Адор, Гюстав

Гюстав Адор фр. Gustave Ador<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Член Федерального совета Швейцарии
26 июня 1917 года — 31 декабря 1919 года
Предшественник:	Артур Хоффман
Преемник:	Жан-Мари Мюзи
Президент Швейцарии
1 января — 31 декабря 1919 года
Предшественник:	Феликс-Луи Калондер
Преемник:	Джузеппе Мотта
Рождение:	23 декабря 1845(1845-12-23) Колоньи, Швейцария
Смерть:	31 марта 1928(1928-03-31) (82 года) Женева, Швейцария
Супруга:	Элис Пердонне
Партия:	Либеральная партия
Награды:

Гюстав Адор (фр. Gustave Ador; 23 декабря 1845 года, Колоньи, кантон Женева, Швейцария — 31 марта 1928 года, Женева, Швейцария) — швейцарский политик, президент.

Образование и семья

Сын директора коммерческого банка, Гюстав Адор изучал филологию и юриспруденцию в университетах Рейхштадта и Женевы. В 1868 году получил степень лиценциата. Он был женат на дочери банкира Элис Пердонне (ум.1908) и у них родились пять дочерей и один сын.

Политическая деятельность

Уже в 1874 году Адор избран в Большой совет кантона Женева в качестве либерально-консервативного правого кандидата (в будущем от Либеральной партии Швейцарии). Он сохранил своё место до 1915 года. Одновременно он также несколько раз был членом Государственного совета Женевы (кантонального правительства), как начальник департамента финансов.

С 1878 по 1880 год он был членом Национального совета, а с 1889 по 1917 год — членом Совета кантонов (сенат Швейцарии). Несколько раз он участвовал в федеральных выборах, но так как принадлежал меньшинству в парламенте Швейцарии, не был избран. Только в 1917 году в первом туре голосования он получил подавляющее большинство голосов и был избран в Федеральный совет на место ушедшего в отставку Артура Хоффмана, главным образом потому, что он не участвовал в большой политике и ему было уже 72 года. За два с половиной года пребывания в должности, он возглавлял политический департамент и министерство внутренних дел.

Адор провёл целый ряд дипломатических мероприятий. В период пребывания в должности президента, он дважды ездил в Париж в 1919 году для участия в мирной конференции с лидерами союзников. Благодаря его участию штаб-квартира Лиги Наций была размещена в Женеве . При вступлении Швейцарии в Лигу Наций, он добился признания особого статуса нейтралитета Швейцарии.

Адор был единственным политиком Либеральной партии избранным в Федеральный совет.

• 3 июня 1901 — 2 апреля 1902 — президент Национального совета Швейцарии.
• 26 июня 1917 — 31 декабря 1919 — член Федерального совета Швейцарии.
• 2 июля — 31 декабря 1917 — начальник политического департамента.
• 1 января 1918 — 31 декабря 1919 — начальник департамента (министр) внутренних дел.
• 1 января — 31 декабря 1919 — президент Швейцарии.

Международный комитет Красного Креста

В начале 1870 года Адор был избран кооптированным членом Международного комитета Красного Креста. В 1910 году он стал третьим президентом в истории Комитета. Эту должность он занимал до своей смерти в 1928 году. Таким образом, он в общей сложности 58 лет являлся членом Международного комитета Красного Креста, в том числе 18 лет в качестве его президента. Во время его пребывания в должности, в период Первой мировой войны, МККК столкнулся с серьёзными проблемами. Благодаря его инициативе 15 октября 1914 года, сразу после начала войны, был создан Международный центр по вопросам военнопленных. Деятельность МККК во время войны привела к значительному повышению репутации Комитета и его полномочия распространились на всё международное сообщество. В 1917 году МККК получил единственную Нобелевскую премию мира за годы войны с 1914 по 1918 год.

Ссылки

• [www.admin.ch/br/dokumentation/mitglieder/details/index.html?lang=en&id=49&type=bundespraesidenten Профиль на сайте Федерального совета Швейцарии]  (англ.)
• [www.hls-dhs-dss.ch/textes/d/D3848.php Адор, Гюстав] — статья из Исторического словаря Швейцарии (нем.) (фр.) (итал.)

Отрывок, характеризующий Адор, Гюстав

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.