  5. [ja.wikipedia.org/wiki/海軍大将 Список адмиралов Японской империи] (япон. яз.)
  6. [ja.wikipedia.org/wiki/海上幕僚長 Список начальников штаба Морских сил самообороны Японии] (япон. яз.)
  7. The abbreviation "OF" stands for de: "Offizier / en: officer / fr: officier / ru: офицер"

См. также

Ссылки


Отрывок, характеризующий Адмирал

Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».